Историк и писатель Фёдор РАЗЗАКОВ в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО
До сих пор, когда речь заходит о трагическом 1991-м, очень часто приходится слышать одно и то же. Дескать, почти никто не думал, что в ближайшее время могут закончиться и Советская власть, и Советский Союз.
Да, действительно, многие не думали и не верили, но совсем скоро казавшееся немыслимым произошло! О чём же это свидетельствует? Какие факторы сработали исподволь, подчас даже вроде бы незаметно, однако весьма кардинально и глубоко?
Анализируя процессы, инициированные Горбачёвым и его подельниками с началом так называемой перестройки, обратимся к сфере сознания. Здесь задача была поставлена однозначная. Социалистическая идеология, на основе которой Советская страна успешно развивалась и крепла много лет, одержав Великую Победу в самой страшной войне, должна быть подорвана и заменена иной, буржуазной…
А одним из самых действенных средств идеологического воспитания народа с первых лет Советской власти стало у нас кино. Так вот, пробравшись на верх партийного и государственного управления, предатели сразу же взялись «переформатировать» отечественный кинематограф. Чтобы служил он теперь не утверждению социализма, а наоборот — его низвержению. И, надо сказать, преуспели в этом.
Дьявольской по изощрённости и масштабам была та кампания, уроки которой мы должны знать для борьбы за наше будущее. Потому и решил я побеседовать с выдающимся знатоком темы — историком, писателем и социологом кино Фёдором Раззаковым.
Искусство за что и против чего?
— Мы с вами, Фёдор Ибатович, встречались в юбилейном 2017 году, накануне 100-летия Великого Октября. Тогда хотелось, чтобы в связи с такой исторической датой читатели «Правды» как можно достовернее представили и точнее осмыслили грандиозность свершений советской эпохи. В беседе, которая затем была опубликована в нескольких номерах нашей газеты, речь шла о становлении великого советского кино.
— Которое теперь, увы, мы потеряли.
— Вместе с величайшей социалистической державой под названием Советский Союз.
— Вы напомнили мне, что нынешний год тоже по-своему юбилейный. Только с огромным знаком минус! Тридцатилетие уничтожения СССР…
— О чём и предлагаю поговорить сегодня. Давайте рассмотрим это опять через кино — наиболее близкую вам часть нашего искусства и культуры. Вы же не станете отрицать, что врагам Советской власти, разрушителям страны удалось, как говорится, на полную катушку использовать силу кино для осуществления своих коварных целей?
— Конечно, не стану. Это постоянная боль моя. Да вы, наверное, знаете названия некоторых книг, написанных мною за эти 30 «постсоветских» лет: «Кино, взорвавшее СССР», «Индустрия предательства» и так далее. Теперь-то мы видим, сколь дорогой ценой обернулось начатое будто бы с благими намерениями…
— А как вы объясняете, что именно кино и многие его деятели оказались, можно сказать, в авангарде разрушителей?
— Вы сами сказали про силу кино. Она всем была известна в советском обществе. И если сделать эту силу антисоветской?..
Расчёт главных «перестройщиков» оказался верным. Замечу, что роль кинематографа как одного из самых массовых видов искусства и важнейшего способа формирования идеологии тогда была даже гораздо большей, чем сегодня, с распространением интернета и падением качества фильмов.
Приведу пример. Самый «кассовый» советский фильм 1980 года «Пираты ХХ века» собрал аудиторию в 87 миллионов 600 тысяч человек. А вот самый успешный на сегодня российский фильм «Движение вверх», вышедший в 2017-м, привлёк в кинотеатры всего лишь чуть более 12 миллионов зрителей.
— Но всё-таки почему и как получилось, что талантливые люди, ещё вчера создававшие великолепные картины во славу Советской страны, вдруг начали работать против неё?
— Не вдруг. И не все, не все…
— Пусть большинство.
— Тема обширная, психологически сложная, и у каждого всё же своя история. Многих из так называемой творческой интеллигенции подвела, я думаю, чрезмерная эмоциональная впечатлительность. Однако основным для всех фактором стал хитро замаскированный курс, который задан был с приходом к власти Горбачёва и реализовался потом ловкими извивами мошеннических манипуляций. Они настолько сбивали с толку людей, что те абсолютно запутывались и подчас просто теряли голову.
— Вспоминая атмосферу того времени, соглашаюсь с вами. Если началась «перестройка», что называется, во здравие, то довольно скоро она всё больше напоминала массированную психическую атаку. По головам били удар за ударом. Пресса, телевидение, радио, эстрада, театр и кино… Могло сложиться (и складывалось!) ощущение полной неразберихи и сумбура, некоего сумасшедшего дома.
— У которого были тем не менее свои управленцы, знавшие, к чему они дело ведут. Прежде всего это известная троица — Михаил Горбачёв, Александр Яковлев и Эдуард Шеварднадзе.
