Обладает ли современная Россия «освободительным потенциалом»?
Спустя два месяца после начала «спецоперации» на Украине страсти немного улеглись, и оценивать события, руководствуясь не одними только эмоциями, стало легче. Однако более или менее глубокого анализа происходящего я до сих пор не встретил. Все сводится к плоским – по сути, пропагандистским, лубочным картинкам. И хотя рисуют их, казалось бы, непримиримые враги, различия состоят только в акцентах. Либо «цивилизованный мир» спасает Украину от «российской агрессии», либо Россия освобождает ту же Украину от агрессии Запада.
Как коммунист «с многолетним стажем», примириться с этим я не могу. Классики учили нас видеть ситуацию во всей полноте, учитывая все движущие силы, не упуская ни одного противоречия. Если же искусственно «вырезать» какое-то событие из окружающей обстановки, рассматривать его изолированно, ни о каком глубоком понимании речи быть не может. Случаются, конечно, попытки представить очередного олигарха «святым угодником» на том основании, что он пожертвовал на храм или оказал кому-то помощь, но тем и отличается анализ от пропаганды, а лубок от настоящей картины, что из отдельного факта нельзя делать общие выводы.
Манипуляция сознанием, кстати, на этом и строится. Смотрите, говорит какой-нибудь Буш, мы избавили мир от Саддама Хусейна, который нападал на соседей и травил газом собственных граждан! Ложь ли это? Да нет, Хусейн и вправду был малоприятным типом. А уж талибы, которых американцы прогнали в 2001 году, и того хуже – вырезали национальные меньшинства, привечали террористов, уничтожали памятники истории. Но, твердя обо всем этом, западная пропаганда умалчивает, во-первых, ради чего осуществлялись интервенции, а, во-вторых, к каким последствиям они привели. Последствия же были таковы, что все преступления свергнутых «диктаторов» померкли перед трагедиями «освобожденных стран» — будь то Ирак, Афганистан или Ливия.
В случае с Украиной, как мне кажется, происходит нечто подобное. Нам показывают операцию по «денацификации» и «демилитаризации», говорят об освобождении жителей от зверств бандеровских батальонов. Само по себе это не может не вызвать одобрения. Вместе с тем многие события не укладываются в обозначенные рамки. Как, например, объяснить то ввод, то вывод войск из-под Киева, Чернигова, Сум? С чем связаны колебания официальных лиц, которые обещают провести полную «денацификацию», но тут же уточняют, что оккупации Украины не будет? Почему через территорию противника продолжает как ни в чем ни бывало гнаться на запад газ? Я уж не говорю про такие, мягко говоря, странные вещи, как сохранение сотен миллиардов долларов валютных резервов в западных банках – при том, что опыт Ирана, Венесуэлы, Ливии, вроде как должен был подсказать кремлевским стратегам риски такой доверчивости…
И таких вопросов становится все больше. Они подтачивают общепринятый взгляд на события и заставляют задумываться над истинной подоплекой происходящего. Подобные мысли мучают и меня. Не претендуя на истину в последней инстанции, хочу поделиться ими с читателями.
Главный мой вывод заключается в том, что российское руководство изначально не хотело освобождать Украину. Неожиданно? Согласен. Неправдоподобно? Давайте поразмышляем вместе.
В основе официальной версии лежит мысль о том, что Москва по самой своей идейной сути как наследницы победителей в Великой Отечественной войне не могла спокойно смотреть на бесчинства нацистов-бандеровцев и их нападения на мирных граждан ДНР и ЛНР. Тезис этот принимается как данность и не обсуждается. А зря. Утверждения, что современная российская власть априори враждебна националистическим силам на Украине и в других постсоветских странах, на мой взгляд, спорны. Существуй эта «нутряная» непримиримость, «икона» украинских ультраправых Дмитрий Корчинский, воевавший на стороне чеченских боевиков в 1990-е годы, не привечался бы в России в качестве инструктора молодежного форума на Селигере. Книга Кучмы «Украина – не Россия» не вышла бы первым изданием в России и не была презентована в Москве. Российскую дипломатию на Украине в условиях укрепления бандеровского движения и прозападных сил представляли бы не нелепые Черномырдин и Зурабов, а совсем другие люди.
