До перестройки буржуазные борзописцы и внутренние предатели любили упрекать советских историков в том, что те уделяли мало внимания событиям февраля 1917 года, когда царский режим пал и власть перешла в руки буржуазии в лице Временного правительства. После умышленного развала СССР, как из рога изобилия, потекла в массы различного пошиба литература, где т.н. учёные стенали о Февральской революции как начале эры истинной демократии, якобы прерванной Октябрём, установившим диктатуру пролетариата. Но затем, опомнившись, что Николая II от власти отстранила именно буржуазия, а под стражу его вместе с семьёй взяли царские военачальники – основатели будущего белого движения, записные воздыхатели Февраля 1917-го поубавили пыл. При этом разгул т.н. «демократии» обернулся не чем иным, как практически полной ликвидацией органов управления на местах и разгулом анархии невиданного размаха, а поддержка Временным правительством империалистической войны привела к череде крупных поражений, сотням тысяч погибших и окончательному разложению армии, подведя бывшую империю к катастрофе и развалу.

С штатными любителями царизма дело обстоит примерно так же – они прекрасно понимают, что их восхищение невиданным «ростом промышленности и сельского хозяйства в начале ХХ века» легко разбивается в пух и прах подлинными цифрами и фактами, воспоминаниями и документами, с которыми сегодня может ознакомиться любой, кто хоть изредка знакомится с экономическими выкладками той поры. Благо, информации предостаточно.

Однако у нынешней власти, осуществляющей свою деятельность в период буржуазной реформации и нуждающейся в авторитетах, на которые она могла бы ссылаться в «неполживой» пропаганде, особой популярностью стал пользоваться такой высокопоставленный царский чиновник, как председатель Совета министров в 1906 – 1911 гг. П.А. Столыпин. Его аграрную реформу стали представлять как крупное достижение, брать за образец, хотя она была лишь частью обширнейшей программы преобразований, предложенных царю на основании наработок предшественников, переделанных в соответствии с собственными взглядами премьера. Столыпинские воздыхатели постоянно напоминают нам брошенную им с трибуны Государственной Думы фразу: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия».

Слова красивые, пафосные. Вот только с деятельностью премьера они никак не гармонируют. Именно Столыпин ввёл в многострадальной России военно-полевые суды, представлявшие собой (пусть никого не вводит в заблуждение их название) органы внесудебной расправы, насаждавшие не только атмосферу страха, но и озлобленность и непримиримость в обществе. Именно он настоял на разгоне Второй Государственной Думы и изменении избирательного закона таким образом, что 90% подданных фактически лишались представительства. Именно его аграрная реформа не только административными методами ликвидировала крестьянскую общину, усилив и без того стремительное разорение деревни, но и взрастила узкую группу кулаков-эксплуататоров, гнобивших сельчан, окончательно и бесповоротно расколов деревню (в чём и заключалась главная задача), взрастив непримиримую злобу и сделав в будущем неизбежной кровавую гражданскую войну на селе. А чего стоят бесчисленные жертвы крестьянского переселения и прочие «значительные» итоги «модернизации»?! Ошибки и просчёты, в том числе в сфере административного деления и управления, так называемая бонапартистская (по Наполеону III) тактика «социального лавирования», настраивавшая против власти все сословия, да и в целом итоги реформирования привели к тому, что Столыпин стал неинтересен даже царю, некогда настоявшему на его назначении. Но об этом, понятно, тишина.

Для наглядности приведу большой отрывок из его записки царю Николаю II. Прочитайте внимательно, оцените представления Столыпина о своей Родине, его умилительно-восторженное отношение к Западу и полное пренебрежение к существовавшему в России уже сотни лет хозяйственному и общественному устройству. Такой вот «революционер-реформатор». Сегодня он однозначно был бы причислен к иноагентам.