— Понятно, что кино попало в ведение А.Н. Яковлева. Его, этого своего подельника, Горбачёв облёк полномочиями главного идеолога страны. То есть, образно говоря, назначил волка ведущим воспитателем овечьего стада.
— Что-то вроде этого, похоже… Фигура жуткая. Считали его серым кардиналом, и поныне во многом он остаётся как бы в тени Горбачёва. Между тем, обстоятельно изучая деяния этого А.Н., я пришёл к выводу, что нередко он превосходил самого Горби. По хитрости, ловкости, предусмотрительности. Да по уму, в конце концов!
— Умный враг, разумеется, опаснее глупого. Может быть, ради лучшего понимания читателями того, что произошло с нашим кино и культурой в целом, нам стоит несколько задержаться на личности этого ключевого персонажа?
— По-моему, очень даже стоит.
Зловещая личина, перекрывшая советский экран
— Поскольку вы, можно сказать, специализировались на биографии «серого кардинала», сообщите читателям, откуда он такой взялся.
— Внешне начало у него ничем особенным не примечательное. Обычный партаппаратчик. Ещё в 1946 году, то есть вскоре после войны, был назначен инструктором отдела агитации и пропаганды в Ярославском обкоме партии. А в 1953-м его перевели в Москву, в аппарат ЦК КПСС, где он тоже занимался пропагандой. Прошёл путь от рядового инструктора до фактического главы важнейшего отдела ЦК.
В общем, опытнейший пропагандист становится матёрым циником, как он впоследствии сам себя называл.
— Выходит, это был цинизм осознанный?
— Безусловно. В конце концов уже не верил в то, что проповедовал миллионам советских людей.
— Но Яковлев ведь был фронтовиком, даже ранен на войне…
— Наверное, тогда, в свои 18—20 лет, циником он ещё не был. Стал таковым в 1956 году, когда перед делегатами ХХ съезда КПСС Хрущёв выступил с докладом «О культе личности Сталина». Тогда-то и произошло в партии негласное разделение — на сталинистов и антисталинистов.
Именно эти «анти», начав с осуждения Сталина, три десятилетия спустя придут к логичному для себя итогу — отрицанию социализма в целом. Среди таких окажется и А.Н. Яковлев.
— Однако, судя по разным фактам, у него антисоветизм существенно возрастёт, углубится и обретёт особенно опасную форму в результате продолжительных контактов за рубежом. Вы согласны с этим?
— А как же! Сперва в 1958—1959 годах была у Яковлева стажировка в США, в Колумбийском университете. Это по линии ЦК КПСС. И, кстати, проходил он ту стажировку вместе с тремя сотрудниками КГБ, в числе которых Олег Калугин — будущий высокопоставленный чекист-предатель, генерал из внешней контрразведки.
— Многие уверены, что А.Н. тоже был завербован иностранной разведкой. Или во время того пребывания в США, или позднее, в 1973—1983 годах, когда служил послом СССР в Канаде.
— Вполне реальный вариант. Но даже если он был не штатным агентом западных спецслужб, а, как принято говорить, агентом влияния, суть от этого не меняется. Всё равно старался использовать имеющиеся возможности в интересах не своей страны, а её противников или даже лютых врагов. Пребывание же в советской номенклатурной обойме гарантировало подлому хамелеону безбедную жизнь.
— Хамелеоны, добравшиеся до вершин власти и тщательно скрывавшие истинное своё лицо, умели при этом распознать друг друга. Так Горбачёв, ещё до «перестройки» прибыв в Канаду с партийной делегацией, тотчас «нашёл» А.Н.
— Да Горби наверняка к этому уже был подготовлен! Потому и заняв кресло Генсека, когда необходимо стало всюду поскорее расставлять «своих» людей, выделил Александра Яковлева среди самых первых.
— Давайте вспомним, чем ознаменовался на киноэкранах страны приход нового главного идеолога.
— Ох, действительно ознаменовался… Вот вы говорили, что «перестройка» начала наносить очень сильные удары по головам людей. И в самом деле, удары (один за другим!) были прямо-таки обезумливающие. А с киноэкранов, если учесть их вклад в сокрушение мозгов, своего рода знамением стало «Покаяние». Вы ведь помните этот фильм грузинского режиссёра Тенгиза Абуладзе?
— Не только его, но и атмосферу, в которой он появился. Задолго до выхода на экран в связи с этим названием всеми средствами «демократических» СМИ уже нагнеталось ожидание чего-то совершенно исключительного.
— Именно так! Потому что замысел был далеко идущий. Замечу: возник он ещё в бытность Генсеком ЦК КПСС Юрия Андропова, а съёмки начались под патронатом Эдуарда Шеварднадзе. Он возглавлял ЦК Компартии Грузии и лично курировал этот проект. Через грузинский Совмин даже шло его финансирование.
