Когда говорят об исторической ответственности советской интеллигенции за крах СССР — этот упрек полностью обоснован, хотя все другие социальные слои советского общества также повинны в развале страны. Почему же именно интеллигенция оказалась на острие оппозиции к советской власти? Почему тенденция противостояния интеллигенции и власти сохранялась на протяжении последних тридцати лет уже в современной России? Как выйти из этого противостояния? При чем здесь Сталин? Ответы на эти вопросы я постараюсь раскрыть в двух своих статьях. Первая – на основании событий из собственной жизни. Вторая – исторические параллели.

Почему я начинаю с себя? Сегодня каждый из нас ответственен за судьбу России не меньше, чем были мы ответственны за судьбу СССР в 1991 году. Тогда страну мы потеряли. Подобной ошибки допустить не должны. Кто-то скажет, что от простого человека ничего не зависит. В 1990-е я тоже так думала… Ниже три истории из моей жизни, подтолкнувшие меня сделать свой выбор и заняться просветительской деятельностью на своем канале.

Урок первый. Запретные слова

В складках модного европейского костюма спряталась вошь, а из-под кудрей напудренного парика торчали ослиные уши. Это я так, к слову о том, почему не могу без улыбки вспоминать этот день.

В 2019 году моя книга «Огранка» каким-то неожиданным образом вышла в финал международного литературного конкурса в Лондоне. В этой ситуации необычным было все. Самое главное – книга не вписывалась в стандартную западную формулу «успеха»: негатив о России + современная либеральная повестка = денежный грант или победа в конкурсе. Напротив, рассказывая о становлении человека в советском обществе, я описывала события с уважением и даже с какой-то ностальгией.

По возвращении в Россию меня пригласили выступить на заседании секции литературного кружка одной серьезной творческой организации в Санкт-Петербурге, попросив поделиться опытом того, как российский автор может добиться успеха за границей через литературный конкурс.

Выступать я не люблю и ораторским мастерством не обладаю. Каждый выход на сцену — это колоссальный стресс и ничего толкового из этого у меня никогда не получалось. Так вышло и на этот раз.

В небольшом зале я могла разглядеть лицо каждого, как впрочем, и меня шесть десятков глаз изучали, словно комара под лупой. Почтенная публика – все писатели и поэты. Никого из собравшихся я не знала, меня тоже никто не знал, поэтому, для начала, решила представиться.

Конфуз произошел с первых же слов, прозвучавших примерно так: «Родилась я за двадцать лет до распада великой страны под названием Советский Союз». Зал изменился «в лице». Одни презрительно скривились, другие начали испуганно по сторонам оглядываться, ища поддержки у соседа, третьи с недоумением уставились на своего руководителя, который готов был провалиться сквозь землю, но были и такие, которые напротив, словно проснувшись, с любопытством на меня уставились. Стало понятно, что я произнесла запретные слова. Похоже, что от финалиста конкурса в Лондоне ожидали совсем другого. И тут до меня дошло: я – наживка, приманка, которую используют втемную.

Сориентировавшись, я окончательно расставила акценты: «Именно так. Мне выпал счастливый билет – я родилась в СССР, и я этим горжусь. Благодаря этому и появилась моя книга, победившая в конкурсе. «Огранка» — это художественный оттиск времени, пространства и судеб на стыке эпох…». Зал напоминал склеп, из сумерек которого на меня смотрели побледневшие лица либеральной интеллигенции.

Выступление продлилось минут двадцать – на большее моего «красноречия» не хватило, да и руководителя литературного кружка от каждого моего слова словно током било. В конце мероприятия хотела было подойти к нему, но увидев, как тот стыдливо отводит глаза, решила лишний раз не беспокоить – ему и так предстоит оправдываться перед начальством и членами коллектива за мое появление.

По пути домой я долго размышляла над тем, как мы могли до такого докатиться, что умная, образованная, интеллигентная часть российского общества так ненавидит собственную страну. А ведь речь идет об истории уникального государства, занимавшего одну шестую часть суши нашей планеты, и наследницей которого стала Россия. Откуда же это презрение? Ответ на этот вопрос не так прост, как кажется (ссылки на статьи об этом ниже).

