Сегодня я мы рассмотрим что рассказал о той войне вражеский солдат в откровенном разговоре. Фрицу Виттманну довелось попасть на фронт лишь в феврале 1945-го: он 1927 года рождения. Вырос в сельской местности в Эгерланде (область Германии, подаренная после 1945-го года Чехии). Как и все, искренне поддерживал фюрера. Ведь Гитлер вновь сделал Германию суверенной независимой страной, а её народу вернул возможность работать и хорошо зарабатывать.
«Я искренне верил в превосходство немцев над другими нациями,– вспоминает Фриц, – вскоре мы уже пели «Германия, священное слово» и «Пусть наши знамена реют в лучах утренней зари, которая укажет нам путь к новым победам или превратит нас в пепел». Последние слова мы как-то не воспринимали всерьёз».
А зря! Они оказались пророческими. Проиграв войну, немцы понесли чудовищные потери, оказались в положении всегда виноватых перед всем миром, и уже окончательно утратили свой суверенитет.
Виттманн был членом Гитлерюгенда, и до сих пор считает, что это была неплохая организация. В ней не разжигали ненависть к кому-либо, а развивали детей, учили их коллективизму и другим полезным жизненным навыкам.
По словам Фрица, готовившись к войне, нацисты говорили только о мире. Аншлюсе Австрии, присоединении Судет (Чехословакии) – все были за, и горячо поддерживали эти события, на все 100 процентов! Австрийцы и немцы, жившие в Судетах, с восторгом приветствовали Гитлера. Тут всё было по-честному.
Фриц Виттманн. Фото в свободном доступе.
Другое дело – Франция. Однако она была побеждена всего за шесть недель – сильнейшая армия континентальной Европы. И совсем малой кровью. Это на людей произвело колоссальное впечатление. Поляки сопротивлялись ожесточённее, но были разгромлены всего за 18 дней! Это были потрясающие победы.
СССР после пакта Молотова-Риббентропа народ не рассматривал как противника. Планы вторжения в Россию вынашивали только наверху, а люди были просто поставлены перед фактом.
Хотя, с другой стороны, Гитлер ведь говорил в своих выступлениях, что наше будущее лежит на востоке:
«Мы народ без пространства. А там, на востоке, пространства достаточно. Мы это пространство заберём себе».
После того как блицкрига не получилось и война затянулась, уровень жизни в тылу сильно не упал. Никто не голодал, хотя некоторые издержки и нехватки нужных товаров всё-таки были.
Поражение под Москвой пропаганда преподносила бодро: всё идёт по плану, говорили они; не отступление, а перегруппировка сил, и тому подобное. Про Россию и русских говорили плохо, пренебрежительно. Что русские примитивны, что у них плохого качества оружие и снаряжение.
Гитлер приветствует войска. Фото в свободном доступе.
Но некоторые люди заподозрили, что война пошла не так, уже по пагубному для Германии пути.
«Отец мне показал на карте: «Вот это мы, а это Россия». Разница в размерах просто потрясала. А когда ещё добавилась Америка… Я не был глупым и мог делать выводы. Но родители строго предупреждали, что нигде нельзя говорить, о чём говорят дома родители: это опасно для жизни».
Каждый месяц кто-нибудь из их маленькой деревни погибал на Восточном фронте: приходили казённые извещения об этом. Тем не менее, все ещё смотрели на войну оптимистично, до Сталинграда. Из их маленькой деревеньки там погибло сразу три человека. А потом англо-американцы с самолёта подсыпали листовок, с фотографиями, в которых было написано, что в Сталинграде немцы потеряли 300 тысяч солдат.
В деревне были ост-арбайтеры – работали в поле, ухаживали за скотиной. По словам Виттманна, крестьяне к ним относились по-человечески, а не как к каким-нибудь неграм на плантациях. Часто они и ели с хозяевами за одним столом, те же самые блюда.
Государство регулярно проводило реквизиции, забирая для нужд вермахта самых лучших лошадей. С ними крестьяне расставались неохотно, даже плакали.
Летом 1944-го года, сразу после окончания школы, Виттманн угодил на пропагандистское собрание, где всем показали патриотический фильм и призвали записываться добровольцем в армию. Говорили, что последний шанс выиграть войну – это всем записаться. Брали даже 16-ти и 15-летних. Причём если раньше для этого требовалось разрешение от родителей, то теперь – уже нет.
Немцы в Сталинграде. Фото в свободном доступе.
У добровольцев была возможность выбирать род войск. Фриц выбрал противотанковую оборону, и попал в расчёт 7,5-см противотанкового орудия. Обучение продолжалось почти полгода.
Фриц Виттман числился в Ваффен СС, и сделал соответствующую наколку. Но в итоге ни в какую дивизию СС не попал, а попал в боевую группу, в которой СС и вермахт были вместе.
На передовую попал в феврале 1945-го года, в Кюстрин-Нойштадт, что на Одере. К тому времени русским уже удалось переправиться через Одер и построить один мост. Старый город Кюстрин находился на восточном берегу реки. Когда город объявили крепостью и приказали держаться до последнего патрона – солдаты говорили, что крышка гроба захлопнулась.
