Явление русофобии возникло не сегодня и не вчера, и даже не сотни лет тому назад. Чтобы разобраться с этим вопросом, нам надо заглянуть, по меньшей мере, в эпоху Троянской войны (XIII в. до н. э.).  А из сведений об этой эпохе можно сделать вывод, во-первых, о том, как возникла Русская цивилизация и, во-вторых, как возникла идейная неприязнь к ней Западной цивилизации. В книге английского историка Майкла Вуда, озаглавленной «Троя. В поисках Троянской войны», приводится замечательное суждение Эрнеста Курциуса из речи в память Генриха Шлимана, произнесённой в Берлине 1 марта 1891 г. В нём говорится: «Неважно, сколько столетий отделяют нас от времён минувших. Значение имеет лишь важность прошлого для нашего интеллектуального и духовного существования» [1].    

А вот ещё одна, существенная  для нашей темы, цитата, взятая Вудом в качестве эпиграфа к его книге: «На протяжении значительного времени Илион был для языческого мира тем же, чем является сейчас Иерусалим для христиан, − «священным» городом, привлекающим паломников славой своих войн и своих скорбей и падающим на него отсветом древней святости. Безо всякого преувеличения мы можем сказать, что голоса, звучавшие с этого холма, три тысячи лет назад обращались ко всему древнему миру, и их эхо отдаётся ещё и сейчас» («Из диссертации о топографии Троянской войны» Чарльза Маклорена (1863)). Илион − это Троя, второе имя города с прилагательным «священная». Священная, надо понимать, в смысле отношения к народу, жившему в этом городе и его окрестностях. Западные историки, в своём большинстве,  умалчивают об этнической принадлежности данного народа. К ним примыкает и российская либеральная интеллигенция. Но всё становится на свои места, когда мы узнаём, как называли Трою хетты, племя, родственное троянам. В переводе с хеттскаго на древнегреческий язык имя Троя представлено словом Taru(u)isa, которое при транскрипции на белорусский язык читается как Тару(ўi)са. Отсюда, как подробно разъясняется в книге [2, c. 69−70], происходит собственное имя народа, который называл себя Русью. Здесь источник русской цивилизации.

 В рассказе Гоголя «Пропавшая грамота» выражено чаяние эту Грамоту найти,  вернуть тому, кому она принадлежит. По Гоголю, грамота того или иного народа состоит не только в том, что он умеет читать и писать, но и в том, что он знает и помнит принадлежащее ему собственное имя и творит молитву во имя своя. Для нашего триединого народа − великороссов, белорусов, малороссов − таким именем и является Русь. Один из символических признаков возвращения его нам находится в Беларуси: в г. Полоцк возведён памятник букве ў.  Буква ў есть то же самое, что дигамма, которую древние греки заполучили из письменного языка наших предков пеласгов.

        Если, далее, мы раскроем «Учебник по древнегреческому языку» С. И. Соболевского, то на его страницах найдём опять же тот же мотив: замечание, касающееся гомеровского диалекта в поэмах Гомера «Илиада» и «Одиссея». Суть замечания состоит в следующем. По отношению к согласным звукам главной особенностью гомеровского диалекта является дигамма. В древнейшем греческом алфавите был знак , называвшийся по своему начертанию «дигамма» − , «двойная гамма», т.е. как бы одна гамма, поставленная на другую; данная буква выговаривалась как русское «в» или английское w. «Этот знак впоследствии остался в употреблении у дорийцев и беотийцев; из алфавитов других племён он исчез, потому что исчез из их диалекта звук, выражавшийся им. <…>. В дошедших до нас рукописях гомеровских поэм уже нет дигаммы; но в первоначальном тексте Илиады и Одиссеи звуки, выражаемые буквами F и F , должны были находиться; это надо заключить из того, что они оставили по себе след в грамматических или метрических особенностях» [3, c. 356]. И автор показывает на примере ряда гомеровских выражений те лакуны, где должна была стоять дигамма, выпавшая из текста, но, к сожалению, ничего не сообщает о генезисе этой буквы и соответствующего ей звука.

