…А началось всё с того, что незадолго до смерти Нины Александровны Андреевой, c которой мы по-человечески дружили более двадцати лет, я отправил ей письмо следующего содержания: «Здравствуйте, Нина Александровна! В статье «Сталин сегодня» (№7–8 за июнь 2020 г.) на первой странице вашей газеты заметил явную, тиражируемую из печати в печать, «утку» философа В.А. Туева о том, что в 1939 году И.В. Сталин встречался с А.М. Коллонтай в ноябре 1939 года. Этой встречи никогда не было! Жаль, что обремененные диссертациями историки и философы (не В.А. Туев здесь первый, были и И.Я. Фроянов, и многие другие) тиражируют одну и ту же ложь, начало которой положил И.М. Труш.

Во многих статьях и передачах о Сталине к месту и не к месту часто тиражируется из печати в печать явная «утка» о том, И.В. Сталин встречался с А.М. Коллонтай в ноябре 1939 года».

Уже после смерти Н.А. Андреевой в мой адрес переслали письмо автора статьи «Сталин сегодня» В.А. Туева. И вот что ответил профессор-философ редактору газеты «Серп и молот» в ответ на мою критику. Читайте и удивляйтесь. Цитирую дословно (изыски философа выделил жирным шрифтом).

«Добрый день, уважаемый Николай Ананьевич! Спасибо Вам за то, что переслали мне это письмо. Выпад в свой адрес отвергаю: я же не изучал этот вопрос как историк, а «откуда звон», знаю лучше, чем А. Харчиков: Беседа Сталина с А. М. Коллонтай (ноябрь 1939 года) // Сталин И.В. Сочинения. – Т. 18. – С. 606–611 (приложение).

Допускаю, что такой беседы не было. Подобная ситуация в историографии далеко не единственная: к примеру, часто цитируют высказывание Черчилля о Сталине якобы в палате общин в декабре 1959 г., но следы этой речи до сих пор не найдены. Так что успокойте ретивых моих «критиков», – я ничего не выдумал и раскрывал вовсе не «историческую тему», как пишет автор, а скорее философскую. Философы же всегда опираются на данные других наук, в том числе, и истории. Вот пусть и в этом историки разбираются, а я на звание историка-профессионала не претендую.

Статью о Сталине пришлю на днях. Успехов Вам!»

На такую философскую отповедь себе я не преминул сразу коротко ответить редактору газеты, цитирую:

«Очередное «философское» ни туда и ни сюда. Вот такие с позволения сказать «философы», отвергающие ПРАВДУ и приняли активнейшее участие (и по «философскому» недомыслию тоже) в уничтожении СССР. Как русский СОВЕТСКИЙ бард заявляю, что такой ответ «философа» более смахивает не на объективность и признание ошибки, а на политическую ПРОСТИТУЦИЮ. Нина Александровна НИКОГДА БЫ ТАК не ответила, потому что мы с ней были откровенны и белое называли белым, а черное черным.

Ал. Ан.»

А теперь перехожу непосредственно к своей статье на заданную тему.

Дневники Коллонтай, описывающие ее дипломатические будни с 1922 по 1940 г. (более поздние записи она не успела обработать) были изданы в 2001 г. издательством «Академия». Ниже приводится запись от 22 ноября.

 «Я сижу и ожидаю вызова Вячеслава Михайловича. Часами жду. Секретари возвращаются из его кабинета и лаконично бросают мне: «Нет, все еще занят, обождите».

И я жду. Жду и начинаю нервничать. Такая атмосфера показательна. Она говорит о том, что решается или уже происходит что-то серьезное. Вспоминаю октябрьские дни 1917 года. Тогда дело шло o революции в нашей стране, сейчас объем нарождающейся борьбы, точнее, надвигающейся войны захватывает весь мир… Заботит меня Финляндия и страны севера. Кажется мне, пока сижу в Кремле в ожидании свидания с Молотовым, такой второстепенной по важности моя забота. Но все-таки, если эту проблему разрешить сейчас, договориться с финнами мирным путем, это будет несомненно, в нашу пользу, это отодвинет мировой пожар. Мое нетерпение поговорить с Вячеславом Михайловичем растет с часа на час, а он все не вызывает.