А Прибалтика? Один поворот вентиля на газопроводе – и притеснения русскоязычных «неграждан» если бы не прекратились совсем, то точно бы ослабли, и тамошние власти тысячу раз подумали бы, прежде чем сносить советские памятники и проводить парады легионеров СС. Вместо этого «молочные» и прочие войны объявлялись Белоруссии – республике, единственной на постсоветском пространстве сохранившей память о советском прошлом незапятнанной.
В результате национализм и русофобия подняли голову не только на Украине, в Грузии или Прибалтике, но и в таких союзных, казалось бы, странах, как Казахстан. Но и тут этого старались «не замечать».
При гробовом молчании Кремля происходило расширение НАТО на восток. Ладно с приемом в альянс прибалтийских республик в 2004 году – как нам говорят сегодня, Владимир Путин тогда еще не освободился от влияния «семьи». Но после этого, уже в 2012-м, были соглашения о транзите грузов для афганского контингента НАТО через базу в Ульяновске. А в программу Североатлантического альянса «Партнерство во имя мира» включились абсолютно все постсоветские страны, в том числе Россия. Ее участие было приостановлено лишь в 2014 году.
Что-то не припомню я и громогласных заявлений по поводу американских биолабораторий, которые, начиная с 1990-х годов создавались не только на Украине, но и в Казахстане, Узбекистане, Грузии и других странах. Представители России не спешили обнародовать факты секретных разработок ни в прежние годы, ни в разгар обострения ситуации в январе-феврале. Тема стала муссироваться только после начала спецоперации, хотя опубликованные доказательства разработки биологического оружия были бы серьезным ударом и по Киеву, и по его покровителям.
Наконец, коснемся событий 2014 года. Москва отказалась признавать референдумы в ДНР и ЛНР, но моментально признала легитимность «бандеровской хунты». Когда при Порошенко на Донбассе погибли более 3 тысяч мирных жителей, российская власть неукоснительно следовала Минским соглашениям, а два президента жали друг другу руки и чокались бокалами с шампанским. Этому не мешали ни откровенные заявления Киева о намерении вступить в НАТО (отмена в 2014 году внеблокового статуса страны и провозглашение в 2017 году присоединения к альянсу как главного внешнеполитического приоритета), ни признания Порошенко, что «ядерное оружие спасло бы Украину».
Товарооборот между странами стабильно рос, причем Россия поставляла Украине товары (например, дизельное топливо), которые могли использоваться – и наверняка использовались! – для целей АТО. А ведь, решись тогда Москва защитить Донбасс, слабая украинская армия вряд ли выдержала бы более или менее продолжительного натиска.
Что до Зеленского, то при всей одиозности этой персоны надо признать – число жертв конфликта при нем снизилось. За весь 2021 год (это данные Донецка и Луганска) погибли 8 мирных жителей.
Ладно, допустим, Россия копила силы и до поры до времени «не лезла на рожон». Но почему же тогда «нацификация» пустила корни в нашей стране, и выкорчевывать ее никто не собирается? Памятная доска Маннергейму, открытая в присутствии нынешнего главного переговорщика от России, а тогда – министра культуры Владимира Мединского, или памятник гитлеровскому приспешнику Краснову в Ростовской области – вещи довольно известные. Но, кроме этого, есть масса других примеров. В Уфе улицу Фрунзе назвали именем Ахмет-Заки Валидова, поддерживавшего фашистов и призывавшего турецкое руководство вступить в войну на стороне Гитлера. Его же имя носят Национальная библиотека Башкирии, республиканская гимназия-интернат №2. Это не считая многочисленных памятных досок и памятников. В Грозном есть улицы Абдурахмана Авторханова и Хасана Исраилова – нацистских коллаборантов, занимавшихся привлечением соплеменников в ряды вермахта.