 Большинство справочных пособий удовлетворительного ответа на данный вопрос тоже не даёт. Так, например, характеристика дигаммы в Википедии в общих чертах сводится к следующему. Дигамма [вав], др.-греч.  является шестой буквой архаического греческого алфавита. Как ипсилон (, ) происходит от финикийской буквы − «вав». Означала она звук [w], который к VIII в. до н.э. выпал из греческого произношения и перестал отражаться на письме, почему соответствующая ему буква и не входит в классический 24-буквенный древнегреческий алфавит. Однако  звук этот  существовал ещё в языке Гомера, что подтверждается метрическим особенностями поэм «Одиссея» и «Илиада», хотя в дошедших до нас записях дигамма не используется. Дольше всего он сохранялся в эолийском диалекте. У древнегреческих грамматиков эллинистической эпохи дигамма описывается как характерная для эолийского диалекта. Формальное соотнесение с соответствующей финикийской буквой ни о чём, по существу, не говорит ввиду консонантного характера финикийской письменности.

 Мы же, со своей стороны, отождествляем дигамму с белорусской буквой ў. А вместе с ней появляется и пропавшая Грамота.

Но обратимся снова к Майклу Вуду. Он пишет, что город под названием Троя впервые упоминается в документах хеттского царя Тудхалии I (около 1440 − 1410 гг. до н.э.). Это был сильный царь, в чьём послужном списке значится завоевание соседней страны под названием Ассува, что, по мнению большинства учёных, является архетипом греческого слова «Азия», области первоначально ограниченной Лидией и землями к югу от Троады. Ассува у хеттов означала особое место, с «городом Ассува», но в союзе с ней находились ещё 22 места, перечисляющиеся, как считают многие специалисты, с юга на север. «Перечень заканчивается в северо-западном углу Малой Азии, в районе Трои с названием, пишущимся по-хеттски как «Тару[у]иса» [1, c. 264−265].  Предыдущий город в списке, пишет Вуд, значится как Уйлусия, в произношении − Вилусия. Именно там, согласно легендам, находилась Троя. А в гомеровской «Илиаде» один и тот же город называется то Троей, то Илионом. Этому факту надо было найти объяснение. У Вуда мы его не находим. Он только отмечает, что первоначально слово Илион произносилось с дигаммой, т.е. Вилион, и такой вариант вполне  приемлем как передача хеттского Вилуса или Вилусия» [1, c. 265−266]. Но всё же остаётся вопрос,  куда пропала Тару[у]иса.

Затруднение возникает как раз ввиду того, что греческий язык лишился дигаммы. В слове Taru(u)isa (Тару(ўi)са) дигамма ў (в белорусском обозначении) могла выпасть не иначе, как вместе с тем слогом, в который она входит, из-за чего появилось словесное выражение Таруса. Вместе надо учесть одну особенность хеттского языка. Хеттская слоговая клинопись исключает возможность сочетания двух слов, у которых совпадают начальная и конечная согласная. Поэтому сочетание приставки  хеттского языка  tar- со словом ru(u)isa сопровождается удалением одной буквы r. А приставка эта наряду с te- («te-» − сильная форма,  «tar-» − слабая) является основой слова говорить, сказать.  Так мы приходим к восстановлению смысловой связи этнонимов  Вилусия и Таруиса:  ««Вилуса» сказать (си-речь) Руса».  Так мы узнаём, что Русь,есть слово, производное от «Руса». Отсюда вырисовывается связь между следующими словесными единицами: Русь, речь, рци, три, Троя [2, c. 69−71]. Пропавшая  грамота возвращается, таким образом, из небытия.