— Есть повод ещё раз задуматься о разветвлённости и тайной работе «пятой колонны»?
— Уверен, что есть. Уже тогда созрело намерение возобновить антисталинскую кампанию, которая была прервана Брежневым в середине 1960-х. Начало новой атаки притормозилось смертью Андропова, но вскоре явились Горбачёв и Яковлев.
— Заготовка «Покаяния» оказалась кстати?
— Очень даже! Само название фильма задавало лейтмотив всей последовавшей затем «перестроечной» вакханалии. Ведь что тут стало ключевым? Фактический отказ от советской действительности и призыв каяться за грехи предков. Дескать, неправильно жили, не тем идеалам поклонялись. То есть всё не то и не так!
Вспомните кульминацию — финал «Покаяния». Внук откапывает из могилы тело своего деда и сбрасывает его в пропасть…
— Ужасающее святотатство!
— Ужасающее, да. И вполне рассчитанное. Это же призыв к молодому поколению: как угодно глумитесь над советским прошлым, пляшите на костях своих предков, сбрасывайте их в преисподнюю. Вот какой фильм и с какой целью волей зловещего Яковлева был назначен программным для «перестройки».
— Яковлев лично этим занимался?
— И этим, и многими другими подрывными делами, которые раскручивались в кинематографе. Настолько важное значение он придавал кино, что, при обширном штате специально подобранных помощников, за многое в той сфере брался сам.
Закончу про «Покаяние». Лично Яковлев устраивал его премьеру в столичном Доме кино — для «элиты» либеральной интеллигенции. Это ноябрь 1986 года. Он же затем пробил выход фильма в широчайший прокат: отпечатанный тираж составил аж 1200 копий!
Правда, народ всё равно шёл на «Покаяние» очень вяло. И тогда Яковлев даёт команду ещё больше усилить и без того беспрецедентную «раскрутку» этой картины в прессе и на телевидении. Увы, при всех чрезвычайных мерах привлечь более 13 миллионов человек так и не удалось.
— Широкий зритель не случайно с такой прохладцей отнёсся к восхваляемому «Покаянию». Художественные достоинства его были вовсе не столь высоки, как кричала «демреклама».
— Тем не менее в мае 1987 года на очередном Всесоюзном кинофестивале (20-м!), который состоится в Тбилиси, «Покаяние» ожидаемо будет удостоено Главного приза.
— Явный знак всем деятелям кино?
— Конечно. Знак того, каковы отныне задаваемые им ориентиры. Не художественные, которые лишь смутно просматриваются где-то на втором или третьем плане, а идеологические.
Впоследствии сам Александр Яковлев признается в главном своём замысле: «Группа истинных, а не мнимых, реформаторов разработала (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционизму вообще… Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма… Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика — механизм тоталитаризма против системы тоталитаризма — сработала…».
У кого оказались «бразды правления»
— Честно говоря, меня и сегодня поражает откровенность этого яковлевского признания, которое вы привели и которое теперь уже достаточно широко известно. Как-то вырвалось это у него. Ведь свою кухню вершители «перестройки» постарались не очень разглашать. Горбачёв прямо заявил об этом однажды: «Всей правды я вам никогда не скажу».
— Это верно: во тьме и умолчании о главном делали они свои тёмные дела. То есть зачастую говорилось одно, а делалось абсолютно другое. Не звучал же лозунг: «Даёшь капитализм!». Убивали социализм под девизом «Больше социализма!». Вот и печально знаменитый 5-й съезд кинематографистов СССР, состоявшийся в середине мая 1986 года в Большом Кремлёвском дворце, начался с провозглашения вроде бы вполне благих намерений. Против застоя, за творческий подъём и поиск…
— А кончился кадровым погромом.
— Да, произошёл настоящий переворот в руководстве Союза кинематографистов, а затем и в Госкино. Подготовлено это было тем же Яковлевым и с той же целью — привести к власти «своих» людей.
— Методом стравливания поколений?
— Именно. Причём творческие проблемы использовались лишь как повод для вымещения личных недовольств, комплексов и обид.
— Чуть ли не основным объектом яростных нападок стал великий советский режиссёр и актёр Сергей Бондарчук, которого даже не выбрали делегатом на тот съезд. Через некоторое время мне посчастливилось беседовать с ним для «Правды», и было видно, насколько Сергей Фёдорович подавлен происшедшим.
— Ещё бы! Беспрецедентно хамское отношение к признанному лидеру советского кино, продемонстрированное на съезде, должно было соответствующим образом настраивать творческую молодёжь. В духе «Покаяния»: не церемоньтесь с этими «совками», сбрасывайте их на свалку и мёртвыми, и живыми…
— Крупнейшие таланты в результате были выведены из строя.