Итак: «У нас нет прочно сложившегося мелкого землевладения, которое является на Западе опорой общественности и имущественного консерватизма; крестьянство в большинстве не знает ещё частной собственности на землю и, освоившись в условиях своего быта с переделом общинной земли, весьма восприимчиво к мысли о распространении этого начала и на частное землевладение. Нет у нас и тех консервативных общественных сил, которые имеют такое значение в Западной Европе и оказывают там своё могучее влияние на массы, которые, например, в католических частях Германии сковывают в одну тесную политическую партию самые разнообразные по политическим интересам разряды населения: и крестьян, и рабочих, и крупных землевладельцев, и представителей промышленности; у нас нет ни прочной и влиятельной на местах аристократии, как в Англии, ни многочисленной зажиточной буржуазии, столь упорно отстаивающей свои имущественные интересы во Франции и Германии. При таких данных в России открывается широкий простор социальных стремлений, не встречающих того отпора, который даёт им прочно сложившийся строй на Западе, и не без основания представители международного социализма рассматривают иногда Россию как страну, совмещающую наиболее благоприятные условия для проведения в умы и жизнь их учений».

Столыпин, конечно же, читал работы В.И. Ленина, он видел силу масс, силу организации рабочих, тех, кто участвовал в боях с царизмом на баррикадах Первой русской революции 1905-1907 годов, выступая за настоящее раскрепощение народа, равенство и справедливость, за прогрессивное развитие, которое могут обеспечить только подлинно свободные люди труда и созидания. Но, как видно из приведённого отрывка, он мечтает о другой силе для господства и управления Россией – об олигархии, способной дать отпор социалистам, усмирить население любыми путями и методами, не считаясь с жертвами и издержками, как это всегда и делал сам «премьер-реформатор». Ему нужны буржуазные институты власти по западному подобию. И даже православие, по его мнению, не имеет на общество такого влияния, как католицизм. Столыпина интересовала здесь исключительно прагматическая сторона дела – гнёт и дисциплина. Его сердцу милы Англия, Германия и Франция. Русские же традиции и устои претят председателю кабинета министров, ими, да и не только, он легко готов пожертвовать ради власти, прибылей и процветания буржуазно-олигархических групп. Немудрено, что он так люб нынешним контрреволюционерам всех мастей, ибо им, как и Столыпину, ненавистен социализм. С ним, с созидательной деятельностью народных масс, несмотря на все очевидные плюсы, он будущее своей Родины не связывал, так как в этом будущем власть Столыпина и ему подобных не была бы безусловной, а это то единственное, что только и волновало их в действительности, что скрывалось за всеми их пафосными разговорами о «великой России».

Время справедливый и неумолимый судья. Результаты деятельности Столыпина известны как провальные – это объективная оценка специалистов и исследователей, совпадающая, кстати, и с мнением большинства современников. Неудивительно, что так же провально-плачевны результаты и нынешних горе-реформаторов, так сказать идейных последователей Столыпина, движимых всё теми же низменными целями, всё так же неуклюже прикрываемыми разговорами о «достижениях и развитии».

Сегодня с высоты прошедшего времени можно уверенно, с твёрдой опорой на факты сказать, что вся деятельность царских государственных мужей времён Александра II, Александра III и Николая II (да и их самих, естественно), включая и Столыпина, фактически вела к падению монархии (естественно, через горнило Первой русской революции 1905 года) и к пусть недолгому, но всё же торжеству Февральской буржуазной революции 1917-го. Вспомним хотя бы 1861 год, когда непродуманная отмена крепостного права на деле обернулась похабным ограблением крестьян, закабалением их ростовщическими по сути своей платежами, тотальной нищетой и голодом деревни. Таков итог александровских половинчатых либеральных реформ. А поражение России в войне с Японией и затем провальная кампания в Первой мировой (что также стало прямым следствием всего вышеперечисленного) показали в целом никчёмность царской власти и её неготовность, органическую неспособность решать сложнейшие задачи, поставленные ходом времени – новым технологическим укладом, в который вступил развитой мир (прежде всего  великие европейские державы, где тормозившие развитие противоречия были разрешены ещё в прошлые столетия в ходе прогрессивных на тот момент буржуазных революций). Отсюда череда неминуемых поражений, одно за другим. Отсюда роковой ход событий, ставших логическим завершением периода царизма в русской истории.