           Символом человеческих жертв и страданий во время Троянской войны стала следующая крылатая фраза из трагедии У. Шекспира «Гамлет»: «[Казалось бы]…что он  Гекубе и что ему Гекуба? − а он плачет». Эти слова произносит принц Гамлет по поводу актёра, только что прочитавшего отрывок из монолога Энея, описывающий страдания Гекубы, жены убитого троянского царя Приама. Священная Троя пала, но в поэме Гомера мы увидели  разницу между истоками двух цивилизаций,  противостоящих друг другу до сего времени. Со стороны Трои стоит Русская, Евразийская цивилизации, со стороны данайцев («дары приносящих») − Западная цивилизация. Эта разница символизируется описанием обстоятельств, при которых погибли, от обеих воющих сторон, возлюбленный друг Ахиллеса Патрокл и сын царя Приама Гектор.

Гектор убил Патрокла, Ахиллес убил Гектора. Ну, и что тут, вроде бы, особенного? Нельзя, однако, не заметить того, что когда Гектор прикончил в бою  Патрокла, он снял с убитого воинские доспехи, а тело его трояне отдали противнику (ахейцам). Но не так поступил Ахиллес в отношении убитого им Гектора. Над телом Гектора ахейцы всячески надругались, кто как мог, а затем, по слогу поэмы, Ахиллес на Гектора «недостойное дело замыслил:

       Сам на обеих ногах проколол ему жилы сухие

       Сзади от пят и до глезн и, продевши ремни, к колеснице

       Тело его привязал, а главу волочиться  оставил;

       Стал в колесницу и, пышный доспех напоказ подымая,

       Коней бичом поразил; полетели послушные кони.

Текст гомеровской «Илиады» заканчивается сообщением о том, что Приам добивается (не без помощи олимпийских богов) встречи с Ахиллесом, выкупает у него нетленное тело Гектора и доставляет его на родину в Трою. Там его, в соответствии с традиционным обычаем,  сжигают. Вместе с тем Приам в разговоре с Ахиллесом узнаёт, что Ахиллес не принадлежит к роду-племени ахейцев, аргивян или данайцев. Он − мирмидонянин, оказавшийся, по воле обстоятельств, в стане ахейцев.  

Война − дело, по человеческим меркам, жестокое, всё в ней вертится вокруг смерти и мести. Но и в ней есть духовная составляющая, которая называется честью. Мы помним, как сказано «Слове о полку Игореве»: «искать себе [княжеской дружине] чести, а князю славы». Честь неотделима от того, что называется честностью. В неписаный кодекс чести входит, как минимум, запрет надругательства над мёртвыми телами поверженного противника. Его свято чтили жители и воины Св. Трои, в отличие от данайцев, с которыми они воевали.

 Теперь отвлечёмся от военной тематики и обратимся к бытовой культуре: чистоплотности, семейным, половым отношениям и т. п. Недавно у нас опубликована, в переводе с английского, книга Э. О. Уилсона и Ч. Дж. Ламсдена «Прометеев огонь. Размышления о происхождении разума» [4]. Взяв в руки книгу, можно было бы подумать, что в ней размышления о происхождении разума как-то связаны с личностью Прометея,   с его благодатным (антиэнропийным) огнём, свет от которого уже древние греки метафорически трактовали как духовный разум. Достаточно вспомнить трагедию Эсхила «Прометей прикованный», в которой есть эпизод исповеди Прометея перед океанидами с сообщением о том, что сделал он для людей: 

                                  Премудрость чисел, из наук главнейшую,

                                  Я для людей измыслил сложенье букв,

                                   Мать всех искусств, основу всякой памяти.

Ничего об этом мы в книге англоязычных авторов мы не найдём. Вся она заполнена рассуждениями об инцесте, который мешает культурному развитию, гомосексуальным отношениям, кои не мешают культурному развитию и, наконец, концепции генно-культурной эволюции, помещенной в главу под заглавием «Прометеев огонь» [4, c. 171]. Никакого отношения к Прометееву огню содержание данной книги не имеет, и объяснить это можно, скорее всего, тем, что Прометей, как историческая личность, совершенно чужд данным авторам, поскольку принадлежит другой цивилизации [5]. Но опять − какой цивилизации?