— От руководства в Союзе кинематографистов отстранили так называемых консерваторов, а фактически честных коммунистов — Сергея Бондарчука, Льва Кулиджанова, Юрия Озерова, Станислава Ростоцкого и других. Вместо них «бразды правления» захватили в свои руки антикоммунисты. Это Элем Климов, Андрей Смирнов и подобные им.
Прошу всех читателей обратить особое внимание вот на что. Важна не только разница в общественно-политических взглядах тех и других. Несравним и уровень талантов, а значит — художественная планка, которую они могут задать.
Кто такой Андрей Смирнов перед тем же Сергеем Бондарчуком? По большому счёту он может предъявить только один действительно значимый фильм — «Белорусский вокзал». Но надо учитывать, что успех этой картины обеспечили в первую очередь блистательные актёры — Евгений Леонов, Анатолий Папанов, Всеволод Сафонов. Всем им к тому времени было уже под пятьдесят, и рядом с ними 29-летний режиссёр-дебютант (это была его первая полнометражная лента) действовал в роли ученика.
— Прямо скажем: известен этот Смирнов больше не как художник, а как злобный антикоммунист, буквально распираемый ненавистью ко всему советскому.
— Ненависть разрушает творца изнутри. Именно поэтому ничего выдающегося после «Белорусского вокзала» Смирнов уже не снял. Замечу шире: по той же причине фактически закончились почти все режиссёры, участвовавшие в работе 5-го съезда как гонители и разрушители. Во всяком случае не смогли достичь в постсоветские годы тех творческих высот, которые покоряли в советское время.
Я имею в виду Вадима Абдрашитова, Эльдара Рязанова, Глеба Панфилова, Сергея Соловьёва и ряд других. Громкие имена! Но… все они, как говорится, сдулись. И это, я считаю, расплата за измену самим себе, за то, что они выступили на «тёмной стороне», согласились стать куклами в «театре Карабаса-Барабаса».
По ходу «перестройки» почти всё великое советское кино объявлялось «неправильным».
Происходили убийство и самоубийство одновременно
— Да, размышляя над судьбой некоторых видных деятелей советского кино, невольно приходишь к горестному выводу. Вот они, предав свои заслуги, звания, творчество прежних лет, упоённо взялись убивать Советскую власть и Советский Союз. Но ведь одновременно убивали дело, которому служили, то есть и самих себя. Трагедия?
— Безусловно.
— А вполне ли осознана она действующими лицами?
— Большой вопрос, на который, наверное, каждый ответит по-своему.
— Помогите нашим читателям хотя бы кратко представить основной ход событий в руководстве отечественным кино после рокового 5-го съезда.
— Что ж, либералы здесь победили. Яковлев свой замысел реализовал. А теперь новому руководству СК надо было использовать этот свой прорыв к власти.
И вот первым делом они захватили важнейшую стратегическую высоту — тематическое планирование кинокартин, которое всецело находилось в руках Госкино. Отмечу, что темплан (то есть план, ежегодно спускаемый союзным Госкино для всех киностудий страны и группирующий фильмы по темам) существовал в советском кинематографе с конца 1920-х. Благодаря ему наше кино имело возможность охватывать своим вниманием проблемы всех слоёв населения и его по праву можно было назвать народным.
— В каком же направлении повлиял приход либерал-перестройщиков?
— Напомню, что «новое кино» у нас начали характеризовать тогда парой расхожих нелестных слов — «чернуха и порнуха». Среди героев экрана появились проститутки, бандиты, теневые дельцы, воры в законе и т.п. Конечно, и тема «сталинских» репрессий расплылась без границ. А вот фильмы, разоблачающие мировой империализм, вскоре совсем перестанут снимать.
— В экстазе взаимного примирения?
— Как сказать, насколько было оно взаимным. Мало кто знает, что в марте 1987 года делегация советских киношников во главе с самим Элемом Климовым отправилась в США. Целью этой поездки было показать и доказать американским боссам, что новое советское киноруководство радикально меняет идеологический вектор своего кинематографа. Например, было прямо заявлено: отныне в СССР не будут сниматься фильмы, в которых американцы предстают врагами.
— Ну те обрадовались, наверное…
— Естественно. Такой подарок! Однако с их стороны аналогичного сообщения не прозвучало. Да и не могло прозвучать, поскольку американцы чувствовали себя хозяевами, а Климова и его компанию воспринимали как лакеев. А лакей всегда обязан угождать своему господину.
— Тем и кончилось?
— Да, представьте себе. В итоге у нас в СССР прекратили снимать антиамериканское кино (например, о происках ЦРУ), а в США антисоветские фильмы как снимались, так и продолжали сниматься вовсю. И потом они приходили в Советский Союз на видеокассетах. Например, «Рэмбо-3», где герой Сильвестра Сталлоне сотнями убивал наших солдат в Афганистане.