В.П. Кравков в книге «Великая война без ретуши. Записки корпусного врача» пишет: «31 декабря 1916 года. Последний день проклятого года. Прочитал на досуге литературу по истории французской революции. Как много похожего на переживаемый теперь кавардак во внутренней политической жизни России. Прогрессивный распад предержащей власти продолжается. Самодержавие в безумном ослеплении своих помазаннических привилегий лишилось последней доли понимания не только общественных, но и своих личных интересов: закусивши удила, оно для настоящего наисерьёзнейшего момента, переживаемого Россией, не измыслило ничего лучшего, как ответить на предъявленные патриотические требования представителей народных удовлетворением их «совсем наоборот». Какое презрение и небрежение к страдальческим крикам угнетённой общественности!» А ведь это было назревшее и необходимое тогда требование формирования ответственного правительства!

Пишет это не замордованный гнётом рабочий или крестьянин, не солдат из окопа и даже не революционер. Пишет царский офицер, тайный советник (третий чин «Табели о рангах»), потомственный дворянин. Но недоумки удивляются, почему так легко пала монархия? Почему столь стремительно обанкротилось ещё более никчёмное буржуазное Временное правительство? Почему 77 тысяч царских офицеров, включая генералов (Брусилова, Бонч-Бруевича, фон Таубе и массу других), воевали на стороне Красной Армии и советской власти?..

А вот дневниковая запись того же В.П. Кравкова от 4 марта 1917 года, когда Николай II уже подписал отречение и в стране создалось двоевластие: «Готов кувыркаться! Все мы ходим теперь именинниками. Теперь можно сказать, что «слава Богу, у нас имеется даже парламент». Полицейско-приказной режим, постыдно сгнивший, рушился. Пролилось много крови, чтобы раздавить эту гнусную гадину; теперь всякий из нас будет проливать кровь уже с определённым сознанием – за матушку-Родину!»

Вот так, не больше, не меньше! Вот как «любили» царя дворяне-фронтовики – были готовы кувыркаться от радости, когда его сбросили! И это самое типичное мнение в данной среде, не говоря уже про остальных «подданных». Всё это хорошо изучено и систематизировано.

Поэтому, отвечая на глупый упрёк перестроечной демшизы, юродивых либералов, отметим: в советское время писали о русской буржуазно-демократической революции, ещё как писали! Причём историография обширна. Только в 1957-1959 годы, как сообщает историк Г.Н. Голиков, в Советском Союзе к 40-летию Февраля вышло 7 тысяч различных работ, а в научный оборот «впервые вводят 22 тысячи документов». Много споров было о временных рамках начала революции, исследовательская работа шла постоянно. На фактуре тех поисков было написано огромное количество художественной литературы, выходило множество мемуаров непосредственных участников, масса воспоминаний и комментариев к ним. Так было и в последующие годы. Изыскательская работа не прекращалась.

Предтечей Февральской революции, её прологом, была революция 1905-1907 годов, однако в силу целого ряда причин она не разрешила накопившиеся противоречия, тем самым делая новый революционный подъём неизбежным. Неслучайно в начале материала упомянуты слова П.А. Столыпина, который своей реформой хотел предотвратить новый революционный взрыв масс. Но провал земельной реформы этот взрыв, наоборот, только приблизил. Насильственные меры, которые предприняло правительство по выходу крестьян из общины, дали обратный эффект. Богаче крестьяне не стали. Более того, разрушение общины с сохранением прежних форм обработки земли и отсталых методов землепользования привело к серьёзной социальной деградации российской деревни, а пашней в основном завладели кулаки. Здесь Столыпин преуспел. Кулаки – почти исключительно его детище.