Буквально через несколько дней Кюстрин был окружён. Унтер-офицеры решили пробиваться на запад. Из 1200 человек, что пошли на прорыв, пробралась группа около трехсот бойцов.
По словам Виттманна, эти три сотни человек «ночью прокрались в одном метре от русского солдата, который храпел у сталинского органа».
Потом – около десяти дней группой из двенадцати человек скитались в этом по району, уже занятому русскими войсками. Фронт ушёл километров на тридцать на запад, даже стрельбы мы уже не было слышно.
Немецкая противотанковая 7,5-см пушка с расчётом. Фото в свободном доступе.
20-го марта заночевали в сарае на каком-то хуторе, поскольку считали, что в доме будет опасно. А когда проснулись – повсюду были русские, какая-то тыловая часть. Обер-фельдфебель приказал: не стрелять! Мол война проиграна, у него дома двое детей, воевать он начал ещё с Польши и хочет вернуться домой. Пригрозил, что, если кто-нибудь начнёт стрелять – он его сам убьёт.
Они сдались, хотя и очень боялись: пропаганда им хорошо расписала, какие жуткие издевательства ждут в плену. Ничего подобного! Русские были миролюбивы.
«Хорошо, что мы попали в плен не в горячке боя, а далеко от линии фронта. Мы смотрели и не понимали, куда мы попали — это было совсем не то, что говорила пропаганда. Русские солдаты были чистые, в красивой форме, они отдавали друг другу честь (воинское приветствие). Порядок был почище пруссацкого! Вскоре приехало почти два десятка офицеров. Нас вызвали на допрос. Было очень неожиданно, что русские обращаются с нами по-человечески».
Когда их после допроса отвезли на грузовике дальше в тыл и высадили – немцы увидели русских танкистов, которые ели из котелков возле своих танков «stalinetch», с 10,5-см пушкой. Увидев, какими голодными глазами смотрят немецкие пленные, они дали им поесть, причём некоторые ещё и отдали свои ложки. Виттманн не мог в это поверить!
«В плену меня ни разу не били, ни разу даже не ругали, я ни разу не ночевал под открытым небом, я всегда имел крышу над головой. В первый вечер нас разместили в пустом складе. Мы сидели за столом, когда пришел русский солдат и принёс на руке кольца колбасы, хлеба и говядину».
Немецкие военнопленные на восстановительных работах. Фото в свободном доступе.
Потом, в лагерях, было тяжело. Питание было скудным, а медикаментов в лазарете было мало. Но в России и местные жители после войны очень сильно недоедали. У одного товарища Фрица в плену сильно распухла нога. Никак не заживала, речь шла об ампутации. Однако врач ему сказала: «Альфред, когда придет комиссия, я запру тебя в кладовой. Мы восстановим ногу народными средствами». И у него до сих пор есть нога!
«Врач обращалась к нему по имени! Можете себе представить, чтобы немецкий врач обращался к русскому пленному по имени?»
Осенью 1945 года пленным раздали открытки, и они в разрешённых двадцати пяти словах сообщили родным, что живы. В лагере был дом культуры, куда ходили не только заключённые, но и русские солдаты, и офицеры с жёнами.
Охранники иногда спрашивали бригадира: «Бригада споёт? Если они будут петь, сделаем конец рабочего дня на 15 минут раньше».
«И когда мы подходили к лагерю, бригадир давал отмашку, мы пели «Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen…» Охрана радовалась»,– вспоминает Фриц Виттманн.
В конце ноября 1949-го года Виттманна, вместе с большой группой других пленных солдат вермахта и Ваффен СС, отпустили домой. Поезд задержали потому, что русский офицер заметил, что на немцах обычные брюки, хотя был уже ноябрь. И они ждали, пока со склада грузовик не привезет 600 пар ватных брюк.
Фриц Виттманн. Фото в свободном доступе.
Товарищ Виттманна сохранил золотое обручальное кольцо и сдал его в комендатуру при поступлении в лагерь. И вот в 1949-м году администрация ему вернула это кольцо. В современной Германии никто этому не поверит, так как это не подходит под общепринятый стереотип русского плена. Но Виттманн видел это собственными глазами.
При этом он никогда не был сотрудничающим с администрацией «антифашистом», и, как большинство пленных, относился к таким людям с презрением. Уехал в ФРГ, а не в ГДР.
«Пойдёмте, здесь недалеко есть Дом престарелых, там живёт один человек, который был в американском плену на Рейне. Он там с мая по октябрь просидел под открытым небом! У кого было воспаление легких – так ему просто дали доску, на которой он мог спать под открытым небом. Когда кончилась война, пьяные американцы просто так, для развлечения стреляли по ним из автоматов, и убили десятки людей».
Однако «Если я еще сколько-нибудь проживу, я опишу это время, потому что я снова и снова слышу, про то, как ужасно было у русских, какие русские садисты, и какие отличные парни были американцы», – возмущался Фриц Виттманн.