А вот, к примеру, такая колоритная фигура, как Алексей Йордан – сын белоэмигрантов, верой и правдой служивший фашистам в «Русском охранном корпусе». Его именем назван действующий в России Благотворительный фонд содействия кадетским корпусам. Другой поклонник Гитлера – писатель Илья Сургучев – после захвата Франции фашистами публиковался в оккупационных изданиях и приветствовал «освобождение России». В современной России имя Сургучева не забыто. Его именем названы улица и школа в Ставрополе, в регионе ежегодно проводятся «Сургучевские чтения».
Да что там говорить, если «философом номер один» в сегодняшнем России фактически объявлен Иван Ильин! Памятники, мемориальные доски, ежегодные научно-практические конференции по его наследию, сочувственные отзывы в школьных учебниках и, наконец, цитирование первыми лицами государства – такой чести не удостаивается никакая другая персона, разве что недоброй памяти Солженицын. Между тем Ильин в 1930-е годы писал следующее: «То, что происходит в Германии, есть огромный политический и социальный переворот… Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе… Пока Муссолини ведет Италию, а Гитлер ведет Германию – европейской культуре дается отсрочка».
Кстати, в среде служившей Гитлеру русской эмиграции бытовало мнение, что первым русским фашистом был Столыпин. Тот самый, именем которого совсем недавно была названа улица в Саратове.
На бюджетные деньги в современной России снимаются фильмы, смешивающие с грязью Советскую эпоху, не исключая Великую Отечественную войну, а их создатели и актеры получают государственные премии. Пусть и не с таким масштабом, как на Украине, в России сносятся памятники Ленину, переименовываются советские названия улиц и площадей, переписаны школьные программы истории и литературы, откуда выброшены Островский, Фадеев, Маяковский. Над всем этим возвышается позорное фанерное строение, в очередной раз закрывшее Мавзолей Ленина перед Днем Победы…
А кто являются главными друзьями Кремля в западных странах? Левые антифашистские силы? Отнюдь. Это президент Венгрии Орбан и прочие правые, ставящие памятники гитлеровским союзникам и пытающиеся реабилитировать коллаборантов.
Принципиальных идеологических различий между Россией и ее нынешними противниками, выходит, нет. Но в таком случае наверняка есть различия геополитические! Как объясняют руководители страны и провластные СМИ, Запад покусился на само существование России. Что ж, это «секрет Полишинеля». То, что вдруг обнаружили в Кремле, есть будничная, рутинная практика капиталистического мира. Экспансия, расширение рынков, причем любой ценой, это не «злая воля» Ротшильдов и Рокфеллеров, а природа буржуазии, без которой она просто не может существовать. Стремление капитала западных стран подчинить себе постсоветское пространство существовало и в 1991 году, и в 2000-м, и в 2014-м.
Но логично было бы предположить, что, сделав столь «неожиданное открытие», Кремль начнет дистанцироваться от глобалистской капиталистической экономики, вырываться, так сказать, из этой опасной паутины. Но, став в 2012 году членом ВТО, Россия приняла навязанные ей правила. Состояли они, главным образом, в том, что страна соглашалась на роль поставщика сырья и потребителя готовой высокотехнологической продукции, произведенной за рубежом. Добровольное ярмо не было сорвано даже после 2014 года. Например, экспорт природного газа в Европу в 2014-2019 гг. увеличился со 147 до 199 млрд кубометров.
На другом «полюсе» — так называемые группы товаров с передовыми производственными технологиями. Это электроника, биотехнологии, робототехника и т.п. Доля этой продукции в российском экспорте упала с 4,5% в 2002 году до 2,2% в 2018 году. Зато в импорте доля указанных товаров выросла с 8 до 20%. По объемам продукции обрабатывающей промышленности Россия находится на 13-м месте, а ее доля составляет скромные 1,5%. Наша страна уступает не только США, Китаю или Японии, но и таким государствам, как Бразилия, Мексика или Индонезия, которые в обыденном сознании прочно ассоциируются с «третьим миром».