Наконец, секретарь отворяет передо мной дверь кабинета: «Войдите, Вячеслав Михайлович вас ждет». Молотов начал беседу с вопроса:

Приехали, чтобы похлопотать за ваших финнов?

Я: Приехала, чтобы устно информировать вас, как за рубежом общественное мнение воспринимает наши сорвавшиеся переговоры с Финляндией. При личном свидании легче сделать объективное и полное донесение. Мне кажется, что в Москве не представляют себе, что это повлечет за собой вооруженный конфликт Советского Союза с Финляндией.

Молотов: Скандинавы убедились на примере Польши, что нацистам мы не даем поблажку.

Я: Все прогрессивные силы Европы, не одни скандинавы, будут на стороне Финляндии.

Молотов: Это вы империалистов Англии и Франции величаете «прогрессивными силами»? Их козни нам известны. А видно, здорово струсили ваши шведы. Удержатся ли они на провозглашенной нейтральности? Мы в этом сомневаемся.

Я поспешила передать Вячеславу Михайловичу все то, что премьер Ханссон просил меня передать Москве. Молотов слушал меня нетерпеливо и отводил мои аргументы повторяя, что скандинавы напуганы Гитлером и хотят заступиться за финнов, но боятся нас. Молотов добавил, что шведский посланник Винтер уже пытался выполнить поручение шведского правительства и заступиться перед нами за финнов. «Но мы все такие попытки скандинавов вмешаться в дела, их не касающиеся, твердо отвели».

Я старалась кратко, но четко показать Молотову на те неизбежные последствия, какие повлечет за собой война. Не только скандинавы, но и другие страны вступятся за Финляндию. На это Молотов перебил меня: «Вы имеете в виду опять-таки «прогрессивные силы» империалистов Англии и Франции? Это все учтено нами».

Я пыталась приводить факты, рисующие настроение левых кругов Европы и США. Я говорила о твердом намерении шведов держаться нейтральными. Шведы сами боятся немецких нацистов. Другое дело, если Англия и Франция вступятся за Финляндию. Ее судьбой также интересуется Вашингтон. Моя информация встречена была Молотовым решительным отводом. Молотов несколько раз повторял мне, что договориться с финнами нет никакой возможности. Он перечислил основы договора с Финляндией, которые сводились к обеспечению наших границ и, не посягая на интегритет (у Труша «независимость». – ИП) Финляндии, давали финнам компенсацию за перенос линии границы более на север.

– Предложения СССР финнам логически обоснованы, это делегаты сами признают. Наши требования крайне разумны и скромны. Но финны не хотят договориться. У них на все заготовлен ответ: «Нет, мы не можем принять». Никакие доводы ими не принимаются во внимание. Хельсинкское правительство предрешило вопрос: «Война против Советского Союза неизбежна». Возможно, что их толкают на этот безрассудный шаг буржуазно-националистические державы, о чем выговорите. Может, и сам Гитлер в отместку за наш отпор, какой дали ему в Белоруссии. Но кто бы ни вдохновлял их сейчас, для нас теперь, после наших встреч с финскими делегатами и особенно с этим типом Таннером, ясно, финны не пойдут на мирное разрешение вопроса о границах с нами. Нам ничего другого не остается, – твердо добавил Молотов, – как заставить их понять ошибку и заставить принять наши предложения, которые они упрямо, безрассудно отвергают при мирных переговорах. Наши войска через три дня будут в Хельсинки, и там упрямые финны вынуждены будут подписать договор, который они отвергали, будучи в Москве. Молотов повторял несколько раз, что финскую делегацию здесь принимали очень радушно. Но финны упорствуют. Главный противник мирного соглашения с нами – это зловредный социал-демократ Таннер. Паасикиви хитрый старик, но без Таннера он рассуждал бы разумнее. Пока переговоры не прерваны. На днях ждут возвращения делегации финнов в Москву с ответом самого финляндского правительства на новые наши уступки им. Но дальше мы не пойдем. Я поняла, что мои аргументы не приняты во внимание. И главное, что война неизбежна.

– Ваша задача, – сказал мне Молотов на прощанье, – удержать скандинавов от вхождения в войну. Пусть себе сидят в своем излюбленном нейтралитете. Одним фронтом против нас будет меньше.