Согласно сообщениям Геродота, Прометей жил  в Малой Азии, жену его звали  Азия,  от имени которой произошло и соответствующее название полуострова, а затем и всего азиатского материка (Геродот, IV, 45]. Принадлежал одному из племён пеласгов, «возведших стену вокруг акрополя» (Геродот, VI, 137). Выдающийся русский учёный (археолог, историк, нумизмат) А. Д. Чертков (1789−1858) показал, что язык  пеласгов является  языком протославянским, или, точнее, протословенским, − предшественником русского языка и других славянских языков [6]. Его открытие согласуется с результатами изысканий итальянского учёного священника Себастьяно Чьямпи (Sebastiano Ciampi (1769−1847), польского историка-лингвиста Тадеуша Воланского (1785−1865), российского историка Егора Классена (1795−1862).

Об общих антиэнтропийных свойствах Прометеева огня (с тепловой энергией) читатель найдёт сведения, в частности, в статье [7]. А здесь, возвращаясь к бытовой культуре, отметим такую черту, как телесная гигиена человека. Благостные, антиэнтропийные свойства Прометеев огня мы находим в русской бане, присущей русским людям с тех пор, как возникла русская цивилизация. Возможно, современники наши и не узнали об этой давней-давней традиции, если бы не сохранившийся рассказ  апостола Андрея Первозванного, посетившего, в своё время, Русские земли. В Повести временных лет (Лаврентьевский список) читаем, как пришёл апостол Андрей в Рим и сказал римлянам о том, что видел на Руси. А именно: «дивно видехъ словенскую землю, идучи мимо семо; видехъ бани древесны; и пережъгут е рамяно, и соволокуться, будут нази,  и облеются квасом усниянымъ, и возмутъ на ся прутье младое, и бьютъ ся сами; и того ся добьютъ, егда влезутъ ли живи, и облеютъся водою студеною, и тако ожиутъ; и то творят по вся дни, не мучими никемже, но сами ся мучатъ; и то творятъ мовенье собе, а не мученье» [8, c. 24]. В переводе на современный русский язык эти высказывания, кажется, не нуждаются. Разве что стоит подивиться тому, как ошарашен был апостол Андрей, увидев то, что нигде не наблюдал дотоле, обходя другие страны.   

А мы, в порядке равнения,  напомним некоторые черты из бытовой культуры Европы и всей Западной цивилизации. Для этого лучше всего заглянуть в книги И. Л. Солоневича (1881−1953) «Народная монархия» [9]. Западные историки, пишет Солоневич, говорят о московской грязи и об европейской чистоте. Процент того и другого и в Москве, и в Европе сейчас установить довольно трудно. К примеру, Версальский двор, конечно, купался в роскоши, но еще больше он купался во вшах: на карточный стол короля ставилось блюдечко, на котором можно было давить вшей. Были они, − пишет он далее, − конечно, и в Москве. Где больше, где меньше, статистики об этом нет. Однако кое-что можно было бы сообразить косвенными методами: в Москве были бани и Москва вся − городская и деревенская − мылась в банях, по крайней мере, еженедельно. В Европе бань не было. И сейчас, больше 200 лет после Петра, бань в Европе тоже нет. Города моются в ваннах − там, где ванны есть, деревня не моется совсем, не моется и сейчас [9, c.513]..И Ещё: «В том же городке Темпельбурге, о котором я уже повествовал, на 5 тысяч населения имеется одна ванна в гостинице. А когда мой сын однажды заказал ванну для нас обоих − он пришел раньше и вымылся, я пришел позже, и администрация гостиницы была искренне изумлена моим требованием налить в ванну чистой воды: истинно русская расточительность − не могут два человека вымыться в одной и той же воде! [9, c. 514].