— Есть чем возмутиться, есть основание даже вознегодовать. Только согласитесь, ведь киношники не были первопроходцами в эдаком беззастенчивом лакействе. Это же с самого кремлёвского верха, от Горбачёва и его подельников, шли сигналы, что настала пора сдаваться на милость господам капиталистам. Сдаваться и сдавать безвозмездно всё и вся.
— Факт остаётся фактом. Так поступал Горбачёв. Так же вслед за ним вёл себя Ельцин. Потому что к руководству огромной страной действительно пришли ЛАКЕИ.
— Напомните, пожалуйста, каким образом продолжилось лакейское «прогибание» перед дядей Сэмом в киносфере.
— Был в начале 1988 года ответный приезд в Москву делегации из Голливуда. И она привезла с собой почти два десятка своих фильмов для показа в СССР. Причём все копии американцы предоставили бесплатно. Однако мы-то теперь знаем, чего стоило их «бескорыстие». Его последствия для нас оказались повреднее, чем для североамериканских индейцев бижутерия и виски, за которые ушлые янки покупали их с потрохами двести лет назад.
Половину тех фильмов было разрешено демонстрировать на закрытых показах, то есть для «избранной» публики — в Центральном Доме кино и Доме актёра. Остальные предоставили массовой аудитории. При этом «дарители» настояли, чтобы показ начался перед юбилейным Днём Советской Армии. Символичный жест, подчёркивавший факт американской экспансии на Советской земле близ дорогого для наших людей праздника!
Жертвами становятся миллионы зрителей
— Вы вспомнили про видеокассеты. Действительно, с их помощью к нам полилась далеко не лучшая зарубежная кинопродукция. Но «в новинку» она привлекала людей, и я помню: скоро её поток буквально захлестнул страну.
— Да, в том же 1988-м у нас начался настоящий видеобум. Было ввезено за год порядка 100 тысяч видеокассет с западными фильмами! На этой волне повсеместно начали открываться видеосалоны. Учитывая, что недавно был принят Закон о кооперации, большинство салонов стали коммерческими, и там, разумеется, обильно крутили «запрещёнку» — порнографию, «фильмы ужасов» и т.д.
— Это была какая-то немыслимая вакханалия, вызвавшая у многих резкое возмущение. На страницах «Правды» мы печатали тогда и письма читателей, и редакционные статьи с категорическим протестом.
— Здравая часть общественности протестовала обоснованно. Но тут была важна позиция власти. А суть горбачёвщины, как вы знаете, состояла в том, чтобы ЗАБОЛТАТЬ любую проблему. Создать видимость внимания к ней, наобещать с три короба — и ни одно из своих обещаний потом не выполнить.
— Уж этого мы наслушались и насмотрелись вдосталь…
— Позором обернулись и все, с позволения сказать, властные «меры» по отношению к видеосалонам. В июле 1988 года появляется грозное (на словах!) распоряжение заместителя Генерального прокурора СССР на эту тему. Но к чему свелось? Создать при ВТПО «Видеофильм» экспертный совет — якобы для контроля за демонстрируемой продукцией.
Если же конкретнее разобраться, то задачей этого совета стало всего лишь отделять «порнографию» от «эротики». Между тем во главе нового органа поставили киноведа Владимира Борева, который был известен как ярый противник любых запретительных мер. Подобных себе он подобрал и в члены совета.
— А было ли хоть какое-то регулирующее влияние на творческий процесс собственных кинодеятелей? Ведь «чернуха-порнуха» к тому времени уже валом пошла не только через видеосалоны, но и со своих киностудий.
— Явная показушность такого «влияния» доходила прямо-таки до смехотворной пародийности. Особенно врезался в память факт «Открытого письма», которое опубликовал весной 1988-го глава Госкино Александр Камшалов.
— Он ведь тоже был ставленником Яковлева?
— Верно. Волей «серого кардинала» сменил на этой ответственной должности опытнейшего Филиппа Ермаша. И выполнял функции свои так, как предписывал ему А.Н. Но обоим пришлось в тот момент серьёзно задуматься в связи с нараставшим недовольством политикой Горби. Всё острее и громче звучал вопрос: «Куда нас ведут?» Вскоре и выдающийся писатель-коммунист Юрий Бондарев с трибуны XIX партийной конференции сравнит «перестройку» с самолётом, который подняли, не зная, где его посадить.
— Камшалов писал о проблемах в кино?
— Да, поскольку на общественное недовольство надо было как-то реагировать, а официально за кино отвечал он. И вот, видите ли, заметил, что появились здесь «нехорошие тенденции».
— Ишь ты! Какие же?
— Изящество употреблённых обтекаемых выражений достойно восхищения. Автор Открытого письма указывает: «сенсационная «раскованность» бытописания, подменившая собой жизненную достоверность в целом ряде игровых и документальных фильмов, адресованных преимущественно молодёжи». А ещё — «интимные эпизоды, наблюдать за которыми со стороны в реальной жизни считается просто неприличным», и «вульгарный жаргон, когда в зал слетают слова и выражения, от которых мало-мальски воспитанные люди воздерживаются даже в кругу близких людей».
