Прошло ровно тридцать лет с момента проведения всероссийского референдума, на который было вынесено четыре вопроса — о доверии президенту Российской Федерации, об одобрении проводимой с января 1992 года президентом и правительством социально-экономической политики, о проведении досрочных выборов президента и досрочных выборов народных депутатов. Общеизвестно, что ельцинские «демократы» через подконтрольные СМИ в течение апреля 1993 года постоянно призывали россиян ответить «да» на вопросы об одобрении президента, социально-экономического курса власти, отвергнуть идею досрочных президентских выборов, но поддержать переизбрание парламентариев. Но в реальности итоги референдума были несколько иными. «Да» на вопрос о доверии президенту дало 58%  проголосовавших избирателей, на вопрос об одобрении проводимой социально-экономической политики «да» ответило 53% россиян, принявших участие в референдуме, на вопрос о проведении досрочных президентских выборов дало ответ «да» 31% россиян, внесённых в списки избирателей, на вопрос о проведении досрочных выборов народных депутатов «да» ответило 43% россиян, внесённых в избирательные списки.

Некоторые утверждают, что результаты проведённого 25 апреля 1993 года будто бы свидетельствовали о поддержке большинством россиян ельцинско-гайдаровского курса МВФ-овских ультралиберальных «реформ» и якобы желали ликвидации системы Советского народовластия. «Правые» утверждают, что полученные итоги плебисцита, оказывается, предоставили Кремлю основание для разгона Верховного совета и съезда народных депутатов в сентябре — октябре 1993 года. Но в реальности картина выглядела совершенно иначе. Нам предстоит всё это детально разобрать.

Особенность политических предпочтений россиян весной 1993 года

Начать с того, что в начале апреля 1993 года большинство россиян отдавало симпатии отнюдь не «демократам». Так, в начале апреля 1993 года фонд «Общественное мнение» по заказу газеты «Московские новости» провёл в 14 городах опрос 1100 граждан России. У людей спрашивали, за кого бы они проголосовали при проведении в настоящее время выборов президента Российской Федерации. Только 41 % респондентов готовы были отдать голоса Б.Н. Ельцину в случае его участия в избирательной гонке. И это явно контрастировало с теми 57 с лишним процентами, полученными им на выборах 12 июня 1991 года. А в случае схода Бориса Ельцина с дистанции (подобное произошло бы в случае провала референдума либо выражения на нём большинством избирателей недоверия главе государства) россияне готовы были вручить бразды правления другим политикам. Как бы поступили жители нашей страны в случае досрочного ухода в отставку Б.Н. Ельцина? Социологи выяснили, что 12% респондентов намеревались отдать голоса А.В. Руцкому, 7% —  А.А. Собчаку, 6% — Е.Т. Гайдару, 5% — Г.А. Явлинскому, 5% — Н.И. Травкину, 4% — В.В. Жириновскому, 4% — М.С. Горбачёву, 3% — А.И. Вольскому, 2% — С.Н. Бабурину.

Суммируем количество потенциальных- сторонников видных представителей социально-патриотической оппозиции в лице С.Н. Бабурина и А.В. Руцкого (с марта 1993 года вице-президент критиковал не только правительство, но и президента, во многом идеологически сблизился с Фронтом национального спасения) и видим, что 14% россиян в общей сумме готовы были из поддержать. Общая сумма потенциальных сторонников «центристских» политиков в лице Г.А. Явлинского, А.И. Вольского, Н.И. Травкина и М.С. Горбачёва (последний после своей отставки открыто относил себя к таковым) составляла 17%. За «демократов» в общей сумме (складываем голоса сторонников Е.Т. Гайдара и А.А. Собчака) готово было проголосовать 13%. И только державшегося «особняком» лидера ЛДПР В.В. Жириновского поддерживало 4% избирателей. Если учесть, что в начале 1990-х годов он неоднократно проводил совместно с коммуно-патриотическими силами акции, то высока была вероятность поддержки частью сторонников Владимира Вольфовича кандидата от оппозиции.