Я ответила, что готова работать над этой задачей, но, уходя из Кремля, сказала себе: эта задача выполнима лишь при условии, что война с Финляндией не затянется. Надо будет направить все силы на то, чтобы эту неизбежную войну по крайней мере сократить. Этим элиминируется шведский фронт.

Хотя я была в Москве всего два дня, от Вячеслава Михайловича пришел приказ вылететь обратно в Швецию в 6 часов утра. Сталина так и не видела. Досадно! С ним легко и просто говорить. А Молотов в этот раз будто не слушал моих донесений, все стоял на своем. Уехала я удрученная. Тревожная атмосфера в Швеции».

Вот так прямым текстом: «Сталина так и не видела. Досадно!»

Далее. В 1939 году главная мировая угроза – германский фашизм, а вовсе не «мировой сионизм», термин, введенный в политический оборот гораздо позже.

В выписках из журнала посещений И.В. Сталина http://www.teatrskazka.com/Raznoe/ GurnalPoseschenij/GP1939.html нет информации о том, что Коллонтай беседовала со Сталиным.

Если Коллонтай не встречалась перед началом финской войны со Сталиным, то откуда же взял свою псевдоисторическую байку историк Михаил Труш? Мы знаем, что он был идейным коммунистом и, конечно, очень переживал из-за развала СССР, но как ученый, специализировавшийся, в том числе, на биографии Коллонтай, он без труда смог сфабриковать «выемку», на основе цитат из Коллонтай и Сталина, разного времени. При этом он не мог не знать, что встречи, на которую он ссылается, не было! И выдал желаемое за действительное. Это чем-то напоминает телевизионную программу, в которой либеральная теледива К. Собчак «беседует с Лениным».

…Как известно, все встречи и приемы (с кем и когда) в кабинете Сталина скрупулезно записывались. Записи о встрече Сталина с Коллонтай в реальности не существует!

Впервые лично мне на эту несуразность еще лет 15 назад с возмущением указал мой старший товарищ Владимир Сергеевич Бушин. И этот урок я запомнил на всю жизнь и поэтому прежде, чем раскрывать в своей песне ту или иную историческую тему, я ее досконально изучаю. А здесь получается философ «слышал звон, да не знает, где он».

Заканчивая статью, хочу добавить известную русскую истину, что «лучше горькая правда, чем сладкая ложь». Может быть, слишком жестко и прямолинейно для нашего времени (заранее прошу прощения у тех, кто сможет обидеться на критику), но ведь по большому счёту верно звучит изречение века великого испанского писателя Мигеля Сервантеса

Мигель де Сервантес Сааведра:

«Лживых историков следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков».

Мифы, какими бы приятными для нашего слуха они ни были, НЕОБХОДИМО развенчивать в наших же интересах, во имя справедливости и наших потомков.

Миф неправдою питается,

Правда в мифах не нуждается.

Александр ХАРЧИКОВ

русский советский бард

10 декабря 2020 г. Сов. Россия

ПРОВИДЕЦ

Вниманию читателей предлагается часть дневниковой записи известного партийного и государственного деятеля Александры Михайловны Коллонтай. В ней речь идет о ее встрече с И.В. Сталиным в ноябре 1939 года, в канун советско-финской войны. А.М. Коллонтай тогда была Чрезвычайным и Полномочным послом СССР в Швеции и прибыла в Москву, чтобы решить служебные вопросы в Наркоминделе и внешнеторговом ведомстве.

А.М. Коллонтай:

Я сижу и ожидаю в приемной вызова Молотова. Часами жду. Секретари возвращаются из кабинета и лаконично бросают мне:

– Нет, все еще занят, обождите.

Наконец секретарь отворяет передо мною дверь кабинета Молотова:

– Войдите, Вячеслав Михайлович вас ждет.

Молотов начал беседу с вопроса:

– Приехали, чтобы хлопотать за ваших финнов?

– Я приехала, чтобы устно информировать вас, как за рубежом общественное мнение воспринимает наши сорвавшиеся переговоры с Финляндией. При личном свидании сделать объективное и полное донесение. Мне кажется, что в Москве не представляют себе, что повлечет за собой конфликт Советского Союза с Финляндией.

