Бывший слесарь Одесского судоремонтного завода Борис Дмитриевич Галич хорошо помнит, как в воскресенье, 22 июня 1941 года, он с друзьями по заводскому общежитию строил планы на вечер, когда по радио объявили о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз.

В тот день сообщили…

И хотя это известие перечёркивало все планы не только на вечер, но и на ближайшее время, когда Борис собирался получить техническое образование, он не мог сказать, что весть о вражеском нападении была совсем уж неожиданной. Cтрана давно начала готовиться к войне. Мужчин тогда активно призывали на военные сборы. Участились учения по гражданской обороне. Людей обязывали по сигналу учебной тревоги занавешивать окна непроницаемой для света тканью. Перед детскими киносеансами разучивались патриотические песни. По всей стране массово распространились движения «Готов к труду и обороне» и «Ворошиловский стрелок». Молодёжь повсеместно занималась в клубах и секциях ДОСААФ. На заводах, фабриках и в колхозах ужесточили трудовую дисциплину. Все понимали: война с фашистской Германией неминуема, но не ожидали, что она начнётся так быстро.

А ещё Борис Дмитриевич вспоминает, как одесситов в то время раздражало огромное фашистское знамя со свастикой, свешивавшееся с балкона второго этажа здания на пересечении улиц Дворянской и Садовой, отведённого германскому консульству.

«В тот же день (22 июня 1941 года. — Ред.), — продолжает Галич, — на территории Одесского военного округа была объявлена мобилизация. Сначала призывали только военнообязанных 1905—1918 годов рождения. Но очереди добровольцев всех возрастов, готовых отправиться на фронт, возле военкоматов росли с каждым днём».

Рано приобщился к труду

Родился Борис Дмитриевич в Берёзовке 13 октября 1923 года. Отец, Дмитрий Васильевич, был главным механиком МТС, а мама, Антонина Митрофановна, работала учительницей. Время тогда было тяжёлое, ребята стремились быстрее приобщаться к труду. Борис после уроков спешил в МТС, где ловко научился управляться с молотком, зубилом, ножовкой. Слушая обмен мнениями рабочих о международном положении, он однажды надумал, что сможет помочь революционерам Испании, куда собрался удрать «на фронт» ещё в 1936 году. Хорошо, что на полустанке с ним завёл разговор знакомый отца и вернул подростка домой.

После семилетки Борис решил поступить в школу фабрично-заводского обучения (ФЗО) при Одесском линолеумном заводе «Большевик», на котором работала его сестра Галина. Но, увидев во время практических занятий, что учащимся прививают навыки обращения с инструментами, которые он уже успел освоить в МТС, Борис оставляет школу ФЗО и идёт работать слесарем в корпусный цех Одесского судоремонтного завода. И здесь он уже сразу уверенно почувствовал себя в трудовой стихии коллектива, помогающего гражданским и военным судам держать удары волн. С началом войны у заводских причалов увеличилось количество военных кораблей, которые было необходимо срочно ввести в строй.

Не раз бывало, что во время смены, когда раздавался вой сирены, преду-преждающий о налёте вражеских бомбардировщиков, Борис не спешил в укрытие, а продолжал оставаться на рабочем месте, надеясь, что наши истребители сорвут воздушную атаку врага. Чаще всего так и случалось.

В те дни он, конечно, то и дело вспоминал своих родных, оставшихся в Берёзовке. Радио доносило вести, что в Одесской области выращен хороший урожай зерновых и колхозники, несмотря на боевую обстановку, стремятся быстрее провести жатву. Но не мог он знать о том, что у его отца, Дмитрия Васильевича, выехавшего за запчастями в Одессу, уже не было возможности вернуться обратно домой в Берёзовку. Сориентировавшись в обстановке, тот начал оказывать помощь пригородным хозяйствам в обслуживании техники.

За нами — Одесса!

И хотя Борис, ещё не достигший призывного возраста, занимался на заводе важным для фронта делом — ремонтом боевых кораблей, в начале августа 1941-го он почувствовал, что должен быть на передовой и с оружием в руках отражать натиск ненавистного врага. В военкомате доброволец Галич получил назначение в 31-й стрелковый полк 25-й Чапаевской дивизии. В траншее командир взвода лейтенант Холостяков вручил Борису винтовку-трёхлинейку образца 1891 года и произнёс: «Вот тебе личная «артиллерия». Пристреляешь по живым вражеским мишеням. У нас не соскучишься».