А помните обещание президента создать 25 миллионов новых рабочих мест в высокотехнологических отраслях к 2020 году? В действительности численность занятых в обрабатывающей промышленности в 2012-2018 гг. оставалась на одном уровне – 10 млн человек, а после начала пандемии и вовсе пошла на спад. К слову, даже в кризисном 2000 г. она составляла 12,3 миллиона.
Грустная реальность заключается в том, что за последние тридцать лет Россия потеряла целые отрасли – станкостроение, электронику, авиапром, производство подшипников, сельскохозяйственных машин, гражданское судостроение и т.д. Те же производства, которые сохранились, в значительной степени перешли под контроль иностранного капитала. Это касается автомобильной промышленности, которую прибрали к рукам корпорации «Рено», «Тойота», «Киа Моторос» и др., торговли («Ашан», «Леруа Мерлен» и др.), пищевой промышленности («Нестле», «Пепсико», «Данон» и др.), фармацевтики и т.д. Периферийный характер российской экономики подтверждал непрекращающийся отток капитала, который только в 2021 году составил 72 млрд долларов.
Еще раз подчеркну, что коренного изменения этой стратегии не произошло даже после 2014 года, когда власть объявила курс на импортозамещение. Единственным более или менее заметным изменением стала переориентация – правда, весьма относительная – с западных рынков на восточные. Роль России как источника сырья и рынка сбыта готовой продукции не ставилась под сомнение самим руководством России.
Но как же тогда российские войска очутились на Украине, а Москва оказалась под ударом санкций и дипломатического давления со стороны Запада? Во-первых, каким бы отсталым, зависимым и периферийным ни был российский капитализм, он, как капитализм в любой другой стране, стремится к прибылям и расширению своего влияния хотя бы в рамках постсоветского пространства. Украина как крупнейший рынок этого региона всегда вызывала повышенный интерес российской буржуазии. Но, это нужно обязательно подчеркнуть, российская буржуазия и власть как ее представитель никогда не желали разрыва с Западом. Предел их претензий – это известная автономия в рамках мировой капиталистической системы, своя «полянка», где можно привольно «пастись». Но есть загвоздка: «старые центры» капитала в лице США и Европы Запад по доброй воле никогда не пойдут на такой подарок и не отступят с занятых в 1991 и 2014 годах позиций.
Во-вторых, российский правящий класс, в полном соответствии с «классикой жанра», хотел с помощью «маленькой победоносной войны» отвлечь внимание собственного населения от тяжелого кризиса. Беспрецедентное вымирание населения, провалы в ходе пандемии могли осложнить его положение, особенно в преддверии возможного транзита власти от нынешнего главы государства потенциальному преемнику.
Рискну предположить, что события развивались по следующей схеме. После шумихи вокруг «гарантий безопасности от НАТО» западные лидеры непублично заверили Москву, что на некоторую свободу действий в отношении Украины она рассчитывать может. Случайно или нет, об этом проговорился Байден 19 января. Говоря о готовящейся агрессии России, он допустил два варианта – «незначительное вторжение» и «значительное». В первом случае, продолжил Байден, реакция Запада будет ограниченной. «Нам в итоге придется спорить о том, что предпринимать, а что не делать», — заявил он.
Ободренные этим, российские власти сначала признали независимость ДНР и ЛНР, а затем дали команду наступать. Очевидно, что операция мыслилась как молниеносная, в ходе которой ВСУ будут массово сдаваться в плен, а в Киеве шустренько появится новое правительство. Ведя мягко-пророссийскую политику в духе Януковича, оно гарантирует определенные преимущества для российского капитала. Ни о какой глубокой «денацификации», разумеется, речь бы не шла, максимум – о нейтрализации наиболее ярких атрибутов типа националистических батальонов или публичной демонстрации нацистской и квази-нацистской символики.
То, что рано или поздно это неминуемо привело бы к новому майдану, российских стратегов не сильно беспокоило. Качество их прогностического мышления хорошо показали события последних месяцев. Вообще, все больше кажется, что правители страны давно оторваны от реальности и свято уверены в тех идеях, что транслируются «соловьями» телеэфира – о любящем власть народе, о геополитическом величии России.