– Скандинавы убедились на примере Польши, что нацистам мы не даем поблажки.

– Все прогрессивные силы Европы будут на стороне Финляндии.

– Это вы империалистов Англии и Франции величаете прогрессивными силами? Их козни нам известны. А как ваши шведы? Удержатся ли на провозглашенной нейтральности?

Я старалась кратко, но четко указать Молотову на те неизбежные последствия, какие повлечет за собой война. Не только скандинавы, но и другие страны вступятся за Финляндию.

На этом Молотов перебил меня.

– Вы имеете в виду опять-таки «прогрессивные силы» – империалистов Англии и Франции? Это все учтено нами?

Моя информация встречена была Молотовым решительным отводом. Молотов несколько раз внушительно повторял мне, что договориться с финнами нет никакой возможности. Он перечислил основы проекта договора с Финляндией, которые сводились к обеспечению наших границ и, не посягая на независимость Финляндии, давали финнам компенсацию за передвижку линии границы более на север. На все предложения СССР у финской делегации был заготовлен только один ответ: «Нет, не можем принять».

Так как никакие доводы не принимались во внимание, это создавало впечатление, что финское правительство решило для себя вопрос о неизбежности войны против СССР. Однако советское правительство, говорил нарком, заинтересовано в нейтралитете Скандинавских стран.

– Нужно сделать все возможное, чтобы удержать их от вступления в войну. Одним фронтом против нас будет меньше, – сказал Молотов на прощание.

С каким-то чувством неудовлетворенности, усталости и встающей тяжелой ответственности я медленно пошла в гостиницу, перебирая детали встречи с Молотовым. Стремилась как можно быстрее решить служебные вопросы по Наркоминделу и возвратиться в Стокгольм. Хотелось, особенно после встречи с Молотовым, позвонить Сталину. Внутренне порывалась несколько раз, но, сознавая всю сложившуюся обстановку, ту напряженность момента и ответственность, которая свалилась на Сталина, я беспокоить его не могла…

Прошло несколько суетливых дней. Я решила почти все свои дела и уже собиралась уезжать. Вдруг раздался телефонный звонок.

– Товарищ Александра Михайловна Коллонтай?

– Да, я вас слушаю.

– Вас приглашает товарищ Сталин. Могли бы вы встретиться? И какое время вас бы устроило?

Я ответила, что в любую минуту, как это угодно товарищу Сталину.

Какое-то время наступило молчание. Видимо, секретарь докладывал Сталину.

– А сейчас можете?

– Конечно, могу.

– Через семь минут машина будет у главного подъезда гостиницы «Москва». До свидания, Александра Михайловна.

Я вновь в кабинете Сталина в Кремле. Сталин встал из-за своего рабочего стола мне навстречу и, улыбаясь, долго тряс мою руку. Спросил о здоровье и предложил присесть.

Внешне Сталин выглядел усталым, озабоченным, но спокойным, уверенным, хотя чувствовалось, какая глыба тяжести на нем лежит. Это с особой силой я почувствовала, когда Сталин стал прохаживаться вдоль длинного стола взад и вперед. Его голова как будто втянулась в плечи под громадою дел. И тут же Сталин спросил: «Как идут дела у вас и ваших скандинавских нейтралов?»

Пока я собиралась кратко и притом емко ответить, Сталин заговорил о переговорах с финской делегацией в Москве, о том, что шестимесячные переговоры ни к чему не привели. Финская делегация в середине ноября уехала из Москвы и больше не вернулась с «новыми директивами», как обещала. Договор, который должен был обеспечить мир и мирное соседство между СССР и Финляндией, остался неподписанным. Сталин был обеспокоен, но никакой тревоги не ощущалось.

В основном разговор велся вокруг обстановки, сложившейся с Финляндией. Сталин советовал усилить работу советского посольства по изучению обстановки в Скандинавских странах в связи с проникновением Германии в эти страны, чтобы привлечь правительства Норвегии и Швеции и повлиять на Финляндию, дабы не допустить конфликта. И, как бы заключая, сказал, что «если уж не удастся его предотвратить, то он будет недолгим и обойдется малой кровью. Время «уговоров» и «переговоров» кончилось. Надо практически готовиться к отпору, к войне с Гитлером».