Взвод удерживал оборону около сёл Петерсталь и Фриденталь. Утром после сильной артподготовки началась атака румынских войск. Офицеры то и дело поднимали залегавших румынских солдат и гнали их вперёд. Борис, вспомнив навыки, приобретённые при сдаче нормативов на значок ГТО, взял на мушку одного из активных офицеров. И когда тот свалился на землю, лейтенант Холостяков, присматривавший первое время за новичком, восхищённо произнёс: «Слушай, Галич, да глаз у тебя что надо!» Вскоре Галича назначили командиром отделения. Иногда жаркие бои заканчивались рукопашными схватками. Не раз он возвращался в свою траншею с захваченными у противника винтовками и ручными пулемётами, важными документами. Однажды его отделение захватило ценного «языка».

«Автоматов ни у нас, ни у румын в то время ещё не было, — вспоминает Галич. — Да и танков у нас не хватало. Хорошо, что на одесском заводе имени Январского восстания начали обшивать сталью тракторы ЧТЗ и ставить на них вооружение. Самодельные танки мы называли «На испуг» — НИ. И они были грозной силой. Уходили далеко вперёд от наших окопов бить врага, а потом возвращались обратно». Запомнил Борис Дмитриевич и день 25 сентября 1941 года, когда на подмогу нашим оборонявшимся войскам прибыли знаменитые «катюши». Первый же залп этих гвардейских миномётов обратил врага в бегство. 72 дня сдерживали наши войска значительно превосходящие их силы немецко-румынских войск, нанося им внушительный ущерб.

Жестокое испытание войной

«Однако в целом обстановка на фронте складывалась так, что войска, оборонявшие Одессу, были вынуждены оставить свои позиции, — продолжает Галич. — В ночь на 16 октября 1941 года мы снялись с передовой, погрузились в Одесском порту на крейсер «Красный Кавказ» и на нём ушли в Крым». Там Борису Дмитриевичу пришлось биться с фашистами в районе Перекопа. Однажды, когда полуторка привезла на передовую боеприпасы и продукты, был убит водитель. Стали искать шофёров. «У меня прав нет, но машину водить могу», — заявил Галич. «Садись в кабину, и пока живой, чтоб не вылезал из-за руля», — приказал комбат.

На полуторке Галич отвозил раненых в Севастополь, а обратно вёз боеприпасы и продукты. Во время одного из рейсов снарядный осколок пробил бензобак полуторки. Галич инстинктивно решил закрыть отверстие рукой, и в этот момент очередной снарядный осколок пробивает ему плечевой сустав и повреждает ключицу. После перевязки его отвезли в Севастополь. А оттуда — эвакуировали на Кавказ. Ранение оказалось серьёзным. Вначале его лечили в Азербайджане, а потом направили в Узбекистан. Через полгода выписали из госпиталя ограниченно годным, как было сказано в истории болезни, к нестроевой службе.

А потом он попал в 145-й отдельный полк морской пехоты, участвовавший в обороне Кавказа. Там в одном из боёв Галич был ранен в ногу. Ко всему прочему в тот момент он подхватил ещё и малярию. Температура была под сорок. После выписки из Сочинского госпиталя ему уже не пришлось попасть на фронт, направили в 1942 году на охрану военного аэродрома в Адлере. «А в 44-м, когда последствия малярии снова дали о себе знать, меня, после излечения, уже окончательно освободили от военной службы», — говорит Борис Дмитриевич.

Возвращение к мирной жизни Галич начинал на Дальнем Востоке и на Сахалине вместе со своей женой Марией Семёновной. А вернувшись в Одессу, овладел специальностью зубного техника. Работником лаборатории-мастерской и вышел на пенсию. Очень сожалеет о том, что так и не удалось узнать, где похоронен его отец, ушедший из жизни в военные годы. Борис Дмитриевич и сегодня находит в себе силы участвовать в работе организации ветеранов Малиновского района Одессы. Рассказывает молодёжи о своей юности, пролетевшей над пропастью войны.