В статье рассматриваются глубинные, внутренние причины, современного украинского кризиса, а так же перспективы его преодоления. В работе используется метод этногенеза Льва Гумилёва.
В основу статьи лег текст 2014 г., позже дополненный.
Вначале об истории Украины. В XIII веке раздробленная и ослабленная Русская земля оказалась зажатой в геополитические тиски. Почти одновременно с востока повели наступление монголо-татары, с запада – немцы-католики. Затем, немцев сменили литовцы и поляки. Вошедшая в фазу упадка (обскурации) Киевская Русь была «разорвана надвое могучими силами пассионарности Запада и Востока».
В этих условиях из двух зол надо было выбирать меньшее. Меньшим злом оказались татары. Дальновидный Александр Невский первым из русских князей понял, что с татарами надо договориться, обеспечив тем самым их поддержку в борьбе с агрессией католического Запада.
Те же русские княжества, которые отказались от соглашения с татарами были захвачены Литвой и Польшей. (Даниил Галицкий сделал ставку на «союз с Европой» и принял «королевскую» корону от римского папы.) Судьба этих западных княжеств была очень печальной. В Европейском суперэтносе православные русичи были чужими, поэтому оказались в польско-литовском государстве на положении людей второго сорта. При польской оккупации (с XV в.) они подверглись, кроме социальной, еще и жесточайшей духовно-религиозной дискриминации. Стратегической целью поляков-католиков, как и немцев, было уничтожение православной церкви и обращение православных в католицизм. А это означало разрушение не только русской культуры, это означало уничтожение русской души. Если бы католики тогда победили, то ни украинцев, ни белорусов сегодня бы просто не было.
Историк Лев Гумилёв писал: «Велико-, бело- и малороссы, которые оказались подданными Речи Посполитой, в целом были вполне лояльны по отношению к польскому правительству. Однако поляки относились к своим православным подданным свысока и даже с презрением… Русское дворянство с занятых поляками земель, было лишено всех прав на чины, а значит, и всякой возможности делать карьеру; русское купечество и городское ремесленное население было начисто вытеснено из торговли евреями, пользовавшихся покровительством католической церкви и польских панов… Перед русским населением Речи Посполитой стоял выбор не столько тяжелый, сколько аморальный сам по себе: или переходить в католицизм и становиться поляками, или терпеть всевозможные унижения. Русские, украинцы и белорусы пошли на огромные жертвы ради сохранения даже не свободы совести (этой свободы у них не было), а самой православной веры».
Православие в тех условиях выступало как индикатор принадлежности к вполне определенному этническому коллективу – «своим». Отказаться от веры означало отказаться от своего этноса.
После принятия в 1596 г. католической унии положение православных в западных областях и без того очень тяжелое стало просто невыносимым. Православных священников, не принявших унии (т. е. главенства римского папы) изгоняли из храмов; им запрещали крестить, венчать, отпевать на дому. Монастыри отбирались и осквернялись. Люди не могли совершать главные христианские таинства – исповедоваться и причащаться.
В городах православный человек не мог записаться в ремесленный цех, т.е. оставался без квалифицированной работы. Жить православные должны были вдали от центра города, в отдельных кварталах. Покойника можно было вывозить из города только через те ворота, в которые вывозились нечистоты. Католики и униаты официально приравняли православных к скотам, по-польски – быдлу.
На селе было не лучше. Поскольку заниматься хозяйством в своих поместьях польские магнаты ленились, то они нашли себе энергичных посредников в лице евреев. Евреи стали управляющими польских панов – факторами – и выжимали деньги из русских крестьян. Гумилёв писал: «налогами были обложены земли, водоемы, охотничьи угодья, сенокосы и даже православные церкви. Последнее особенно возмущало православных: еврей-фактор пользовался ключами от церкви так же, как ключами от амбара, открывая храм для службы по своему желанию в зависимости от уплаты прихожанами соответствующей суммы».
Православные люди очень долго терпели все эти издевательства, но когда терпение кончилось – вспыхнуло. Во главе восставших в 1648 году стал Богдан Хмельницкий, у которого были личные счеты с польскими панами. Один из таких панов, помощник губернатора, сначала ограбил хутор Хмельницкого, а затем приказал жестоко выпороть его десятилетнего сына. На третий день мальчик умер. Богдан Хмельницкий, не добившись правосудия у польского короля, поехал в Запорожье. Там он бросил клич: «Хватит нам терпеть этих поляков, давайте соберем раду, и будем защищать церковь православную и Землю Русскую!» Этот призыв был подхвачен всеми запорожцами.