— В самом деле крайне аккуратно изложено. Не сравнится с высочайшим градусом народного возмущения, которое прорывалось и в письмах нашей редакционной почты той поры.
— А самое жалкое — авторский итог, к которому глава правительственного ведомства приходит. Цитирую: «Однако позиция Госкино СССР в этом вопросе однозначна: возврата к бюрократическому администрированию в искусстве быть не должно. Регламентировать творчество предписаниями на все случаи жизни — значит заведомо низвести его до уровня тусклого, бескрылого ремесленничества».
Если же более чётко выразить мысль главы Госкино, то получится примерно так: возврата к прежнему, ЦЕЛОМУДРЕННОМУ советскому кино не будет, но желательно, чтобы с экрана не слишком матерились и чтобы фильм не «зашкаливал» перебором сексуальных сцен.
Плоды горькие и ядовитые
— Давайте всё-таки конкретнее присмотримся, какая отечественная кинопродукция стала выходить по программе «перестройки».
— Самое время. Мы говорим о 1988-м, а это был первый год, когда в прокат пошли фильмы, «завёрстанные» планом в 1986-м, то есть после прихода к власти в Союзе кинематографистов команды Климова — Смирнова. И надо сказать, что первые же четыре картины полностью соответствовали тому основному направлению, которое было задано этой «перестройкой»: актуальное антисоветское кино!
Назову их. Три фильма по темам были современные: «Маленькая Вера» — первое место, «Воры в законе» — третье, «Меня зовут Арлекино» — четвёртое. А один исторический, но, конечно, на тему «сталинских» репрессий («Холодное лето 53-го…» — второе место).
— Уже этой «великолепной четвёрки», если посмотреть всё подряд, достаточно, чтобы нормальный человек впал в депрессию.
— Так на это и был расчёт. Под видом критики советской системы изображалась она крайне тягостной и безысходной. Да просто невыносимой! Вы же помните сюжет «Маленькой Веры»? Жизнь в захолустном провинциальном городке, где происходит действие, будто остановилась и буквально источает давящую тоску. Семья из трёх человек, которые не выносят друг друга. Хамоватый, каждодневно полупьяный отец, зачумлённая и изуродованная перманентом мать, а главное — дочь Вера, совершенно «отвязная» и не знающая, куда себя девать…
— Которая сутками напролёт бесцельно шляется по городу в компании таких же приблатнённых парней и девиц…
— И, как стало принято говорить, занимается любовью. Именно сексуальные сцены авторы сделали коронными. А скучная и убогая жизнь городка вырастает до метафоры крупнейшего масштаба: дескать, такова вся советская действительность. Причём всячески внушается, что веры в её будущее уже не может быть. Отсюда и двоякий смысл названия фильма, если второе слово в нём прочитать не как имя.
— Довольно скоро многие мастера экрана почти совсем откинут иносказания, тонкие намёки и метафоры. Начнут рубить напрямую и с плеча. Если первый фильм известной своей «перестроечно-документальной» дилогии, в котором с придыханием идеализировалась дореволюционная жизнь, Станислав Говорухин назвал ещё образно — «Россия, которую мы потеряли», то второй, самый нашумевший — уже в лоб и категорически, похоже на приказ: «Так жить нельзя!»
— Придёт время, когда Говорухин, по крайней мере публично, выскажет сожаление, что сделал этот фильм. Увы, будет уже поздно…
А тогда деятели кино, поощряемые и подгоняемые «яковлевскими» СМИ («Огонёк» Коротича, «Московские новости» Егора Яковлева и прочие — несть им числа), словно обезумев, пустились прямо-таки в состязание на поприще «чернухи-порнухи». Покатились с нарастающей скоростью по наклонной!
Может быть, когда-то я уже приводил вам список тех «перестроечных» фильмов, который составил по мере их выхода к зрителям. Одни названия уже вызывают оторопь: «Дрянь», «Фуфло», «Нелюдь», «Бля», «Бес», «Сатана», «Шкура», «Живодёр», «Палач», «Псы», «Бомж», «Саранча», «Месть», «Поджигатели», «Распад», «Кома», «Шок», «Катафалк», «Метастазы», «Автопортрет в гробу», «Только для сумасшедших», «День казни» и т.д. и т.п.
— Впечатляет! И ведь всё это за короткий срок буквально заполонило советские экраны….
— Истинные достижения подлинного советского кино тем временем подвергались не просто критике, а издевательствам и глумлению. Некоторые деятели даже заявляли, что им стыдно за причастность к тому или иному фильму, вошедшему в советскую киноклассику.
— Но были же и трезвые голоса!