Несмотря на то, что слой мелких собственников всё же был создан и земля превратилась в товар, ситуация в деревне только ухудшалась. Вот экономические итоги того периода: количество лошадей в расчёте на 100 жителей уменьшилось с 23 в 1905 году до 18 в 1910 году; КРС соответственно с 36 до 26 голов; производство зерна снизилось с 25 пудов до 22 пудов на душу населения, а средняя урожайность упала с 37,9 пуда до 22 пудов.

Подобные итоги были изначально очевидны, но политически близоруких реформаторов это не волновало. Как и говорилось выше, задача реформы была социально-политической: раскол деревни, дабы огородить помещичьи усадьбы защитным валом из кулацких хозяйств. Однако и этот эффект оказался недолговременным и столь же провальным, как и экономический.

Деревню массово стали покидать разорившиеся крестьяне, которые в поисках копейки на пропитание бросились в города. Но и в городах новые рабочие места не создавались. Предполагаемая индустриализация тоже провалилась, на её проведение царизму не хватило ни сил, ни средств, ни умения. В город пришли не просто самые бедные, но и в основном безграмотные, абсолютно не знавшие городской жизни селяне, многие из которых со временем активно включились в революционную деятельность.

Кроме аграрной и промышленной составляющих, т.н. столыпинская, а точнее видоизменённая виттовская реформа, должна была запустить реорганизацию системы местного самоуправления, ввести новое законодательство о губернском и уездном управлении. Планировалось введение самоуправляющих волостей и поселковых управлений. Всё осталось лишь в прожектах, кроме шести губерний, где-таки появились земские институты.

Реформы потерпели крах, а страну, втянувшуюся в мировую войну, в результате охватили революция и война гражданская. Настоящий же индустриальный рывок был осуществлён уже в советское время, когда страной управляли коммунисты и руководители-государственники, заботившиеся не о собственном кармане, а о благе Родины и народа, их прогрессивном развитии.

В связи с этим хотелось бы отметить, что, несмотря на провал реформы, экономика России всё же со скрипом и на основе, увы, в основном иностранных инвестиций, а также сохранявшихся архаичных методов ведения сельского хозяйства, варварской эксплуатации крестьян и рабочих медленно развивалась, правда, в основном в интересах всё тех же инвесторов. Так, зарубежный капитал преобладал в угольной, сталелитейной промышленности, горном деле, машиностроении, нефтяных промыслах. Накануне ХХ века в той же тяжёлой промышленности зарубежные инвестиции достигли 3/5 всей суммы капиталовложений. Россия постепенно, но неумолимо и прочно попадала под пяту западного капитала (французского, бельгийского, английского, немецкого)…

Теперь часто приходится слышать и о других «достижениях» царизма, мол, Россия перед Первой мировой войной больше всех экспортировала зерна за границу, а вот Советская страна только закупала. Но цифры вещь упрямая, и они показывают, что это не совсем так. При этом неплохо бы вспомнить и о том, сколько в странах-экспортёрах оставалось зерна на душу населения. Так вот в 1913 году царская Россия с численностью населения без малого 179 млн. человек производила хлеба (зерна) 5 млн. 636,5 тыс. пудов, а США с численностью чуть более 98 млн. человек. – 6 млн. 371 тыс. пудов. При вывозе за границу 663,5 тыс. пудов (11,8%) в России остаток на душу населения составлял 25,8 пуда. В США этот остаток равнялся 60,8 пуда, а в Канаде, экспортировавшей 22,8% зерна, аж 90,8 пуда. Так что о том, сколько хлеба ели простые люди империи и каковым было его качество, остаётся только догадываться. Зато «вывозили больше всех»! А голод… голод потерпят… и работяг ещё нарожают!

Жизнь в стране шла своим чередом, о будущем мало кто заботился, тем более о будущем простолюдина. От тех, кто задумывался, режим пытался избавиться. Впрочем, в этом ничего нового.