Первоначально, казаки вовсе не собирались отделяться от Польши. Их требования были кратки: «во-первых, зачислить в казаки всех желающих… во-вторых, запретить на Украине пропаганду католической унии… и вернуть захваченные католиками церкви православным, позволив каждому свободно исповедовать его веру; в-третьих, изгнать с Украины евреев».
Сначала восставшим сопутствовала удача, польские войска были разбиты в нескольких сражениях. По Украине прокатилась волна жесточайших польских и еврейских погромов. Однако затем польская шляхта собралась с силами и нанесла ответный удар. Над казаками нависла угроза полного разгрома. И тогда гетман Хмельницкий обратился за помощью к Москве. Московское правительство, после долгих раздумий, пошло навстречу восставшим, и в октябре 1653 года приняло решение о присоединении Украины (Гетманщины) к Московскому государству. 8 января 1654 года в Переяславе собравшаяся Рада поддержала политику присоединения к Москве словами: «Волим под царя московского, православного». Вскоре царь московский двинул свои войска, и поляки были разбиты по всему фронту.
Однако война за Левобережную Украину на этом не закончилась, она продолжалось еще полвека. Большинство гетманов и казацких старшин после смерти Хмельницкого или перешли на сторону поляков, или пытались бороться за «Вольную Украину» – не зависимую ни от России, ни от Польши. Последним был Мазепа,
А теперь зададимся вопросом, почему воинственные (т. е. в то время высокопассионарные) поляки все-таки проиграли войну за Украину, а многочисленные попытки украинских гетманов присоединиться к Польше, или создать независимое, «самостийное» государство – ни к чему не привели? Если посмотреть на это с точки зрения теории этногенеза, т.е. копнуть глубже, то ответ на этот вопрос будет отличаться от множества объяснений, которые дали марксистские и либеральные историки (у которых все – от «экономики» и «политики»).
Гумилёв писал: «Подобно большинству наших современников, польские паны и украинские старшины были убеждены, что их воля преобразует жизнь, и потому они игнорировали объективные природные зависимости… Так поляки считали, что достаточно привлечь к себе казацких старшин, дав им шляхетские привилегии, и все казаки будут верно служить; что можно убедить русских православных, будто католическая вера лучше, и они станут ревностными католиками…
На самом деле, первостепенное значение имела единая суперэтническая принадлежностьРоссии и Украины, массовая поддержка «своих», которыми были единоверцы. Об это всеобщее ощущение единства, как волны о скалу, разбивались рациональные планы волевых, умных искателей власти. Два близких народа – русский и украинский – соединились не благодаря, а вопреки политической ситуации, поскольку народное «волим» или «не волим» неизменно ломало те инициативы, которые не соответствовали логике этногенеза».
А теперь обратимся к современности. Если посмотреть внимательнее, то мы увидим, что история Украины после 1991 г. во многом напоминает исторические коллизии второй половины XVII века. Тогда Украину трясло 60 лет, современную Украину трясет 30 лет. (Предпоследняя «тряска» происходила после Февральской революции 1917 года, при гетмане Скоропадском, продавшемся немцам в 1918 г. и затем – при Петлюре, сдавшим Украину полякам.)
Однако сегодня положение на Украине более тяжелое. Во-первых, былой пассионарности в украинском этносе уже нет. Нет тех дрожжей – казачества. Подавляющее большинство украинцев превратилось в мирных обывателей, живущих по привычному «окраинному» принципу: «Живу себе на хуторе – никого не трогаю… И вы меня не трогайте»… И этой пассивности есть свое объяснение: множество украинских пассионариев было «оттянуто» Россией, куда они уезжали делать карьеру (только в XVIII в. – братья Разумовские, канцлер Безбородко и многие другие). Ведь украинцы по своему стереотипу поведения и тогда были более усердными служаками, нежели русские.
Второе отличие от ситуации XVII века заключается в том, что единого украинского народа сегодня просто нет. После присоединения к Украине в 1939 г. западных земель – с XIII в. оторванных (!) – в состав малороссов был искусственно включен инородный элемент – галичане (западные украинцы), представляющие собой отдельный некомплиментарный этнос. Который, надо это подчеркнуть, в значительной своей части был химеризован тесным контактом с чуждым европейским суперэтносом. И который за последние годы распространил свое влияние на часть малороссов.
