Иван Кочубей — в нашей памяти он навсегда останется Героем Гражданской войны. С его именем связаны блестящие победы Красной Армии.
Но, надо признать, что человеком он был весьма самобытным. Еще при жизни военное командование обвиняло его в проявлениях анархизма. И следует признать, что небезосновательно. Для истории остались следующие свидетельские показания Якова Балахонова.
Осенью 1918 г. Яков Балахонов являлся начальником Кочубея, вместе с которым они участвовали в сражениях. Балахонов являлся свидетелем самодурства Кочубея. Справедливости ради отметим, что Балахонов считал Кочубея очень талантливым и отважным командиром: «…он (Кочубей — автор) как талант самородка в том районе первым стал на защиту для завоеваний Соввласти и его таланты безусловно шли в прогрессе наших завоеваний…, что это был пригодный талантливый боец и командир, который мог управлять частями и сам мог выступать бойцом против грозного и сильного противника и уничтожая сам своею рукою до 10-20 человек противника, охваченного самого в кольце…».
Эпизод первый «Балахонов об изнасиловании Кочубеем беженок»:
«…После его (Кочубея — автор) отряд из станицы Воровсколесской на постоянную его стоянку ушел в село Киян-Киз (ныне в Андроповском районе Ставропольского края — автор). На другой день узнает (Кочубей — автор), что в это село прибыло много беженцев и среди них есть интересные женщины и барышни, то он с наступлением темноты, берет один взвод своих молодцов, окружает сарай в котором в это время находились две интересные барышни — Кочубей не считаясь ни с чем врывается в сарай со своим адъютантом и изнасиловали этих барышень, а после передал в распоряжение своего взвода. На следующий день утром прибегают к нам в штаб эти барышни в слезах и жалуются на Кочубея, что он их изнасиловал вместе с адъютантом и много других, сколько не знают были без чувств. Срочно мною был вызван на допрос т. Кочубей. При допросе он показал: «а, что вам жаль, а им было плохо». Тут нами было решено два исхода: один расстрелять, а другой дать 25 плетей и конечно осуществлено было второе. Расстрел в то время применить было нельзя по политическим соображениям, т.к. Кочубей среди своей кавбригады пользовался большим авторитетом и могло случиться большое смятение среди его кавбригады вплоть до восстания. Когда начали ему сыпать плети, то он начал орать: «что же вы своего ди так и больно бьете, что же у Вас и бога нима». Вот таким образом вопрос был ликвидирован, а барышни были всем необходимым снабжены и устроены в другом селе в лучшие условия и обеспечены от подобных налетов.
Узнав об этой истории Реввоенсовет Кавказского фронта находящийся в г. Пятигорске решил срочно выехать и изъять т. Кочубея из его бригады и передать его суду. Прибыли члены Реввоенсовета на станцию Курсавка, вызвали меня и предложили представить или живым, или мертвым Кочубея, в их вагон на объяснение. Это мною было сделано. Прибывает знаменитый Кочубей, но до этого у нас был разговор и мне Реввоенсоветом было предложено, чтобы я на него воздействовал о его выезде в Пятигорск в штаб Реввоенсовета на переговоры. Мною было заявлено, что взять в вагон Кочубея одно, а повести его в Пятигорск, это другое, ибо его авторитет не даст нам возможности его вывести из пределов Курсавского района, а посему с ним нужно поступать нам осторожно. Реввоенсовет после прибытия т. Кочубея предложил ему выехать с ними вместе в г. Пятигорск, но он не долго думавши, подходит к окну вагона и кричит: «хлопцы, какие-то иностранцы прибыли и хотят меня забрать». Тут его сотня бросилась в окно и выхватила его из вагона и утащила его в распоряжение его кавбригады, но оттуда его трудно было взять. Ревсовет под угрозой его сотни выехал в г. Пятигорск».
Эпизод второй «Балахонов о самодурстве Кочубея»:
«…Однажды нам (Кочубею и Балахонову — автор) нужно было выехать в г. Пятигорск и вот останавливаемся на станции Минеральные Воды поджидать поезда на Пятигорск. Заходим в буфет 1-го класса, видим массу моряков, которые под предлогом перевозки одного драного катера в Балтийское море, остановились и все время пьянствуют. Вот входим с тов. Кочубеем, он по своей старой привычке, как закричит, это что за дезертиры и выстрелив в потолок буфета начал пороть плетьми всех присутствующих. Я шел вместе с ним. В это время толпа бросилась кто куда, а один матрос выхватывает браунинг и хотел меня и его пристрелить, я его плетью ударил по руке и он уронив револьвер сам бросился бежать, другой же матрос сидя на стуле начал в кармане револьвер направлять на меня. Рядом сидящий мой хороший тов. Кандыба (возможно комиссар отряда Кочубея — автор) заметил и в это время ударил его по физиономии, тот свалился и револьвер выпал из кармана, тут конечно ему попало, как турецкому святому. После этого отправляемся с ним в г. Пятигорск. Приезжаем. Заходим в трамвай я сажусь и прошу его сесть, вдруг он ни с того, ни с сего: «что я каже буду садиться возле какой-то рябой, вон отсюда, ты бачишь ще хоче систы Кочубей, а ты пачкаешь его мисто, вон отсюда». И действительно со слезами молодую женщину заставил встать и представить ему место.
Входим в городской парк г.Пятигорска. Входит и разгоняет всю там находящуюся публику стреляя вверх с маузера. Охрана парка ему сочувствовала и забирать его не собиралась, а он этим случаем пользовался. И в конце концов, мне с большими трудностями удалось его уговорить пойти справить все наши необходимые дела и увести его с собой вместе на станцию Курсавка к его бригаде, но по возвращении по остановке на станции Минеральные Воды снова такая получилась история. Разогнал всю публику из станции и бил пока не осталось ни одного человека, но к нашему приезду уже не было ни одного из тех матросов, которые были до первого нашего приезда, после оказалось, что все эти матросы продали катер и до нашего приезда выехали и поступили в наши части, стоящие на станции Курсавка. Желательно подчеркнуть и сказать, что все вышеупомянутые его проделки можно было бы приписать с сказать, что это может человек делать в невменяемом состоянии, но я как очевидец и зная его в процессе некоторого времени убедился, что человек никогда, никаких напитков в рот не брал, но был слишком дик и своей дикость увлекался подобными фокусами, что можно приписать льву находящемуся в клетке и после его выпуска на волю…».