Таким образом, большая часть россиян готова была проголосовать отнюдь не за «демократов» в случае проведения новых президентских выборах. Это явно свидетельствовало об утрате доверия политике «реформаторов» со стороны общества. Более того, подобное положение вещей делало реальным поражение на референдуме президентско-правительственной команды. Конечно, Б.Н. Ельцин заявлял о готовности покинуть пост главы государства в случае выражения ему недоверия россиянами. Вроде не собирается сидеть на руководящем посту до скончания века. Но при этом он и его приближённые фактически вознамерились создать условия, при которых стало бы невозможным их поражение на плебисците.

Фактор политической ангажированности СМИ

Во время подготовки к референдуму 25 апреля исполнительная власть едва ли не на полную катушку задействовала средства массовой информации, поставив их (главным образом – телевидение) под собственный контроль. Пожалуй, за весь постсоветский период это была первая избирательная кампания, когда правящие круги начали активно использовать т.н. «информационный ресурс» с целью оказания воздействия на избирателей. Преимущественный доступ к СМИ сторонников президента и правительства, ограничение в этом их оппонентов, превращение телевидения, радио и печати в пропагандистские властные структуры, — всё это, конечно, полностью противоречило принципу равенства участников выборов/референдумов. Конечно, сейчас это стало очевидным. Но в 1993 году многие сомневались в перспективах успеха активной информационной кампании власти в канун плебисцита.

В 1990-ые годы «демократические» власти регулярно гордились появлением в стране «свободы средств массовой информации». Но в 1993 году начали наблюдаться иные тенденции. Сперва напомним о подписанном президентом Б.Н. Ельциным 25 декабря 1992 года указа 1647 «О федеральном информационном центре России». Председателем этого ведомства назначался бывший министр печати М.Н. Полторанин. В президентском указе прямо подчёркивалось, что подчиняющийся президенту Российской Федерации ФИЦ создаётся в целях «координации государственной политики в области периодической печати, информационной деятельности, телевидения и радиовещания», «обеспечения через печать и средства массовой информации своевременного и широкого распространения точной и правдивой информации о ходе реформ в России и разъяснения государственной политики Российской Федерации». Требуются ли после этого дополнительные комментарии? Как видим, создатели полторанинского ФИЦа не скрывали, что намерены управлять средствами массовой информации для пропаганды проводимой «реформаторской» политики. Ну да, для «разъяснения правдивой и точной информации». Однако эти термины используются для влияния на сознание народа. 

Во время подготовки к апрельскому референдуму 1993 года полторанинщина проявила себя «во всей красе». В СМИ превалировала президентско-правительственная точка зрения. Постоянная раскрутка перед референдумом слогана «Да – да – нет –да», раздувание истерии о мнимой «красно-коричневой угрозе», о «безальтернативности курсу», о «перспективе реставрации Сталинского коммунизма» было отнюдь не случайным. Фактически далеко не все россияне могли узнать правдивую информацию. Именно это имел в виду М.Б. Ходорковский, констатировавший очевидное в написанном им в местах заключения манифесте «Кризис либерализма в России» введение в СМИ политической цензуры в 1993, в 1996 и в 1999 гг. Например, он писал, что либералы отделили себя пропастью от народа, в которую «информационно-бюрократическим насосом закачали розовые либеральные представления о действительности и манипулятивные технологии».  Экс-владелец ЮКОСа констатировал, что «даже по отношению к декларируемым ценностям либерализма его адепты были честны и последовательны далеко не всегда». Например, «говорили про свободу слова – но при этом делали всё возможное для установления финансового и административного контроля над медиапространством для использования этого магического пространства в собственных целях». Бывший олигарх признал, что «чаще всего подобные действия оправдывались «угрозой коммунизма», ради нейтрализации которой позволено было всё».

Как уже было отмечено, в апреле 1993 года описанные явления проявились во всей красе, на что, кстати говоря, позднее обратили внимание даже зарубежные парламентарии. Так, в конце сентября 1993 года депутат Европарламента Алекс Фалкснер, члены британского парламента Боб Крайер, Элис Мэхон, Кен Левингстон, Билл Мичи, Вильям Этерингтон, Малькольм Чиз-холм, Деннис Скинер, руководители британских профсоюзов (профсоюза пожарных и объединённого профсоюза строительных и дорожных рабочих и техников) опубликовали коллективное обращение с протестом против поддержки правительством Великобритании ельцинского указа 1400 и разгона Верховного совета, съезда народных депутатов. Они затронули также тему действия российских государственных СМИ, назвав вещи своими именами: «Все западные журналисты подтверждают: освещение нынешнего кризиса российским телевидением и радио целиком односторонне, исключается доступ вице-президента и парламентских лидеров к телевидению, парламентские газеты подавляются. В Британии радио и телеэфир регулируются с целью обеспечить политически сбалансированную информацию. Особенно во время выборов. В России этого нет. Во время апрельского референдума в этом году телевизионное время поделили в соотношении: 83% — президентской стороне против 17% оппозиции». 