Но в начале ХХ века ведущие империалистические державы начали очень активно готовиться к очередному переделу границ и рынков сбыта, этого неминуемо требовали законы капиталистического развития. Это видно по тому, как росли их военные бюджеты. Так, в 1913 году Англия увеличила военно-морской бюджет в сравнении с 1900 годом на 186%, Франция – на 175%, а Германия – на 375%. Не стоял в стороне и американский капитал. Но его главная задача состояла в том, чтобы воспользоваться столкновением великих европейских держав с целью их ослабления, а затем предложить им свои «услуги» для восстановления разрушенного. В принципе данная тактика и стратегия не меняются и в наши дни. Так или иначе, возникшие острейшие противоречия между европейскими странами толкнули их к невиданной ранее мировой бойне.

Принятая в России перед Первой мировой войной программа перевооружения и переоснащения армии и флота была рассчитана вплоть до 1917 года. При этом Россия по промышленным показателям значительно уступала Европе, и в особенности Германии, и этот разрыв стремительно нарастал. Николай II и правительство прекрасно знали о своей неготовности, но в войну в 1914-м всё равно вступили – на это их толкали как финансово-экономические обязательства перед англо-французским капиталом, так и собственные интересы империи. При этом рассчитывали «уже осенью быть дома». (Впрочем, на то же самое рассчитывали правительства и Генеральные штабы всех главных её участников). Однако весьма быстро выяснилось, что на одном ура-патриотизме войну не вытянуть, да и он как явление продлился недолго, до первых крупных поражений и осознания русскими солдатами и офицерами факта подавляющего технического превосходства немецкой армии во многих видах вооружения, прежде всего в пулемётах и тяжёлой артиллерии.

А ведь социал-демократическая фракция в Четвёртой Государственной Думе предупреждала: «Настоящая война, порождённая политикой захвата, является   войной, ответственность за которую несут правящие круги всех воюющих теперь стран. Пролетариат, постоянный защитник свободы и интересов народа, во всякий момент будет защищать культурные блага народа от всяких посягательств, откуда бы они ни исходили – извне или изнутри. Но когда раздаются призывы к единению народа с властью, мы, констатируя, что народы России так же, как и все народы, вовлечены в войну помимо своей воли, по вине их правящих кругов, считаем нужным подчеркнуть всё лицемерие и всю беспочвенность этих призывов к единению». Это была в том числе и ленинская точка зрения на развязанную империалистами войну.

Большевики, как показало время, оказались правы. Но как с ними поступила власть? Их осудили и сослали в Сибирь, объявив предателями. Тем временем царская болтовня и непрекращающиеся неудачи на фронтах привели к тому, что общество ещё больше раскололось, при этом становясь всё более и более оппозиционным царской власти в целом, а армия испытывала острый недостаток в технике и вооружении, поставки которых зависели во многом от фабрикантов-капиталистов. Послушайте признания прославленного командующего Юго-Западным фронтом генерала А.А. Брусилова: «…по сравнению с нашими врагами мы технически были значительно отсталыми, и, конечно, недостаток технических средств мог восполняться только лишним пролитием крови…» Но виновными в системных, как сказали бы сейчас, проблемах почему-то, по мнению либералов, оказались большевики, которым уже скоро, после взятия власти, придётся экстренно и в чрезвычайных условиях исправлять ситуацию, чтобы спасти страну от верной гибели.