Да и способны ли капиталистические страны по определению искоренять фашизм? Послевоенный опыт показывает, что этот процесс был более или менее успешно проведен лишь социалистическим Советским Союзом. В западных зонах оккупации нацистские преступники фактически избежали наказания, были интегрированы в структуры управления ФРГ и НАТО, уже с конца 1940-х годов в Западной Германии стали возрождаться неонацистские организации. Наверное, это происходит потому, что фашизм и капитализм родственны друг другу, и в каждой капиталистической стране есть элементы фашизма.
Однако фронт не развалился, а Запад моментально поддержал Зеленского. Не исключено, что это была мышеловка, в которую российские власти позволили себя заманить. Вспоминается признание Путина, как в 2014 году Москва по просьбе Вашингтона заставила Януковича не применять силу, после чего США «грубо и нагло обманули Россию». Восемь лет ничему не научили российскую элиту.
Что же теперь? Уверен, что главная «головная боль» Кремля – с наименьшим для себя уроном выбраться из мышеловки. Ни о какой оккупации Украины или хотя бы ее левобережья речи уже не идет. Предел мечтаний – разгромить (или хотя бы потрепать) донецкую группировку противника, чтобы получить козырь в торге с Западом. Торг этот идет, вероятнее всего, вокруг расширения ДНР и ЛНР до границ Донецкой и Луганской областей и гарантий их независимости. Но и на это Запад вряд ли пойдет.
Печальный итог украинской затеи закономерен. В том виде, каком она есть сейчас – со слабой сырьевой экономикой, нежизнеспособными идеологическими суррогатами вроде «Русского мира», которые только отталкивают соседние страны, — Россия не может служить центром притяжения даже для постсоветского пространства. И одна лишь мощь вооруженных сил – к тому же, как показала операция, сильно преувеличенная – помочь тут не сможет. Куда мудрее поступает Китай, «привязывающий» союзников мощной экономикой и привлекательной идеологией.
Здесь напрашивается еще один важный вывод – будучи страной периферийного капитализма, которой руководят силы с либеральным нутром и патриотической маской, современная Россия не имеет «освободительного потенциала». Она не может и не хочет нести прогрессивные идеи ни всему миру, как это делал СССР, ни даже ближайшему окружению.
Вместо «возрождения СССР 2.0.» и «пробуждения великой России» события на Украине имеют обратный эффект – уничтожаются даже те слабые перспективы на объединение постсоветского пространства, которые сохранялись до 24 февраля. Западный капитал и его цепные псы наподобие украинской власти – отвратительны, они несут порабощение и разложение народам мира. Но российский капитал не в состоянии остановить эту лавину, потому что, при всех внешних различиях, сам является частью деструктивных, антинародных сил. Не желая рвать с капитализмом, предпочитая этому просто расширение своей автономии в рамках капитализма, правящий класс страны, по сути, льет воду на мельницу Запада. Операции, подобные украинской, не только не несут освобождения соседним народам, но и ставят под удар саму Россию.
Представим советских руководителей во главе со Сталиным, которые вторглись в Германию, не проведя предварительно индустриализацию и культурную революцию, не заложив основы антигитлеровской коалиции. Это была бы губительная авантюра, поставившая под угрозу существование СССР. Но нынешние власти, как известно, куда мудрее. Недаром Путин заявил в свое время, что ни один из советских руководителей не работал так интенсивно, как он с Медведевым.
Пока же российское руководство пытается извлечь пользу из происходящего хотя бы во внутренних делах. «Под шумок» спецоперации принят закон о дистанционном голосовании, окончательно оскопляющий избирательную систему, ограничена свобода слова путем принятия закона «о фейках» и т.д. Очевидно, что чем дальше, тем больше будет страна приобретать черты правой диктатуры – и вбросы с улицей Столыпина тут можно считать пробными камнями.
Но это затягивание гаек не застрахует страну от потрясений. Единственный шанс спастись для России – это отказаться от капиталистического пути. Но элиты скорее капитулируют перед Западом, чем пойдут на такой шаг.