Одновременно заметим, что в рассматриваемое нами время немалая часть журналистов выражала настороженность фактическим подчинением телевидения Кремлю и правительству. Сперва обратим внимание на учреждение 4 февраля 1993 года при председателе телерадиокомпании «Останкино» специального управления, призванного координировать работу по экономическому и правовому обеспечению телерадиокомпании, решение вопросов административного характера. Начальником этой структуры назначили Кирилла Игнатьева —  ответственного секретаря движения «Демократический выбор», представлявшего собой коалицию твёрдых сторонников президентского курса. Новому руководству «Останкино» надлежало тесно взаимодействовать с полторанинским Федеральным информационным центром. Считанные дни спустя стало ясно, что соответствующие новации преследовали политическую цель. Так, 6 февраля состоялось заседание ФИЦа с участием руководителей телерадиокомпании. Журналисты писали, что на этом мероприятии Михаил Полторанин подверг критике руководство «Останкино» за слишком частые появления на экранах телевидения лидеров оппозиционных партий и движений (назывались имена лидера РХДД депутата В.В. Аксючица и многократно выступавшего в качестве эксперта на передаче «Итоги» руководителя «Союза возрождения России» Д.О. Рогозина).

Всё это вызвало протест со стороны ряда ведущих тележурналистов и обозревателей. Например, 22 февраля 1993 года первый заместитель председателя РГТРК «Останкино», генеральный директор телевидения (будущий со-основатель телекомпании НТВ) И.Е. Малашенко направил открытое письмо председателю телерадиокомпании «Останкино» В.И. Брагину, уведомив его о направленном им председателю правительства В.С. Черномырдину заявление с просьбой освобождения от занимаемой должности. Игорь Малашенко обратил внимание на его невозможность продолжать прежнюю деятельность в силу введения политической цензуры в СМИ: «Не могу согласится с Вашими попытками управлять компанией как райкомом в старые добрые времена. Для этого Вы создали, наряду с множеством уже существующих в компании управленческих структур, специальное Управление при председателе, возглавляемое опять-таки одним из идеологов политической группы, к которой Вы пока принадлежите». Одновременно он выступил против тенденций, ведущих к монополизации информационного пространства радикальными «демократами»: «Недопустимо, чтобы безраздельным влиянием на телевидении пользовалась одна политическая группировка, пусть даже с самым «демократическим» названием. Одно из условий реальной демократии — телевидение, свободное от партийных пристрастий. Для Вас это — пустой звук. Вы явно полагаете, что высшее назначение телевидения, включая информационные программы, — выполнять директивы Ваших политических компаньонов».

Одновременно И.Е. Малашенко выступил решительно против настраивания телевидения на ангажированный лад в канун апрельского референдума: «Теперь изнутри «Останкина» вам даются директивы. И директивы эти узнаваемы до жути… ТВ должно обеспечить проведение референдума. А мы не хотим больше жить от кампании до кампании, обеспечивая их проведение. Сегодня это референдум, завтра посевная, послезавтра какой-нибудь съезд…».

Следует отметить, что И.Е. Малашенко был отнюдь не единственным высокопоставленным руководителем СМИ, покинувшим телевидение в знак протеста против попыток Кремля и правительства манипулировать сферой масс-медиа. В августе 1993 года на такой же шаг пошёл главный редактор ИТА, основатель ТСН, а затем – программы «Вести» на Российском телевидении О.Б. Добродеев. Он, беседуя с корреспондентами «Независимой газеты», констатировал, что «информация как жанр» активно «вытесняется публицистикой, пропагандой». Олег Добродеев полагал, что «информация как таковая властям не нужна – им нужен инструмент сиюминутного политического воздействия и быстрого реагирования». Затем он развил соответствующую мысль: «ТВ стало политическим коллектором, куда сливается вся грязь, которая творится в высших эшелонах власти. И волей-неволей каждый человек, который здесь работает, несет за это личную ответственность… Уже сейчас можно, надавив, заставить ТВ сделать сюжет о любой, несуществующей, мифической организации, о партии, состоящей из трех человек. В противном случае ты будешь обвинен в том, что осуществляешь политическое цензурирование. А еще более простой вариант: купить журналиста. И он будет создавать благоприятный образ той или иной политической партии, того или иного движения».