Так почему же в столь тупиковом положении оказалось сначала царское, а затем и Временное правительство? Всё просто: в результате упомянутых в начале данного материала реформ, в результате топорного и противоречивого правления, в результате косной политики, где ставка была сделана не на народ и широкие круги просвещённой общественности, а на деструктивную по своей форме и сути узкую социальную группу финансово-промышленной и земельной олигархии, – всё это, невзирая на войну и другие убийственные для власти угрозы, продолжало работать исключительно на данную олигархическую группу и её безудержно-неуёмное обогащение. Так, например, перед войной на армию и флот начали работать как казённые, так и частные заводы. Но очень скоро стало не хватать артиллерийских снарядов, при этом стоимость их завышалась беспрестанно, достигая величин в 1000 и более процентов (зададимся вопросом, в чьих же это интересах?), а произведённых 5 млн. винтовок не хватило даже для обеспечения полной мобилизации первой очереди. Вслед за этим последовали неудачи на фронте уже в 1915 году, что сразу же создало серьёзную социальную напряжённость в обществе и обострило продовольственные, транспортные и другие проблемы. Однако Николай II упорно игнорировал призывы навести порядок с олигархией, исходившие даже из его ближайшего окружения. Увы, ранее проигранная русско-японская война царский режим ничему не научила. Видимо, научить было невозможно – всё прогнило и лишь билось в конвульсиях смертельно больного организма.

Приведём ещё одно характеризующее ту обстановку воспоминание генерала Брусилова: «Даже после объявления войны прибывшие из внутренних областей России пополнения совершенно не понимали, какая это война свалилась им на голову. Сколько раз спрашивал я в окопах, из-за чего мы воюем, и всегда неизбежно получал ответ, что какой-то так эрц-герец-перц (так они называли эрцгерцога Франца Фердинанда) с женой были убиты, а потому австрияки хотели убить сербов. Но кто же такие сербы – не знал почти никто. Выходило, что людей вели на убой неизвестно из-за чего, то есть по приказу царя». Это говорит боевой офицер, крупный царский военачальник.

Видя нарастающую беспомощность официальной царской власти в России, ещё больше активизировались т.н. олигархические круги. Крупная буржуазия попыталась взять в свои руки полное руководство военно-экономической мобилизацией, понимая, какие баснословные барыши это сулит в самой краткосрочной перспективе. Тем самым олигархи всем дали понять, что они усиливают своё влияние и открыто претендуют на управление страною. С этой целью крупные промышленники создали Центральный военно-промышленный комитет. Его возглавил в прошлом Председатель Третьей Государственной Думы, лидер партии октябристов и крупный фабрикант А.И. Гучков. Так, через Думу формировались структуры, которые в будущем станут опорой в отстранении царя от власти. Борясь с большевиками, царские клевреты пустили в огород олигархов-космополитов, буржуазных депутатов и в итоге получили по полной. Поделом!

Вот ещё конкретный пример. П.П. Рябушинский, председатель опять-таки Московского военно-промышленного комитета, открыто призвал крупный бизнес «вступить на путь полного захвата в свои руки исполнительной и законодательной власти». При этом он же разрабатывал механизм взаимодействия (а точнее, использования в своих интересах через мелкобуржуазные партии эсеров и меньшевиков) с набиравшим силу рабочим движением. В этот же период сложился и думский прогрессивный блок, объединивший депутатские фракции всё тех же буржуазных партий (причём различных оттенков – от правых до левоцентристских, общность своих классовых интересов буржуазия осознавала чётко), который подготавливал законы по ограничению самодержавной власти. Анализ тех лет наглядно показывает расстановку политических сил и реально преследуемые ими цели. Самодержавие мешало всем, оно полностью изжило себя, окончательно утратив поддержку каких бы то ни было слоёв и групп населения. Хронометр неумолимо отсчитывал его последние дни. Это факт, от которого никак не отмахнуться.

К началу 1917 года страна потеряла убитыми 2 млн. человек (больше, чем какая-либо другая участница той войны), ещё 5 млн. человек были изувечены, в плену оказались более 2 млн. человек. Экономика была подорвана. Финансы и производство пошли вразнос. Усилились антивоенные настроения среди всех слоёв населения. На фронтах началось братание солдат. Так проявилось недовольство народных масс участием в войне без понятной цели и чётко поставленных задач, что всегда обречено на крах. И в феврале 1917 года прорвало то, что долго вызревало и формировалось. Конечно, этому предшествовали определённые события, о которых говорилось выше и которые в свою очередь были порождены ещё ранее запущенными самой властью деструктивными процессами, а также длительная борьба разных политических сил. Но факт остаётся фактом, закономерности исторического развития действуют неумолимо и остановить их никакими строгостями и репрессиями не удастся, если игнорировать саму основу и суть их, что и пытался сделать царизм. А теперь буржуазные историки прежде всего в нашей стране лицемерно задаются вопросом: как так получилось, что в феврале началась революция? Кто вывел людей на улицу? Почему в магазинах не оказалось хлеба? А мы напомним им слова Ленина, что революции по заказу не делаются, нужны веские и совершенно определённые предпосылки для возникновения революционной ситуации, и их было немало.