О реформах Петра I, проведённых в России на европейский манер, Солоневич сообщает следующее: «Петр − в числе прочих своих войн − объявил войну и русским баням. Они были обложены почти запретительным налогом: высшее сословие за право иметь баню платило 3 рубля в год, среднее — по рублю, низшее − по 15 копеек − одна из гениальных финансовых мер, подсказанная Петру его пресловутыми прибыльщиками. Ключевский пишет: «В среднем составе было много людей, которые не могли оплатить своих бань даже с правежа под батогами». Даже с правежом и под батогами Московская Русь защищала свое азиатское право на чистоплотность. На чистоплотность, вовсе неизвестную даже и сегодняшней Европе, не говоря уже о Европе петровских времен. Сказка о сусальной Европе и варварской Москве есть сознательная ложь» [9, c.514].

О нетрадиционных, порочных, половых отношениях человеческих особей на современном Западе (ЛГБТ) нам тоже есть что сказать с позиции исторической ретроспективы. Классическая Греция, Эллада, образованная после победы данайцев-ахейцев над Св. Троей, была далеко неоднородной по своей культуре на протяжении разных периодов своего существования и в разных провинциях. «Даже и после Троянской войны, − пишет Фукидид, − в Элладе ещё происходили передвижения племён и основывались новые поселения, так что страна не могла развиваться спокойно. Ведь запоздалое возвращение эллинов из-под Илиона вызвало в городах много перемен и междоусобных распрей, вследствие чего изгнанники основывали новые города. Так предки теперешних беотийцев, на шестидесятом году после взятия Илиона вытесненные фессалийцами из Арны, поселились в современной Беотии, прежде называвшейся Кадмейской землёй…» [10, c. 10].

Фукидид упоминает беотийцев, тех, кои вошли в поговорку со словами «крики беотийцев» за их крикливый напор на тех, кто противостоит половым извращениям. (Отголосок этих «криков» мы находим в одном из писем немецкого математика К. Гаусса (1777−1855), который почти одновременно с Лобачевским открыл не-евклидову геометрию, но не стал её публиковать, опасаясь как раз этих самых «криков беотийцев»). Любопытно, что на стороне беотийцев оказался греческий философ Платон. В диалоге «Пир» он устами Федра провозгласил добродетель мужской любви и высказал мысль, что если бы из влюблённых и возлюбленных было образовано государство или войско, его члены избегали бы всего постыдного и соревновались бы друг с другом в доблести. Этим советом воспользовался фиванский вождь Эпаминонд, образовавший так называемый «Священный Лох» и направивший его на войну со Спартой. В битве при Левктрах в  371 г. д. э. спартанское войско потерпело поражение. Хотя спартанцы были  дисциплинированными и бесстрашными  воинами, они не ожидали от своих врагов  такого сюрприза.

С давних исторических времён для Русской цивилизации характерна национально-социальная установка на то, что называется правдой, совестью, справедливостью. Для западников установка непонятна и чужда. Этим отчасти можно объяснить их  неизменно  враждебное отношение к Руси, к России.

Исторические истоки Русской цивилизации мы вправе связать с именем Прометея, с его огнём и светом. В заключение скажем несколько слов о том, откуда мы узнаём, что он − наш пращур. Напомним, что древние русичи провозглашали себя внуками Даждьбога. А ответ на вопрос, откуда он пришёл к нам, мы находим опять же в Повести временных лет. Когда в XI−XII вв. она создавалась, наши летописцы  в значительной мере использовали два византийских источника − Хронологию Георгия Амартола и Хронологию Иоанна Малалы (ок.491−578). Эти исторические хроники замечательны в том отношении, что в них, помимо сведений, почерпнутых из библейской мифологии, содержатся данные, относящиеся к фактам античной истории с её мифологической предысторией.  В Ипатьевской летописи под 1114/1115 год излагается (в переводе на русский язык) взятый из Хронологии Малалы важный эвгемерический фрагмент. Он содержит в себе вставку от переводчика, в которой говорится, что после потопа и после разделения  языков в Египте* начал царствовать сначала Местром из рода Хама, после него Иеремия, затем Феоста, которого египтяне называли Сварогом. «В царствование этого Феоста упали клещи с неба, и начали люди ковать оружие, а до того палицами и камнями бились. Тот же Феоста  издал закон о том, чтобы женщины выходили замуж за одного мужчину и вели воздержный образ жизни …. Если же кто переступит этот закон, да ввергнут его в печь огненную. Того ради прозвали его Сварогом, и чтили его египтяне». После него царствовал его сын «по имени Солнце [Гелиос], которого называют Даждьбогом»; при нём «настало непорочное житьё по всей земле Египетской, и все восхваляли его» (пер. Д. С. Лихачёва) [11, c. 27].