Достаточно запустить раскручивание маховика произвола и потом его будет крайне трудно остановить. Более того, попытка представителей власти цензурировать новости и освещение ключевых событий в стране рано или поздно приведёт к распространению политического влияния на всё остальное, в том числе при подготовке выпуска кинофильмов и т.д. Следует признать, что подобные тенденции начали прослеживаться. Неслучайно 6 июля 1993 года газета «Известия» опубликовала обращение ряда деятелей российского кино президенту Б.Н. Ельцину с протестом против цензурирования кинокартин: «Факты грубого вмешательства политической цензуры в судьбу телефильмов, бесцеремонное отношение к творческим работникам, создавшим признанные народом художественные ценности, — все это глубоко волнует нас. Мы надеемся, господин президент, что вы скажете свое слово в защиту подлинной свободы творчества и осудите проявления бюрократического произвола к художникам со стороны руководства телекомпании «Останкино»».

Теме политического влияния правящих кругов на телевидение, неравного доступа к экрану сторонников власти и оппозиции уделяли внимание участники прошедшей в конце августа 1993 года по инициативе Российско-Американского информационного пресс-центра дискуссии «Будущее теленовостей в России». В мероприятии участвовали российские журналисты, а также многие представители Си-би-эс, Би-би-си, норвежского телевидения.

Очень многие видные деятели российского телевидения делали акцент на вмешательстве в его работу исполнительной власти. Так, председатель Фонда защиты гласности Алексей Симонов говорил о «безмерной ангажированности нынешней прессы и прежде всего ТВ». На превращение телевидения из органа информирования населения в пропагандистское подразделение ельцинских «демократов» обращал внимание корреспондент «Известий» Станислав Кондрашов: «Пришли новые люди – достаточно способные, искренние. А потом они (не только ТВ, но и вся пресса) попали в новую историческую ловушку – ловушку новой партийности… манипулирование становится системой». А Игорь Малашенко утверждал, что «после прихода в «Останкино» новою руководства, выполняющего прямые директивы Полторанина.. ни о какой профессиональной, непартийной информационной программе на государственном ТВ речи быть не может». По его словам, после создания Федерального информационного центра «началось превращение информационных программ в вульгарное оружие типа дубинки».

Принимавший участие в той же дискуссии корреспондент итальянской газеты «Ла Стампа» Джульетто Кьеза привёл факты, свидетельствующие о введении политической цензуры: «Я читал в «Независимой газете» интервью г-на Полторанина, в котором он говорит: журналист должен определить место в политической борьбе. Когда госчиновник, обладающий очень сильным влиянием на прессу, владеющий рычагами, говорит такие вещи, это означает, что во главе государства стоят люди, работающие против свободы и демократии…».  Он же представил варианты преодоления подобного положения вещей, изложил меры, призванные сохранить неангажированность телевидения, гарантировать равный доступ к нему всех сторон внутриполитической борьбы, предложив взять на вооружение европейский опыт регулирования подобного вопроса: «В Италии есть наблюдательный совет, который наблюдает за информацией, он имеет право сказать: передача была необъективной. И если ваше правительство не сумеет создать такой совет, нужно, чтобы демократические силы сами создали группу наблюдателей, которые постоянно сообщали бы обществу, где и как нарушаются правила информации». В противном случае, по словам Джульетто Кьеза, останется только мечтать об обеспечении равных условий участников будущих избирательных кампаний. Журналист справедливо отметил, что, «если будут выборы нового парламента, нынешний парламент вправе сказать: эти выборы недемократичны, как не была демократичной вся кампания по референдуму». Он добавил о недопустимости проведения новых выборов без гарантии получения населением России объективной информации: «Сегодня таких гарантий нет. Монополия на информацию принадлежит г-ну Полторанину».