Гумилёв об этом зигзаге в истории Западной Руси не писал, но мы знаем, что, согласно теории этногенеза, этнические химеры, порождающие разрушительные антисистемы, возникают не где придется, а в зонах суперэтнических контактов, когда в одном котле длительное время варятся несовместимые этнические субстраты. В Галиции, глубоко вклинившейся на территорию Европы (см. карту), такими субстратами стали: малороссы, поляки, евреи, чехи, немцы, венгры, валахи и пр. То есть – представители, как минимум, трех (!) суперэтносов. В результате этого многовекового варева и появилась «евро-украинская» этническая химера, религиозно оформленная в униатство (греко-католицизм) – противоестественный гибрид католицизма и православия.
Западных украинцев-униатов сравнительно немного, но у них есть то, чего не хватает центральным украинцам-малороссам – повышенная пассионарность. И этому есть свое объяснение: по наблюдению Гумилёва, в химерных этнических конструкциях всегда происходит выброс негативной энергии… Именно западенцы-бандеровцы и являются сейчас теми самыми дрожжами, которые будоражат Украину. Но, увы, их энергия направлена не на собирание, а на разрушение страны. Отсюда следует вывод: пока эти две совершенно разные, взаимоотталкивающиеся этнические системы – «укры-галичане» (с нацисткой антисистемой внутри) и украинцы-малороссы – живут под одной крышей – мира на Украине не будет. Ни при каких обстоятельствах.
И дело здесь не только в отрицательной комплиментарности между галичанами и малороссами (не говоря уже о русских). Дело в том, что антисистема по своей деструктивной природе ни с кем ужиться не может – она фатально настроена на разрушение окружающего мира. Поэтому с точки зрения современных укро-фашистов – надо убить всех: сначала русских, потом «неправильных» украинцев, затем поляков, евреев, венгров, румын и так далее. А если вдруг убивать будет уже некого, то надо поискать врагов среди своих, и тоже убить…
Униаты – это типичная психология сектантства. Первые греко-католики кон. XVI – нач. XVII вв. – это предатели-отщепенцы, отступившие из страха и корысти от веры отцов. С них и начался отрицательный отбор. С течением времени к потомкам первых предателей добавились новые предатели-вероотступники. Ну а далее униатская химера стала воспроизводить сама себя, включая (по ходу) в свой состав оторвавшихся от родных этносов «химеризованных» людей. (Православные на западе оставались.) Накопление происходило постепенно, – в том числе, через смешанные браки и незаконные связи, – и к началу XX в. количество перешло в деструктивное этническое качество. Поэтому совсем не случаен тот факт, что Бандера был сыном униатского священника, а Грушевский – сыном учителя униатской гимназии.
Отметим, однако, что сегодня укро-фашистская антисистема включает в себя не только нацистов с запада Украины, но и пассионарных(!) националистов из малороссов, которым промыли мозги («пехота»), и радикальную часть интеллигенции (пятая колонна).
Кроме того, свой исторический вклад в отрицательный отбор внесли и многочисленные сектанты, которые бежали и ссылались на Украину из России, начиная с XVI века. От первых «протестантов» и хлыстов (с XVII в.) до духоборов и молокан (переселенных в XIX в.). Помимо того, негативное влияние оказали и немецкие колонисты, от которых произошла ересь штундизма-баптизма, и радикальные раскольники, и бежавшие преступники. И прочее и прочее… Окраина есть окраина, кто туда только не бежал и не ссылался… Это к вопросу, почему на современной Украине сектантов гораздо больше, чем в России («на душу населения») и широко распространены суеверия, ворожба, «бытовое» колдовство и прочие оккультные практики. Вспомните Гоголя.
Мы знаем, что любая антисистема, проникая в слабопассионарную или расколотую этническую систему, начинает развиваться в ней как раковая опухоль, пуская метастазы в зоны наименьшего сопротивления. Поэтому первоначально, с XVII века радикальные греко-католики (будущие фашисты) распространились в Галиции потом – в ее окрестностях (не везде), а с середины-конца XIX века(!) они стали распространять свое влияние на коренную Украину – Малороссию.
Первая мировая война, вызвавшая репрессии против сохранившегося после проведения антирусской компании «коренизации» в 1920-е гг. и православного населения Галиции, стимулировала эту экспансию. Затем, главное – присоединения Западной Украины в 1939 г. – процесс идейного инфицирования малороссов ускорился. Ну, а после распада СССР в 1991 г. на бандеровской улице наступил долгожданный праздник! И началась поголовная «украинизация»…
Именно эта доморощенная «западенская» антисистема, а не австрийцы и немцы ее использовавшие, и породила в XX в. нацистскую идеологию «украинства», которую в последние годы «свидомые» украинцы в агрессивной форме навязывают «несвидомым» украинцам, т. е. малороссам. И, надо сказать, – достигли в этом деле серьезных успехов…
Что же касается государства, то никакого «независимого государства» на Украине не будет. Если говорить о коренной Украине — Малороссии, то независимое государство ей просто не нужно. Потому, что она была и остается частью Большой России. Как говорится «от добра, добра не ищут».
