ПРО ДУХОВНОСТЬ С НАЦИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИФИКОЙ
А заголовок и в самом деле и шик и блеск!
…
И текст — великолепен.
Работает в нужном направлении по развитию у нас духовности.
Поскольку более развивать у нас как бы уже и нечего.
Все у нас уже оцифровано. Оптимизировано. Приватизированно. И десоветизированно.
Что стоит нескольких индустриализаций. И разом культурных революций. Вместе взятых.
У китайцев — социализм с китайской спецификой!
А мы — с национальной спецификой будем, и тому настоятельный тут призыв, развивать свою духовность.
Всё и вся затмевая.
По этим показателям хотя бы.
Само собой на базе приоритетов теологии, теологии и еще раз теологии.
Обращенной в светлые дали Средневековья.
Вы там счастием еще не наслаждались?
Там одна дыба с инквизицией чего стоит.
И СНОВА НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ АРМГЕДОНЕ. ПРАВДА ЧЕГО?
Все эти вопросы об устранении из обихода человеческого мышления науки и сама постановка такого вопроса стары как мир. Особенно по ведомству всяких традиций, включая и всемерное охранение их самих же, традиций, в смысле веры, семьи, государственности, нравственности.
(Правда всегда возникает тут вопрос — какой?)
Вот на этот счет по случаю подвернувшаяся глазу читатка:
«Итак, «философски доказано», что «всему нашему знанию настал конец». Чтобы благосклонный читатель мог понять это, мы позволим себе сообщить, что цех философов недавно устроил общее собрание и торжественно постановил изъять из обращения слово наука, а на ее место поставить веру. Всякое знание называется теперь верой. Знания больше не существует…
Однако господин профессор сам себя исправляет и говорит дословно следующее: вера в чувственный мир есть вера в собственный дух. Итак — все, и дух и природа, опять покоятся на вере. Он неправ только в том, что желает подчинить также и нас, материалистов, решению своего цеха. Для нас это решение не имеет никакой обязательной силы. Мы остаемся при старой терминологии, сохраняем за собой знание и предоставляем веру попам и докторам философии.
Разумеется, и «все наше знание» покоится на субъективности. Очень может быть, что вот та стена, о которую мы могли бы разбить себе голову и которую мы поэтому считаем непроницаемой, может быть, говорю я, гномами, ангелами, дьяволами и прочими призраками она беспрепятственно преодолевается, быть может вся эта глиняная масса чувственного мира вовсе даже не существует для них — что нам до этого? Какое нам дело до мира, которого мы не чувствуем, не ощущаем?
Быть может то, что люди называют туманом и ветром, в сущности, чисто объективно или «само по себе» суть небесные флейты и контрабасы. Но именно поэтому нам нет никакого дела до подобной нелепой объективности. Социал-демократические материалисты рассуждают только о том, что человек воспринимает посредством опыта. К этому относится также его собственный дух, его мыслительная способность или сила воображения. Доступное опыту мы называем истиной и только это для нас есть объект науки…
С тех пор как Кант сделал критику разума своей специальностью, установлено, что одних наших пяти чувств еще недостаточно для опыта, что для этого тре¬буется еще участие интеллекта…»
Иосиф Дицген
из книги второй половины 19 века
«Мелкие философские работы»
Далеко ли современный идеализм всякой расцветки, а в данном случае субъективный, ушел спустя полтора век вперед?