Так что не стоит наводить тень на плетень, а именно этим занимаются буржуазные пропагандисты. Система управления была уже нежизнеспособна, это было предельно ясно всем современникам, включенным в политические процессы. Кстати, и хлеб в стране был, но он лежал на складах в глубине России. Доставить его было не на чем – железная дорога была парализована военными нуждами. Вместо подвоза продовольствия правительство в 1916 году рекомендовало в городах ввести карточную систему продснабжения. А с конца того же года царские министры сочли необходимым ввести принудительную хлебную развёрстку. Ещё раз для тех, кто не знает этот исторический факт: продразвёрстку ввёл не Ленин, а именно царский режим, а затем, осенью 1917 года, её подтвердило Временное правительство, двинув в деревню вооружённые отряды, насколько хватило сил.

Кроме перебоев с хлебом, уже начало 1917 года ознаменовалось массовым нарастанием забастовочного движения. Крупные российские буржуа и землевладельцы поняли, что настаёт их звёздный час, момент использования народного недовольства в своих политически-меркантильных целях был выбран с большим расчётом. Дворянские заговоры на Руси случались часто, во все времена они имели целью улучшить социально-политическое и материальное положение господствующего сословия. На этот раз также был запущен вариант насильственного свержения царя, с теми же задачами, только в интересах сформировавшегося класса буржуазии. При этом изначально вопрос об изменении государственного строя не стоял, всё должно было пройти по возможности предсказуемо и контролируемо.

Но дальше – больше. Принуждая царя к отречению и не учтя при этом революционного подъёма масс, ставшего реалиями нового времени и во многом изменившегося к этому моменту социально-экономического строя, высокопоставленные заговорщики отрезали себе путь к отступлению, даже если и не желали того. Процессы социально-политического развития властно брали ситуацию в свои руки, сохранить монархию в каком-либо виде возможностей не осталось. Встал вопрос об изменении строя. Подобная политическая близорукость олигархической буржуазии, присущие ей классовая ограниченность и самодовольство, нежелание видеть и признавать политическую субъектность народных масс даже в такие переломные моменты колоссальных социальных сдвигов и перемен вскоре сыграют роковую роль в её собственной революционной судьбе. И, как говорится, по заслугам. Учитывая озвученные процессы и ту роль, которую на начальном их этапе играли, воспользовавшись моментом, политические элиты царской России, сегодня телефонограммы Председателя Четвёртой Государственной Думы М.В. Родзянко к царю о действенных мерах против революции выглядят крайне неуклюжими. Думский комитет уже тогда принял решение о том, чтобы возглавить революцию и под давлением обстоятельств изменить государственный строй. А процедура отречения царя за себя и цесаревича Алексея в пользу брата Михаила – это было лишь легендой прикрытия, соблюдением приличий, игрой в легитимность.

Возглавляя Февральскую революцию, олигархия, конечно, спасала в первую очередь себя, а не Россию. Таким персональным спасением, являющимся ещё одним врождённым и неизлечимым пороком крупного капитала, к октябрю 1917-го они довели страну и армию до полного хаоса и разрушения.