Урок второй. Бесполый и радужный

После возвращения из Брюсселя, где я принимала участие в церемонии чествования победителей литературного конкурса, вышла моя статью под названием «Послевкусие». Не имея и в мыслях кого-либо обидеть, я передала свои впечатления от европейской столицы, но что-то пошло не так… Привожу небольшой отрывок, чтобы прояснить причину последствий:

«Послевкусие словно шлейф от духов: объекта уже нет, но аромат устойчиво держится. Для меня это те ощущения, которые остались у меня от Брюсселя. Скажу честно, не смотря на мой довольно обширный опыт путешествий по миру, на этот раз получился чрезвычайно сложный, глубокий и тягучий букет из внутренних и внешних противоречий. Безусловно, есть ширма – сказочная ширма из прекрасной исторической архитектуры, изящных изгибов ландшафта с тонкими струящимися улочками, шикарных магазинов, манящих кофеен и кондитерских, окутанных ароматом вафель и шоколада.

Словно на картине художника, эта ширма имеет свои тени, блики и обратную сторону. Неуместные, местами откровенно вызывающе-пошлые граффити на фасадах тех же исторических зданий и беспощадно расписанные станции метро. Маргинальные личности, обжившие со своими семействами тротуары, подземные переходы и скамейки в парках. Распоясавшиеся от безнаказанности и от безделия банды эмигрантской молодежи, власть к которым переходит в городе с наступлением сумерек. На фоне этого и много другого, о чем говорить не хочется, валяющиеся на тротуарах электросамокаты, откровенно грязные улицы и переходы воспринимаются уже как обыденность. Но зудит не это. Я проездом и мне там не жить.

Беспокоит другое — откровенный тренд на бесполость. Субтильные особи без признаков половой принадлежности нынче в моде. Первый раз столкнувшись на улице с оно я удивилась: высокое, стройное, в длинной шубе из меха «чебурашки» и невероятно узких брюках скинни, обтягивающих тонкие ножки. Черные агрессивные стрелки на веках оно, накладные ресницы и выбритая наполовину голова с клочьями розовых волос до плеч, которые оно то и дело небрежно закидывало назад. По остаткам первичных половых признаков и силуэту фигуры это должен был быть мальчик. Тем не менее, по насаженной либеральной моде, это стало оно. Демонстративно жестикулируя руками с черным лаком на ногтях, множеством колец и браслетов, оно что-то рассказывало своей спутнице, судя по всему, девушке лет шестнадцати, хотя, и в ее половой принадлежности я могла ошибиться.

Позже, повсеместно встречая на улицах столицы Европы бывших когда-то девушками особей с погрубевшими голосами и прячущими за бесформенной одеждой свои женские формы, и нарочито женственных парней с томными глазами, я все никак не могла избавиться от мысли о том, что это и есть вырождение человечества, свидетелем которого прямо сейчас я являюсь.

Вопросы булькали и клокотали, превращая голову в котел, готовый взорваться: «И вот это они называют свободой? Свободой от чего – от своей человеческой сути? Для чего, ради чего все это? Неужели вот в этом и состоит выбор западного «свободного» общества? А если так, то пусть выбор этот они держат в своих штанах и не смеют учить жизни других, агрессивно навязывая всем подобные ценности» — подвела черту под своим внутренним монологом я.

И пока «цивилизованно-образованные», погрязшие в своей толерантности, общества играют с природой в опасные игры, решая самый главный и насущный для себя вопрос: быть детородному органу или не быть, «грубые», «необразованные» «варвары» с сильными генами, крепкими семьями и здравым рассудком из азиатских и африканских стран напористо замещают их в собственной стране, вытесняя на задворки цивилизации».

Шел тогда 2019 год. В российском обществе, точнее в ее интеллигентно-гламурной прослойке, буйствовали, цвели и давали плоды либеральные идеи. Ненормальное, греховное и античеловеческое возводилось в категорию нормы и постепенно спускалось вниз в более широкие слои общества. Понимая, как это работает и к чему это приведет, я написала притчу «Как Порок и Совесть на человека поспорили», которая препарировала суть того, как человеческие пороки становятся нормой (ссылка на притчу ниже).

Стопор был сорван, обрушив на меня шквал возмущенных комментариев. Но чем больше злилась и кусала либеральная братия, тем больше я убеждалась в правильности выбранного пути.