При этом, надо учитывать и тот факт, что, начиная с XIV века, украинцы жили или под кем-то, или с кем-то; у них не мог в полной мере развиться государственный инстинкт. Вместо него развился индивидуально-местечковый инстинкт, причудливо перемешанный с инстинктом казацко-партизанским. Именно поэтому нормальной политической элиты на Украине никогда не было, и нет! Если оставить за скобками партизанщину, то украинская политическая элита с одной стороны напоминает ловкого шулера, задача которого всех обмануть и при этом не получить по морде, а с другой – бесстыжую блудницу, готовую отдаться любому, кто больше заплатит.
И, строго говоря, виноватых тут нет – это такая этническая история. Для того, чтобы просто выжить в условиях жестокого давления со стороны польских панов, евреев-арендаторов и католической церкви украинцам приходилось постоянно приспосабливаться под ситуацию: терпеть, хитрить, выкручиваться, а кому-то, как реестровым казакам, выслуживаться, и, в конце концов, – бунтовать…
С точки зрения этногенеза, это тот случай, когда на формирование этнического стереотипа поведения кроме географического фактора (мягкий климат, плодородные земли – индивидуально-хуторская психология) заметно повлиял фактор «давящего» этнического окружения в буферной суперэтнической зоне (поляки и пр.).
Таким образом, вся пассионарность украинцев была направлена не на строительство своего государства, как у русских, а на то, чтобы освободиться из тяжелейшего польского плена и отстоять православную веру.
И в этой тяжелейшей борьбе Украина выстояла – братья-малороссы сберегли свою национально-религиозную идентичность, явив собой пример выживания в самых неблагоприятных геополитических и этнических условиях! Это и было их главной исторической задачей, которую они выполнили. Поэтому примерять к украинцам чужие исторические задачи и требовать от них чего-то большего, с точки зрения этногенеза, бессмысленно и даже вредно.
Конечно, при этом не обошлось без потерь. И главная из них – униатство и ее следствие – бандеровщина. Именно эта разрушительная антисистема и ее союзники – православные раскольники ПЦУ и религиозные сектанты (антиситемы поменьше) – являются сегодня источником того агрессивного«метафизического нигилизма», который подпитывал снизу все украинские майданы, а после переворота 2014 г. стал идеологией войны на Донбассе!
Истинные причины оголтелой русофобии – в этом.
Причины религиозной вражды и ненависти к Православию – в этом.
Причины криминализации – в этом…
А теперь вопрос: кому выгодно? Ответ очевиден. Все это выгодно второй, руководящей космополитической антисистеме – либерально-олигархической, находящейся сегодня под контролем третьей, глобальной антисистемы – «фининтерновской», которая, собственно, и является главным заказчиком и выгодополучателем.
Таким образом, беда Украины заключается в том, что в условиях спада пассионарности, начавшемся еще в донадломный период (до XIX в.), в ее ослабленном теле свило гнездо не одна антисистема, как в России, а целых три: либерально-космополитическая, укро-нацистская и религиозно-сектанская! (Причем, «либеральная» сегодня – мощнее, чем в России, а тем более – в Беларуси, которой в этом смысле повезло больше.) Эта означает, что кроме штабов и командиров у них есть солдаты. Этих фашиствующих солдат сначала использовали на Майдане, потом бросили на русский Восток.
Таким образом, можно заключить, что в этих условиях инициатива спасения братьев малороссов должна исходить от России. И вот здесь мы подходим к самому главному вопросу. А способна ли Россия сегодня «зайти» на Украину и взвалить на себя тяжелейшую работу по объединению разделенных братских народов, как это было в «пассионарном» XVII веке? Если применить метод этногенеза Льва Гумилёва, то ответ будет таким: в настоящее время – нет, в перспективе – да.
Дело в том, что русский народ, который составляет ядро Российского суперэтноса, сегодня сам находится в полубольном состоянии. Если использовать терминологию Гумилёва, это означает, что из болезненной и катастрофичной фазы этногенеза – надлома – мы уже выходим, но в стабильную и благополучную фазу инерции – еще не вошли…
Есть ли надежда, что войдем? – Такая надежда есть. Судя по тем процессам, которые происходят в глубинах Российского суперэтноса в течение последних пятнадцати-двадцати лет, можно сделать вывод, что внутренний, духовный перелом все-таки произошел – наш народ, почти убитый в 90-е годы, умирать не захотел.
