Масштабная программа оптимизации здравоохранения в России была запущена в 2012 году. Именно тогда в своих «майских указах» В. В. Путин обязал существенно повысить зарплаты врачам в стране. Год спустя руководитель Департамента здравоохранения Москвы Л. М. Печатников отчитался по ситуации в столице – по его данным, средняя зарплата врачей в 2012 году достигла 66 тысяч рублей, младшего и среднего медперсонала – около 48 тысяч. «Майские указы» предполагали, что работа больниц станет эффективнее, а качество амбулаторного лечения улучшится. В связи с этим мэр Москвы С. С. Собянин предложил перераспределить нагрузку на разные звенья системы здравоохранения. Поликлиники, согласно этой модели, должны были больше заниматься профилактикой хронических болезней, а больницы – лишь тяжёлыми случаями. Предполагалось активно развивать государственные дневные стационары, куда бы направляли больных, которые могут обойтись без госпитализации. Однако, к сожалению, «эффективные менеджеры» привыкли оценивать эффективность медицинских учреждений исключительно с финансовой стороны. Следовательно, повысить зарплаты врачам они пытаются исключительно за счёт сокращения количества больниц и медработников, «эффективно» распределяя бюджетные средства между оставшимися сотрудниками. В рамках «оптимизации» тогда же был утверждён план-график по ликвидации 28 (!) городских медучреждений Москвы и Московской области, включая больницы и роддома, что составляет почти четверть всего коечного фонда столицы. В списке оказались, например, городские больницы №№ 6, 11, 19, 53, 54, 56, 59, 61, 63, 64 и 72. Предполагалось, что их сначала сделают филиалами более крупных учреждений, а затем и закроют вовсе, направив пациентов в другие стационары. Эти задачи были выполнены к апрелю 2015 года. Сам Печатников тогда же с завидным цинизмом прокомментировал ситуацию так: «Мы не хотели этот план публиковать, потому что тихо плакали в наших кабинетах… теперь будем плакать все вместе». По его словам, следовать этим рекомендациям мэрия должна была частично, так как в противном случае «были бы слишком велики социальные последствия» (!). В среде грамотных и честных экспертов предложенный столичными властями план вызвал шок – «Самое жуткое, что я увидел в опубликованной таблице, чего не мог никогда представить – эффективность больниц оценивается по количеству денег, заработанных больницей на квадратный метр территории (!)», сказал тогда в одном из интервью Президент Общества фармакоэкономических исследований Павел Воробьёв. «Дело не в количестве вылеченных или пролеченных больных, и даже не в показателях летальности, а в количестве заработанных денег. Больница – не банк». При этом под «оптимизацию» попали также инфекционные стационары. Дело в том, что в Советской системе здравоохранения, созданной ещё в 20-х годах XX века Н. А. Семашко, от всего количества развёрнутых инфекционных коек использовалась лишь сравнительно небольшая часть. Остальные находились в постоянной готовности как раз на случай различных чрезвычайных ситуаций, эпидемических вспышек, войны и т.д. И такое положение никому не мешало, поскольку поддержание этого резерва не требовало особых капиталовложений. Нынешние «оптимизаторы», действующие строго по методичкам «Института экономики здравоохранения» (!) всё той же пресловутой НИУ ВШЭ, сочли их «нерентабельными». В результате преступных действий Собянинской мэрии и лично Л. М. Печатникова, занимавшего в то время пост не только руководителя Департамента здравоохранения, но и вице-мэра, по официальным данным Росстата в столице за период с 2011 по 2018 год. количество инфекционных коек сократилось почти вдвое (!) – с 4823 до 2661. Также было проведено масштабное сокращение вакансий врачей-инфекционистов. Именно по этой причине с началом «пандемии» к лечению больных коронавирусной инфекцией потребовалось массово привлекать представителей самых различных медицинских специальностей. В итоге в «красных зонах» сейчас трудится кто угодно – от терапевтов и анестезиологов-реаниматологов до невропатологов и даже гинекологов. Так, например, в ГКБ № 15 им. О. М. Филатова, возглавляемой уже упоминавшимся нами в первой публикации В. И. Вечорко, даже офтальмологи (!), кстати, в недавнем Советском прошлом сотрудники клиники прославленного А. П. Нестерова – одного из ведущих специалистов в мире по лечению глаукомы, после короткого онлайн-обучения в объёме всего 36 (!) часов становятся специалистами по лечению COVID-19. Представить подобное в Советское время было немыслимо. Кстати, согласно вступившему в силу ещё в 2020 году Приказу Минздрава РФ, утвердившему временные штатные нормативы для детских и взрослых стационаров, работающих с заражёнными COVID-19 и написанному всё теми же «оптимизаторами»,в отделении для взрослых, не нуждающихся в проведении искусственной вентиляции лёгких, должны быть один врач-инфекционист на 40 коек (!), один инфекционист/пульмонолог/терапевт на один круглосуточный пост на 20 коек в смену (так всё-таки инфекционист, пульмонолог или терапевт? Это совершенно разные специалисты. Или безграмотным чиновникам-«оптимизаторам» из Минздрава всё едино? – авт.), один врач-стажёр на одного заведующего отделением и один врач-стажёр на одного врача-специалиста.