Россию же, но не себя, спасали уже большевики под руководством В.И. Ленина, положив конец двоевластию (фактически безвластию и анархии) и начав прогрессивные для страны и народа социалистические преобразования. Но это будет в октябре, в критический момент русской истории, когда страна уже вступит на путь своей гибели и будет повёрнута вспять титаническими усилиями В.И. Ленина и его соратников. А в двадцатых числах февраля, когда стихийные беспорядки переросли в вооружённые стычки с полицией и Петроградским гарнизоном (вскоре перешедшим на сторону восставших), царь приостановил, точнее запретил собираться на заседания депутатам Госдумы. Именно из числа этих депутатов, прекрасно понимавших всю слабость монаршей власти в данный момент, и был сформирован «Временный комитет для восстановления порядка и сношения с учреждениями и людьми».

Тут же, в соседних залах Таврического дворца, провёл своё заседание и Петроградский Совет рабочих депутатов. Временный комитет уже не скрывал своего презрительного отношения к обанкротившимся царю и институтам самодержавия. Вот его обращение к населению: «Временный комитет Государственной Думы при тяжёлых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашёл себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче созидания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием».

Командующие фронтами, генералитет, буржуазия и церковные иерархи с воодушевлением приняли план переворота – факт, лучше всяких исследований характеризующий царскую власть и её состояние. Царь, его министры и губернаторы стали никому не нужны. Многие из них будут отправлены под арест именно Временным правительством, а для расследования их возможных преступлений будет создана специальная комиссия.

Хотелось бы привести и воспоминание П.Н. Милюкова, лидера партии кадетов, депутата, а затем и министра Временного правительства: «Никто из руководителей Думы не думал отрицать доли её участия в подготовке переворота. Вывод отсюда был тем более ясен, что… кружок руководителей уже заранее обсудил меры, которые должны были быть приняты на случай переворота. Намечен был даже и состав будущего правительства… Личный состав министров старого порядка был ликвидирован арестом их по мере обнаружения их местонахождения. Собранные в министерском павильоне Государственной думы, они были в следующие дни перевезены в Петропавловскую крепость».

Вот так, без сантиментов. В крепость арестованных министров отвёз монархист Шульгин с красным бантом на груди. Красные банты нацепили на себя даже великие князья. Активно начал работать и Петроградский совет депутатов. 3 марта эсеро-меньшевистский исполком Петросовета поручил арест Николая II и его семьи Временному правительству, которое 7 марта приняло аналогичное постановление. Арест императора и его семьи осуществил лично генерал-лейтенант Л.Г. Корнилов, и тоже с красным бантом на своём мундире.

К самодержавию путь был окончательно и бесповоротно отрезан в сентябре 1917 года, чтобы отныне ни у кого не оставалось вредных иллюзий на сей счёт – усилиями т.н. предпарламента (Демократического Совещания всё тех же либерально-буржуазных сил) Россия была объявлена республикой. Решение приняли, не дожидаясь, кстати, Учредительного Собрания и «предвосхищая его волю» безо всяких на то сомнений. Поэтому-то белогвардейщина, развязавшая в стране гражданскую  войну при поддержке 14 империалистических государств (включая и вчерашних противников-немцев, до Ноябрьской революции в Германии), никогда не поднимала на щит лозунг «За царя и Отечество!» Так была закрыта монархическая страница российской истории. Закрыта именно теми, кого она столько лет пестовала и поддерживала в ущерб народу и за счёт народа. На более чем трёхсотлетнем правлении Романовых силами олигархического капитала была окончательно поставлена точка.

Подчеркнём ещё раз, история Февральской революции расписана по дням и минутам. И она стала предтечей Великого Октября, открывшего принципиально новую страницу развития не только для нашей страны, но и для всего человечества. Но это уже совсем другая история.

В данном материале намеренно использованы столь содержательные цитаты из воспоминаний высокопоставленных участников тех событий, чтобы читатель мог до конца понять суть и канву происходящих тогда процессов и перемен. При этом нужно помнить, что история иногда любит повторяться, жестоко, но справедливо наказывая тех, кто не желает усваивать её исчерпывающие уроки…

А.И. ЖИДКОВ,

первый секретарь Тамбовского ОК КПРФ