В настоящее время (10-е годы) мы имеем ситуацию, когда«либералы» уже не могут справиться с Россией, а Россия еще не может справиться с «либералами». Если взглянуть на процесс не с «позиции мыши» («все пропало!»), а с «высоты полета орла», то динамика – положительная…
Впрочем, современное положение России – это отдельная тема, которую мы здесь развивать не будем.
Сегодняшний «накат» Запада на Украину вызваны в первую очередь страхом перед поднимающейся с колен Россией. Это реакция на возвращение России в большую геополитику. То есть – на постепенное возрождение имперской государственности и начавшуюся евразийскую интеграцию. Что, строго говоря, и является прямым следствием этнической регенерации.
Таким образом, судьба Украины напрямую зависит от судьбы России. Сама Украина не справится. Сегодня – это самое слабое звено в Российской суперэтнической системе. (Российский суперэтнос – это русские, белорусы, малороссы и множество коренных народов России.) Поэтому современные западные «глобалисты», которые будут даже хуже средневековых поляков-католиков, взялись за нее всерьез. Они вложили в «самостийность» Украины большие деньги и оргресурсы, и так просто нам ее не отдадут.
Безусловно, в своем нынешнем, полуослабленном состоянии Россия не может позволить себе резких движений. Для того чтобы после тяжелой болезни «набрать вес» необходимо время. Но что-то уже можно делать, и это делается. В первую очередь на Донбассе.
Кто-то может сказать: да провались она, эта Украина! Отделились, пускай живут, как хотят. Возись еще с ними! – На что мы ответим: разумеется, западенцы-галичане, и прочие отщепенцы нам не нужны, пускай уходят на Запад, но малороссы – очень нужны. Зачем? – Затем, что XXI век будет веком глобальных войн и столкновения цивилизаций. Веком ожесточенной борьбы за место под солнцем в планетарном масштабе! И в этой борьбе нам будут нужны союзники, ибо врагов у нас и так хватает. Надо смотреть вперед.
Делаем вывод. Борьба за Украину сегодня – это борьба за Россию. Да-да – за Россию! Только тогда, когда Россия придет в себя и вновь обретет державную силу, два братских народа смогут воссоединиться.
Вероятно, это произойдет в ходе первой большой войны. Ну, как это у нас обычно бывает. Подождем.
Зная пассионарную теорию этногенеза, мы смотрим в будущее Украины с надеждой. Потому что законы природы сильнее «воли» и «разума» людей. Даже очень влиятельных (глобалистов) и организованных (их исполнителей). Какие бы дискриминационные законы о «русском языке» и «некоренных народах» они не принимали. Гумилёв писал: «Мера влияния человека на историю вовсе не так велика, как принято думать, ибона популяционном уровне история регулируется не социальными импульсами сознания, а биосферными импульсами пассионарности.»
Наши геополитические противники никак не могут понять того, что ясно даже школьнику знакомому с теорией этногенеза. Дело в том, что можно развалить подгнившую с головы империю, но гораздо труднее разбить суперэтнос, который еще не потерял своей пассионарности. Ведь суперэтнос – это живой организм. Невидимые глубинные связи, в первую очередь, между русскими, белорусами и малороссами как были, так и остались (на уровне архетипов – генетической памяти!). Их, даже в тяжелых условиях тотальной информационной войны так просто не разорвешь. Мы по-прежнему один большой народ.
Ну, а хитроумные «глобалисты» в XX веке уже три раза обламывали зубы о Россию: первый раз после 1917, когда был перечеркнут проект «Мировая революция»; второй раз в 1945, когда был опрокинут проект «Поход на Восток». Третий раз, после 1991, когда они списали со счетов «военную империю», а она исчезать не захотела, и даже начала возрождаться. У нас нет никакого сомнения, что обломают и на этот раз…
P. S. С точки зрения духовной, произойдет это не только потому, что природные законы этногенеза никакими политическими указами, и даже ракетными ударами отменить невозможно (это – на уровне науки). Но потому, что, по большому счету, история – есть промысл Божий! И если народ не превратился в «стадо потребителей», и сохранил в себе огонек веры, то Бог ему поможет. Рано или поздно.
Помните у Достоевского в «Бесах»: «больной исцелится и «сядет у ног Иисусовых»… и будут все глядеть с изумлением».