Для неспециалистов поясним: инфекционное отделение, в отличие от обычного, как правило, боксированное – каждая палата представляет собой бокс с отдельным входом-шлюзом и автономной системой приточно-вытяжной вентиляции. Такая планировка исключает внутрибольничное распространение инфекции и, как следствие, появление микст-инфекции, вызываемой мутировавшими штаммами, устойчивыми к большинству антибиотиков. Именно вследствие неприспособленности к этой специфике ныне массово перепрофилируемых для лечения больных коронавирусной инфекцией обычных отделений, а также наскоро открываемых «ковидариев», как мы уже писали в первой статье, летальность в них от микст-инфекции достигает 70% от числа всех умерших якобы «от коронавируса». Подробнее о деятельности Московской мэрии и лично С. С. Собянина и его подельников, вначале по уничтожению инфекционных отделений и больниц, а теперь, с началом «пандемии» – по их усиленному строительству с нуля, сопровождаемому, между прочим, масштабным разворовыванием средств, можно прочитать здесь.
Ещё в ноябре 2013 года Печатников предупреждал, что из 65 столичных больниц останется лишь половина. Однако тогда речь шла не о закрытии остальных медучреждений, а только об их укрупнении. Предполагалось, что некоторые из них объединятся в одно юридическое лицо. Власти считали, что это поможет эффективнее расходовать бюджетные средства. Более того, как мы уже упоминали в первом материале, по мнению чиновников, модернизация должна была решить проблему «лишних» специалистов в Москве. Врачам «избыточных» специальностей (например, дерматологам, урологам, проктологам и гинекологам) предложили сменить профессию на более нужную, переучившись за счёт города. Врачи рассказывают, что в стране уже отработана технология закрытия учреждений здравоохранения. Прежде всего, больницу превращают в филиал другого медучреждения. Затем отсылают приказы в поликлиники и на станции скорой помощи, чтобы те не направляли больных на лечение в этот филиал. В результате ситуация выглядит так, будто у больницы недостаточно пациентов, она нерентабельна и её можно закрыть без ущерба для больных. Что касается врачей, то им сначала сокращают зарплаты под разными предлогами, а после предлагают перейти на должность участкового врача в городских поликлиниках, нагрузка на которые, по задумке Собянина, должна возрасти. Лечение, таким образом, перекладывается на амбулаторию, но ведь любому профессионалу совершенно очевидно, что подготовка по-настоящему квалифицированного специалиста-клинициста возможна только в условиях стационара.
При этом Департамент здравоохранения Москвы ссылался на то, что некоторые стационары и поликлиники столицы «не отвечают необходимым требованиям». Например, в ГКБ № 61 зарплата сотрудников на момент начала «оптимизации» составляла лишь 13 тысяч рублей, тогда как в среднем по городу – 70 тысяч. Средний оборот койки должен быть (!) 30 пациентов за год, а здесь – только 9. Из 100 хирургических больных, находящихся на стационарном лечении, здесь оперировали только 29 (что вполне понятно любому специалисту-хирургу – в оперативном лечении всегда нуждается примерно треть пациентов хирургического стационара). Но чиновникам и «специалистам» типа Л. М. Печатникова эта истина, видимо, неведома. То-есть, опять во главу угла была поставлена пресловутая «рентабельность». При этом в Федеральном бюджете на 2015 год расходы на здравоохранение были снижены на 22,9%. Результаты такой, по нашему глубокому убеждению, абсолютно вредительской и, в конечном итоге, человеконенавистнической политики столичных властей не замедлили сказаться – уже к концу 2014 года после слияния больниц серьёзно возросла нагрузка на врачей. Всех пациентов они принять не успевали и предлагали им… идти в платный медицинский центр неподалёку.