— Были. Однако заглушались воплями и воем оголтелых «перестройщиков». Нередко учинялась и самая настоящая травля неугодных, какой подвергся, например, уже упомянутый Юрий Васильевич Бондарев. Демократии этих «демократов» на поверку оказалась грош цена.
— Зато сколько всплыло на той мутной волне, в том числе и в киносфере, полных бездарностей, претендовавших на «нечто»! Им всерьёз представлялось: стоит лишь взять какую-то из ранее запретных тем да ещё добавить погуще «обнажёнки», и они сразу поднимутся выше «пресловутого Бондарчука». А результат?
— К сожалению, не только постыдно жалкий, но также горький и ядовитый. Впрочем, гораздо больше вреда принесли нашему искусству, культуре да и стране в целом не заведомые бездари, которые ничего достойного по определению и не могли создать, а люди в прошлом заслуженные, по-настоящему талантливые, однако… предавшие свой талант! Предавшие и себя, и своих зрителей.
— Абсолютно согласен. Служили созиданию, а теперь взялись за разрушение. Некоторых было просто не узнать.
— Вы это верно заметили. Меня, например, поразило, когда я услышал, что режиссёр Пётр Тодоровский начал снимать фильм «Интердевочка», главная героиня которого… проститутка. Фронтовик, в кино заявил о себе как тонкий лирик. Достаточно сказать, что первой его операторской работой была поэтичная «Весна на Заречной улице», а режиссёрским дебютом — «Верность», которую он посвятил своим друзьям-курсантам, готовящимся к отправке на фронт. И вдруг — такой поворот…
— Как вы это объясняете?
— Упало чувство ответственности, привлекла возможность лёгкого успеха. Но самое главное — стимулировала атмосфера нравственной вседозволенности, уже воцарившаяся к тому времени в обществе. Вспомните: тогда всюду крутили песню Олега Газманова «Путана». Значит, ещё вчера запретное стало модным!
Вот и выход такого фильма стал своего рода знаковым событием на пути советского общества в иное нравственное (а точнее — безнравственное) состояние. По сути на всю страну было официально провозглашено, что активная борьба за всеобщее воспитание высокоморальных людей закончилась.
— Согласно плану того же А.Н. Яковлева, вполне логично.
— Таким образом они открывали очередное «окно Овертона».
— Что за окно?
— Это концепция американского социолога и юриста Джозефа Овертона, по которой раздвигаются рамки допустимого спектра мнений в публичных высказываниях относительно тем, которые раньше считались запретными. Благодаря этому общество либо обновляется, либо разрушается. Итог зависит от цели тех, кто эти «окна» открывает. В нашем случае их открыли, чтобы разрушить СССР.
— Насколько я помню, «Интердевочка» собрала огромную зрительскую аудиторию.
— Свыше 41 миллиона человек. И это ведь неудивительно: издавна подобное называлось «клубничкой». Важнее информация о воздействии этого «искусства» на людей.
— А такая существует?
— Один характерный факт приведу. В начале 1990-х, когда СССР уже распался, редакция популярного печатного издания провела опрос среди столичных проституток. В числе вопросов был такой: «Что толкнуло вас на панель?» И очень многие девушки называли в своих ответах именно «Интердевочку»: дескать, насмотрелись — загорелись. Что совершенно понятно, поскольку Тодоровский снимал кино не разоблачительное, а скорее, рекламное.
Мерзко быть интеллигентом?
— Словом, здесь налицо прямое негативное влияние суррогата искусства с очевидными результатами.
— Да, это быстро стало очевидным. Как и результаты романтизации преступности в фильмах типа «Воров в законе». Статистика преступлений буквально взметнулась вверх, бандитские разборки сотрясали страну.
Стоит напомнить для примера про нашумевшее «дело Овечкиных». Преступную группу в данном случае составила целая семья — мать и одиннадцать (!) детей. Они были участниками джаз-оркестра под названием «Семь Симеонов». И вот, раздобыв огнестрельное оружие, решили угнать самолёт, чтоб сбежать на вожделенный Запад.
— Кончилось ведь серьёзной трагедией?
— Погибли девять человек, включая бортпроводницу и посторонних пассажиров, ранения получили девятнадцать человек. А вспомнил я эту историю вот почему. «Перестройщики» всеми средствами сумели-таки привить большому числу наших соотечественников ненависть к родной стране. Внедрили представление о ней как об огромной чёрной дыре, средоточии сплошного зла и негатива. «Бежать надо из этой страны, а если не можешь — сделай всё, чтобы она больше не существовала!» — вот что было лейтмотивом множества публикаций, телепередач и, конечно, фильмов.
— Наломали дров, натворили творцы. Мысленно оглядываясь на кинопродукцию тех лет (пересматривать не хочется!), называю её и последовавшее затем продолжение так: кино предательства, унижения и растления.