Я почувствовала, что меня будто ударило каким-то током. Я впервые ощутила, как близка война. Из моих рук даже вывалился блокнот, который я брала с собой, идя в Кремль к Сталину, чтобы все записать…

На этот раз беседа продолжалась более двух часов. Я не заметила, как быстро пролетело время. Сталин, беседуя со мной, в то же время как бы рассуждал вслух сам с собой. Он коснулся многих вопросов: о поражении Народного фронта в Испании, много говорил о героях этой борьбы. Это продолжалось всего несколько минут. Главные его мысли были сосредоточены на положении нашей страны в мире, ее роли и потенциальных возможностях. «В этом плане, – подчеркнул он, – экономика и политика неразделимы». Говоря о промышленности и сельском хозяйстве, он назвал несколько ответственных лиц за дела и десятки имен руководителей больших предприятий, заводов, фабрик и работников в сельском хозяйстве. Особо он был обеспокоен перевооружением армии, а также ролью тыла в войне, необходимостью усиления бдительности на границе и внутри страны. И, как бы заключая, особо подчеркнул:

«Все это ляжет на плечи русского народа. Ибо русский народ – великий народ. Русский народ – это добрый народ. У русского народа – ясный ум. Он как бы рожден помогать другим нациям. Русскому народу присуща великая смелость, особенно в трудные времена, в опасные времена. Он инициативен. У него – стойкий характер. Он мечтательный народ. У него есть цель. Поэтому ему и тяжелее, чем другим нациям. На него можно положиться в любую беду. Русский народ – неодолим, неисчерпаем».

Я старалась не пропустить ни одного слова, так быстро записывала, что сломался карандаш. Я как-то неуклюже стремилась схватить второй, из стоящих на столе, чуть не повалила их подставку. Сталин взглянул, усмехнулся и стал прикуривать свою трубку…

Размышляя о роли личности в истории, о прошлом и будущем, Сталин коснулся многих имен – от Македонского до Наполеона. Я старалась не пропустить, в каком порядке он стал перечислять русские имена.

Начал с киевских князей. Затем перечислил Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Калиту, Ивана Грозного, Петра Первого, Александра Суворова, Михаила Кутузова. Закончил Марксом и Лениным.

Я тут вклинилась, хотела сказать о роли Сталина в истории. Но сказала только: «Ваше имя будет вписано…» Сталин поднял руку и остановил меня. Я стушевалась. Сталин продолжал:

«Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны, прежде всего, за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний.

Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться. Сила СССР – в дружбе народов. Острие борьбы будет направлено, прежде всего, на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы еще не все сделали. Здесь еще большое поле работы.

С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, только на какое-то время. Возникнут национальные группы внутри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций.

В целом и будущее развитие пойдет более сложными и даже бешеными путями, повороты будут предельно крутыми. Дело идет к тому, что особенно взбудоражится Восток. Возникнут острые противоречия с Западом.

И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна. Свое будущее они будут строить на нашем прошлом».

Эта беседа произвела на меня неизгладимое впечатление. Я по-другому взглянула на окружающий меня мир. Я к ней обращалась мысленно много-много раз уже в годы войны и после нее, перечитывала неоднократно и все время находила в ней что-то новое, какой-то поворот, какую-то новую грань. И сейчас, как наяву, вижу кабинет Сталина в Кремле. В нем длинный стол и Сталина…

Уходя из кабинета, я ощутила какую-то грусть. Прощаясь, Иосиф Виссарионович сказал: «Крепитесь. Наступают, не за горами тяжелые времена. Их надо преодолеть». И, немного помолчав, сказал: «Преодолеем, обязательно преодолеем! Берегите себя, крепите здоровье, закаляйтесь в борьбе!»

Выйдя из Кремля, я не пошла, просто побежала, не замечая никого, повторяя, чтобы не забыть, сказанное Сталиным. Войдя в дом, я тут же вытащила блокнот со своими заметками, схватила бумагу и стала записывать. Взглянула на часы. Была уже глубокая ночь. Часы показывали без десяти минут два….

Публикацию записей А.М. Коллонтай

подготовил доктор исторических наук

М.И. ТРУШ

19 мая 2022 г. Сов. Россия