Ситуация со здравоохранением в остальной России в результате преступной «оптимизации» нисколько не лучше, а пожалуй даже хуже, чем в столице. Приведём лишь некоторые факты. В 2017 году эксперты Центра экономических и политических реформ (ЦЭПР) на основании данных Росстата подсчитали, что с 2000 по 2015 год количество больниц в России уменьшилось в два раза – с 10,7 до 5,4 тыс. Количество поликлиник за тот же период снизилось на 12,7% – до 18,6 тыс. учреждений. Специалисты тогда отмечали, что в случае сохранения таких темпов закрытия больниц (примерно 353 ежегодно) к 2021-2022 годам количество медицинских учреждений в стране достигнет 3 тыс., то есть уровня Российской империи в 1913 году (!). С 2000 года в России сокращалось по 300-350 больниц в год. За 16 лет их количество уменьшилось в пять раз. Прежде всего в рамках «реструктуризации и оптимизации системы здравоохранения» закрывают стационары в деревнях и сёлах. Поликлиник тоже стало гораздо меньше – было 21,3 тыс., стало 18,6 тыс. Соответственно, нагрузка на каждую из них возросла на 20% (с 166 до 208 человек в сутки). Что касается фельдшерско-акушерских пунктов (ФАПов), то, по данным Минздрава РФ на 2016 год, за предыдущие 10 лет их было закрыто более 5 тыс. Предполагалось, что частично ФАПы заменят офисы врачей общей практики. Однако эти предположения не оправдались. Мониторинг Счётной палаты показал, что в 2015 году в России 17,5 тыс. населенных пунктов вообще не имели медицинской инфраструктуры, из них более 11 тыс. расположено на расстоянии свыше 20 км от ближайшего медицинского учреждения, где есть врач. При этом в 35% населенных пунктов нет общественного транспорта. 879 малых населенных пунктов не прикреплены ни к одному ФАПу или офису врачей общей практики.
В Ярославле, например, в 2019 году при объединении больниц закрыто травматолого-ортопедическое отделение, которое работало уже четыре десятилетия. В нем действовали 25 коек круглосуточного и 10 коек дневного стационара. Здесь лечили пациентов из Ярославля, Ярославской области и других регионов России с заболеваниями и последствиями травм опорно-двигательного аппарата. Лечили в основном по полису обязательного медицинского страхования – доля таких пациентов составляла 95%. В других больницах города пациенты могут получить подобную помощь либо по квотам, количество которых невелико, с длительным периодом ожидания, либо на платной основе. Отделение являлось базой кафедры травматологии, ортопедии и военно-полевой хирургии с курсом факультета последипломного образования Ярославского государственного медицинского университета (!). Дополняют картину слияние Ярославской и Рыбинской психиатрических больниц в единую «Ярославскую областную психиатрическую больницу», а также организация ГБУЗ ЯО «Ярославская областная стоматологическая поликлиника», объединившего три учреждения.
В Невельском районе Псковской области закрыли инфекционное отделение местной больницы. Во время «пандемии» в регионе по федеральной программе построили новый медицинский центр в Великих Луках, и больных из районов теперь будут госпитализировать туда. Чиновники называют это «модернизацией» и считают, что ехать час с рвотой и поносом по разбитым дорогам – нормально. 8 октября 2020 года Комитет по здравоохранению Псковской области прислал невельским активистам официальный ответ: решение закрыть инфекционное отделение Невельской межрайонной больницы «является целесообразным и пересмотру не подлежит». Заметим на полях, что дорога между Невелем и Великими Луками очень плохая. Городской автобус ходит всего трижды в день, дорога занимает два часа. По словам местных жителей, автобус часто ломается, а замену находят не всегда. Билет в одну сторону стоит 264 рубля. На такси можно доехать за полторы – три с половиной тысячи рублей, в зависимости от оператора.
В Свердловской и Курганской областях за последние 19 лет было ликвидировано 75 больниц из 228. С фельдшерско-акушерскими пунктами ситуация ещё хуже – закрыты 280 из 842. В результате такой «оптимизации» только в 2018 году в регионе на рабочем месте от общих болезней, не связанных с травматизмом, умерло более ста человек. Таких высоких показателей смертности не было ещё 10 лет назад, а сейчас количество подобных смертей растёт с каждым годом. Людям из небольших населённых пунктов, где закрыли больницы, приходится ездить на приём к врачу в райцентр, в крупные города. Следовательно, нагрузка на врачей здесь выросла. И несмотря на попытки улучшить помощь в амбулаториях, оборудуя так называемые «бережливые поликлиники», очереди к врачам не становятся меньше. В ожидании очереди к гинекологу, например, в Карпинске пациентки могут провести до семи часов (!).
В Челябинской области число психиатрических больниц сократилось на треть, а учреждений фтизиатрической службы – почти в три раза. По данным социологического опроса, проведённого в 2019 году, 44% южноуральцев недовольны качеством медицинских услуг, которые им оказывают в поликлиниках по месту жительства, а 90% отметили дефицит специалистов. Только в 2018 году ликвидировали четыре отделения, приёмный покой, детский стационар и травмопункт в Юрюзани, закрыли роддом в Катав-Ивановске, объединили в одну несколько больниц в Златоусте и Ашинском районе. Укомплектованность медицинскими кадрами на тот момент в среднем по области составляла 34%, а дефицит – порядка 3 тыс. сотрудников. По данным Министерства здравоохранения региона, с 2015-го по 2020 год количество больничных учреждений сократилось на 22,6% – с 119 до 92. Поликлиник стало меньше почти на 40%, всего в 2020 году их было 20.