К слову, сам М.Н. Полторанин в апреле 2013 года в беседе с корреспондентами газеты «Коммерсант» де-факто повторил все вышеупомянутые факты: «В ФИЦ мы собирали руководителей центральных телеканалов и главных редакторов крупнейших газет и проговаривали: победа Верховного совета на референдуме недопустима, … там сидят… экстремисты. Надо сделать так, чтобы победила команда президента». Михаил Никифорович добавил, что финансовый фактор позволил «демократам» добиться лояльности СМИ: «В соответствии с президентским указом от 1992 года специальная межотраслевая комиссия во главе с депутатом Верховного совета Аллой Ярошинской распределяла деньги для поддержки СМИ. Без господдержки многие из них просто не выжили бы, так что они понимали, с чьих рук кормятся». Какие ещё нужны доказательства фактического введения в постсоветский период в СМИ т.н. «демократической цензуры»? Вполне понятно, что налицо прямая манипуляция общественным сознанием с целью получения желанного для нарождавшегося компрадорского правящего класса результатов на референдуме.

Роль подконтрольных «демократам» СМИ

Дело в том, что большинство соотечественников в качестве основного источника получения информации воспринимало центральные российские телеканалы. Результаты проведённых в рассматриваемый нами период социологических опросов не оставлял в этом сомнений. Так, отвечая на вопрос «Каковы источники информации повлияли на ваше решение участвовать или не участвовать в референдуме?», 47,2% респондентов назвали первый телеканал «Останкино», 45,2% — Российское телевидение, 21,8% — беседы с друзьями, 18% — местное телевидение, 17% — позицию членов семьи, 14% — газету «Аргументы и факты», 13,7% — Российское радио, 7,8% — местные газеты, 6,4% — местное радио, 4,3% — первую программу радиовещания, 3,3% — газету «Комсомольская правда», 2,9% — газету «Правда», 2,1% — «Российскую газету», 1,7% — листовки и плакаты, 1,6% — газету «Советская Россия», 1,6% — газету «Известия», 1,5% — газету «Сельская жизнь», 1,2% — газету «Труд», 1,2% — зарубежное радио, 0,5% — зарубежное телевидение, 0,3% — газету «День». Кремль и правительство, воспользовавшись ориентацией большей части россиян на центральное телевидение как на ключевой источник информации, активно использовали это в своих политических целях.

Правившие бал «демократы» отдавали себе отчёт в том,  что изначально декларируемые ими принципы равенства участников избирательных процессов, свободы средств массовой информации могут обернуться теперь против них. Поэтому они фактически ввели политическую цензуру прессы и телевидения, окончательно превращая их в инструмент манипуляции общественным мнением и обработки сознания россиян. Недаром эксперты уже тогда фиксировали существенное падение уровня самостоятельности СМИ. Так, в 1991 году  независимость общероссийского телевидения по пятибалльной шкале оценивалась в 3,8 балла, а в 1993 году – только в 2,3 баллов.

Конечно, в настоящее время ситуация выглядит гораздо жёстче. Если бы референдум «Да, да, нет, да» проводился сейчас, то абсолютно во всех субъектах Российской Федерации (по крайней мере, в подавляющем большинстве) моментально нарисовали бы пропагандируемые прокремлёвскими СМИ результаты по четырём вопросам едва ли не в 70 – 80 процентных размерах. Более того, изначально сделали бы все, чтобы искусственно набросать нужное власти количество голосов не только по вопросам о доверии президенту, проводимой им социально-экономической политики, но и насчет переизбрания парламента. Следовательно, с тем, что наблюдается в наши дни, манипуляции перед апрельским референдумом 1993 года некоторым начинают казаться едва ли не детской игрушкой. Тем не менее, заложенные в ту пору процессы послужили отправной точкой развития процессов, в конечном итоге превратившихся в норму при проведении всех избирательных кампаний. И при таком раскладе наша страна рано или поздно непременно пришла бы к цементированию информационно-политического пространства, к полному выхолащиванию и к фактическому уничтожению института выборов.

Впрочем, были и другие факторы, повлиявшие на исход апрельского референдума 1993 года, о чем будет сказано во второй части статьи.