— Да, это АНТИЧЕЛОВЕЧНОЕ кино!
— Меня всё время не оставляет вопрос: а сами-то они хоть в какой-то мере испытывают чувство вины за содеянное? Переживают, мучаются?
— На мой взгляд, к величайшему сожалению, лишь немногие — до конца не утратившие совесть. А проблески совести я ещё в 1988-м заметил даже у Элема Климова. Для меня значимо, что 28 марта того года он добровольно сложил с себя полномочия руководителя Союза кинематографистов. Бывший глава Госкино Филипп Ермаш, оставшийся советским человеком, отреагировал на это следующим образом:
«Климов ушёл сам, добровольно. Это был мужественный поступок достойного и бескорыстного человека. Он ушёл потому, что осознал бессмысленность происходящего. Я пытался ему объяснить многое раньше, когда всё только начиналось, но он не понимал до конца, был слишком воодушевлён переменами, возбуждён борьбой за лучшую жизнь. Он же себя сжёг всей этой борьбой. В отличие от многих других, кто был рядом с ним в те годы и кто пришёл после него, — он был «чистоплюем», романтиком. Никакой выгоды из своих неограниченных возможностей не извлёк, ничем себя на будущее не обеспечил, даже картину не снял».
— Но в разрушении-то поучаствовал сполна!
— Это неопровержимо, да с этим никто и не спорит. Однако дослушайте меня. Либеральная общественность была всё же в некотором шоке от ухода Климова и, чуя определённую опасность для себя, сделала всё возможное, чтобы скрыть от людей подлинные мотивы этой отставки. В тогдашних СМИ происшедшее даже не было названо отставкой. Сообщалось, что Климов взял бессрочный отпуск для съёмок новой картины, а его обязанности в СК будет пока исполнять Андрей Смирнов.
— «Пока» — это был просто обман? Замена совершалась не временно, а окончательно?
— Именно так. В интересах того же А.Н. Яковлева. Ему продолжать развал кинематографа и страны гораздо сподручнее было с махровым антисоветчиком Смирновым, чем с «чистоплюем» Климовым.
— А он, по-моему, уже и никакого полнометражного кино больше не снял.
— Да. Хотя прожил ещё 15 лет. Видимо, поняв, что натворил и на чьей стороне боролся, человек потерял всякий интерес к любимой профессии. Помяну на сей счёт один характерный случай из начала 1990-х.
Проходила встреча кинематографистов с представителями, как принято говорить, делового мирка. То есть с «новорусскими» буржуями. По ходу разговора кто-то заметил, что Климов всё время мечтал снять «Мастера и Маргариту», но так и не смог этого сделать. И тут один известный миллиардер заявил: «Я дам денег Климову!»
Эти слова вызвали воодушевление в зале, однако затем в наступившей тишине раздался голос самого Элема Климова: «Хотелось бы ещё знать, откуда эти деньги!»
— Врезал по существу. Другие-то брали деньги (да и берут!) без разбора, без церемоний.
— Такие вряд ли мучаются по поводу того ужаса, который при их активном участии был учинён с нашей страной. А ведь это очень большая часть так называемой творческой интеллигенции. Хлёстко, но справедливо выразился тогда Леонид Филатов в заголовке одного из своих выступлений на страницах «Правды»: «Как мерзко быть интеллигентом».
— Вот Леонид Алексеевич при его редкостной совестливости действительно мучился тем, что оказался причастен к разрушительным «перестроечным» делам. В 1990-х мне выпало счастье подготовить целый ряд бесед с ним для «Правды», и оценку происшедшего во время «перестройки» он давал остро критическую. Не избегал резких слов в разговоре о том, что искренне его возмущало.
— И на самом же деле позднесоветская интеллигенция, то есть значительная часть её, повела себя скверно. И, по-моему, многие так и не смогли полностью осознать, что их талант получил возможность столь щедро раскрыться именно в условиях советского строя, который был создан для высокой цели: СДЕЛАТЬ ЧЕЛОВЕКА ЛУЧШЕ. Руководствуясь этой высшей идеей и благодаря ей, на свет и были рождены все выдающиеся творческие шедевры советской эпохи как в кинематографе, так и в других сферах — в науке, литературе, музыке, театре, живописи, архитектуре и т.д.
Но позднесоветский интеллигент, можно сказать, собственными руками спилил сук, на котором сидел. И рухнул вниз — в цинизм капиталистического морока, который вовсе не заинтересован, чтобы сделать человека лучше. Капитализм развивается за счёт культивирования человеческих пороков, извлекая из этого максимальную прибыль. Он живёт за счёт эксплуатации одних людей другими, двигаясь от одного кризиса к следующему.
Кризисы с каждым разом становятся страшнее, и в итоге всё это грозит уничтожением человечества как такового. Спасти его от гибели может только социализм — общество, где люди будут друг другу товарищами, а не волками.