Феоста, или Гефест, в сонме олимпийских богов античной Греции занимал особое место − как мастер кузнечного дела. Следуя принципу дескриптивной идентификации имён, его следует отождествить его с Прометеем. Гефест занял место Прометея после того, как олимпийские боги свергли титанов, среди которых был сын титана Иафета Прометей, и установили новую власть над людьми. Прометеев огонь есть главное в дескрипции, позволяющей судить о единстве, тождестве двух легендарных образов − Прометея и Гефеста. Затруднение с данным отождествлением объясняется тем, что мало кому из историков и религиоведов удалось вникнуть в особенность этого огня, определяемую его антиэнтропийными свойствами. И всё же намёк на эту особенность нам удалось отыскать в одном литературном источнике. Имеется в виду статья о религии античных греков, помещённая в двухтомнике «Иллюстрированная история религий», изданном на русском языке в1899 году. Характеризуя культ Гефеста среди прочих олимпийских богов, авторы отмечают следующее: «Более благородный образ, соответствующий Гефесту, мы имеем в Прометее. Он также бог огня, также искусен и хитёр. Но огонь, представляемый Прометеем, не есть огонь природный, брошенный с неба, но огонь очага, который или похищен с неба, или произведён искусственно. <…>. Праздник Прометея, Прометеи, праздновался бегом с факелами, причём отец давал сыну в руки факел» [12, c. 241]. Хотя «огонь представляемый Прометеем», и обрисован несколько путано, но всё-таки здесь можно понять, что это не стихийный природный огонь, а огонь, благотворный для людей.

                                                           Литература

1. Вуд, Майкл. Троя. В поисках Троянской войны (пер. с англ.). М.: СТОЛИЦА-ПРИНТ, 2007. − 400 с.
2. Антипенко Л. Г. Русь изначальная (Истоки русской цивилизации). М.: Изд. «Канон-плюс», 2019. − 170 с.
3. Соболевский С. И. Древнегреческий язык: учебник для высш.учеб. заведений. СПб.: Алетейя, 2004. − 614 с.
4. Уилсон Э. О., Ламсден Ч. Дж. Прометеев огонь. Размышления о происхождении разума. М.: УРСС: ЛЕНАНД, 2017. − 304 с.
5. Мештерхази, Лайош. Загадка Прометея (пер. с венгерского). М.: «Прогресс», 1977.
6. Чертков А. Д. О языке пелазгов, населивших Италию, и сравнение его съ древлеславянскимъ. М.: Университетская типография, 1855.
7. Антипенко Л. Г. Огонь и свет Прометея на историческом пути русского лада / Сайт www.rus-lad.ru   
8. Никитин А. Л. Текстология русских летописей XI − начала XIV вв. Вып.1. Киево-Печерское летописание до 1112 года. М.: «Минувшее», 2006 г.− 400 с.   
9. Солоневич И. Л. Народная монархия / Отв. ред. Олег Платонов. М.: Институт русской цивилизации.2010. − 624 с.  
10. Фукидид. История. Ленинград: изд. «Наука», 1981. − 543 с.

      11.  Никитин А. Л. Текстология русских летописей XI − начала XIV вв. Вы п. 2. М.:  

              «Минувшее», 2007. 

1. Иллюстрированная история религии в двух томах. Под ред. проф. Д.П. Шантепи де  
2. ля Соссей. Том второй, 1899.− С. 241.  (Цит. по новому идентичному изданию 1992 г.). 

---

* Термин «Египет»  здесь не имеет никакого отношения к древнему Египту.  Здесь речь идёт о землях, которые были заселены пеласгами. Древние египтяне называли свою страну совсем иначе.