К этому времени мое предположение о том, что в России и на постсоветском пространстве действует разветвленная агентурная сеть прозападных литераторов, управляемых через внешние гранты и конкурсы, находило все большее подтверждение. Современные события это подтвердили – часть моих бывших коллег – людей, с которыми общалась на протяжении многих лет, выступила против своей страны, а кто-то открыто поддержал врага.

Урок третий. Конституционный

В июле 2020 года проходило общероссийское голосование о поправках в Конституцию РФ. Общество разделилось на «за» и «против», в информационном пространстве велись нешуточное дебаты, летели искры и перья. Принятие этих поправок оказалось бы сильнейшим ударом по сторонникам продвижения западных либеральных ценностей в России.

Я въедливо изучила предлагаемые изменения — не все оказалось однозначно, особенно не могла согласиться с появлением термина «Бог» в светском документе, а так же с тем, что в статье 13 сохраняется идеологическое многообразие и что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной». Взвесив все «за» и «против», я, тем не менее, приняла решение поправки поддержать, о чем тут же написала статью: важность традиционных семейных ценностей перевесила все остальное.

Кажется, своей статьей я кому-то что-то больно прищемила. Одно дело – бытовые споры в соцсетях или на творческих площадках, и совсем другое дело – поддержать ограничения так называемых «свобод» на уровне Закона.

На литературных площадках тут же вышли несколько ответных статей, критикующих мою позицию, а один автор даже призвал объявить мне бойкот в рамках творческого объединения. Бойкот не поддержали, но вот доступ к творческим площадкам ограничили. В ответ я лишь довольно улыбнулась – значит все делаю правильно.

Осветить сумеречную зону и формулировать смыслы

Ограничения в публикациях подтолкнули меня к тому, что надо развивать свой канал. В это время я уже понимала, что хроническое русское раболепие перед Западом, о котором писали еще Достоевский и Тютчев, сегодня опасно, как никогда ранее. Речь уже не просто о подражании и преклонении, а о расчеловечивании, лишении человека его нравственной и биологической сути. Это пронизало все слои российского общества и прочно укоренилось в молодом поколении. Само собой это не остановится и в приказном порядке не исчезнет.

Чтобы проблему искоренить надо докопаться до причины ее появления.

Либеральная повестка в России возникла на фоне отсутствия четких и понятных идеологических опор. Разрушены они были в 1991 году. За тридцать лет так ничего предложено не было. Попытка придумать скрепы с отсылкой к Минину, Пожарскому или Петру Iуспехом не увенчалась – исторически эти персонажи слишком от нас далеки. Проблема не в том, что этим вопросом сейчас не занимаются – конечно, занимаются, а в том, что придумать что-то лучше, чем было в СССР вряд ли возможно. Это было уникальное социальное государство с уникальной идеологией, наполняющей жизнь человека понятным и отзывающимся в каждом сердце смыслом.

Советский период истории по-прежнему остается сумеречной зоной, в которую мы боимся шагнуть. Слишком долго нас убеждали в том, что там темно и страшно, что там только репрессии и страдания, и что нет там ничего светлого и величественного. Убеждали так рьяно, что выбраться из этого липкого морока мы не можем уже на протяжении нескольких поколений.

Сейчас особенный исторический момент. Битва идет не только на военных фронтах, но и на идеологическом. Нравится это нашему правительству, которое, в своей сути тоже либеральное, или не нравится, но, если стоит задача победить и сохранить страну, значит придется выстраивать собственный путь. И делать это надо не когда-нибудь потом, а прямо сейчас. России нужна идеология. Русская идеология для самоидентификации нации. И опираться она должна на твердые исторические опоры, состоящие из сотен, тысяч событий и персонажей прошлого, в том числе, нашего советского прошлого, когда было построено самое справедливое общество в человеческой истории – СССР.

Спустит ли наше правительство новую идеологию сверху вниз, или напротив, ее сформулирует общество и она прорастет снизу вверх – время покажет. Но как бы там ни было, для начала мы должны осветить и развеять сумеречную зону нашего советского прошлого, чтобы увидеть, понять и принять свою историю, свою страну и себя. Именно этим я и занимаюсь. Именно для этого веду свой просветительский канал.

И если кто-то скажет мне, что обычный человек не может ни на что повлиять, то сегодня я с уверенностью отвечу – может. Он может повлиять на тысячи, сотни тысяч людей, стать для них источником новых знаний и новых смыслов. Именно в формулировании новых исторических смыслов я вижу свою задачу, как писателя.