Принятый 35 лет назад (26 мая 1988 года) закон «О кооперации» открыл дорогу к захвату власти олигархией

Сегодня любой мало-мальски здравомыслящий человек не станет отрицать факт провальных результатов капиталистической реставрации в нашей стране. К настоящему времени много сказано и написано о таких последствиях «рыночных реформ», как разрушение единого государства, утрата экономического, научно-технического, оборонного и культурного потенциала, массовое обнищание и вымирание коренного населения на фоне обогащения «избранных». Однако в условиях возврата к давно выработавшей собственный ресурс буржуазной системе наивно рассчитывать на динамичное развитие страны, на укрепление её позиций на международной арене, на повышение народного благосостояния.

Вполне понятно, что любая разновидность капитализма блокирует развитие России, обрекает её на непредсказуемые последствия. Но положение дел усугубляется спецификой буржуазной системы, сформировавшейся в постсоветский период. Ни для кого не секрет, что погоду на рынке в основном делают те коммерческие круги, которые располагают тесными связями с представителями власти и получают от государства преференции. Следовательно, их богатства достаются не за счёт инвестирования в производства, создания новых изобретений и т.д., а за счёт гарантированного обеспечения «приближённым» к власти предпринимателям фактически халявного доступа к участию в приватизации государственной собственности, в осуществлению на правах подрядчиков государственных программ и т.д. Их доминирование оплачено не только обнищанием народа, но и ущемление других хозяйствующих субъектов за счёт как финансово-экономического, так и правового подавления. Конечно же, узкая кучка правящих бал магнатов, в отличие от основной массы обычных участников рынка, получает невиданные преимущества в финансовой, в налоговой и в юридической сферах.

Всё это, конечно, не стимулирует финансово-промышленных воротил вкладывать средства в национальную экономику в виду гарантии им за счет административного ресурса сверхприбылей. Соответственно, весь интерес основной массы этой прослойки сводится к захвату доходных предприятий, к их финансовому обескровливанию и к последующей перепродаже. Бахвалился ведь в своё время небезызвестный Б.А. Березовский, утверждая, что перед непосредственной продажей компании/предприятия в частные руки претендующие на объект коммерсанты вводят своих людей в состав руководства определённого хозяйствующего субъекта, навязывают последнему кабальные услуги, а подчас даже заставляют перечислять с помощью различных ухищрений доходы государственных предприятий и организаций бизнесменам, которые положили на них глаз. В результате, по словам Бориса Березовского, происходит разрушение предприятий, обесценивание их активов. Фактически речь идёт о преднамеренном банкротстве производственных мощностей. И потом предприниматели скупают по дешёвке доведённое ими до разорения предприятие. А уже потом эти деятели перепродают захваченные ими активы государству, получая от правительства компенсацию, как правило, превышающие в многократном размере явно уменьшенную сумму, которую переплатили в ходе приватизации (вспомните историю со сделками в отношении «Сибнефти» и «Стройгазмонтажа»). Иногда «хозяева жизни» перепродают присвоенное ими во время приватизации народное добро иностранцам, как это пытался сделать экс-глава ЮКОСа М.Б. Ходорковский.

Безусловно, описанные процессы крайне разрушительны. Но, как известно, лечение любой болезни требует осознания её причин и истоков. Когда и как возникла олигархия (синтез высшего чиновничества и крупного бизнеса)? За счет чего компрадорская «элита» смогла вольготно «распиливать» государственную собственность? Откуда растут ноги как представителей «семибанкирщины», так и выходцев из известного санкт-петербургского дачного кооператива? Несомненно, чубайсовская приватизация, «ваучеризация» и «залоговые аукционы» позволили олигархии разворовать общенародную собственность. Надо обязательно критиковать эти действия, требовать аннулирования результатов противозаконных сделок. Однако это представляло собой последний шаг в распродаже страны. Разрушительный механизм запустили гораздо раньше. В этой связи надо признать, что частники получили возможность бесконтрольно распоряжаться имуществом государственных предприятий, государственными ресурсами во времена горбачёвской «перестройки» после принятия закона «О кооперации». Ровно 35 лет назад, 26 мая 1988 года, был принят упомянутый документ, фактически заложивший мину замедленного действия.

Казалось бы, что Советское правительство стремилось придать социалистической экономике гибкий характер. По крайней мере, из уст партийных и государственных руководителей звучали слова о допуске функционирования альтернативных секторов экономики при сохранении общенародной собственности. У нашей страны действительно имелся опыт успешного соединения доминирующей общенародной собственности на средства производства с частной инициативой без эксплуатации человека человеком. Речь идёт об артелях, функционировавших в Сталинский период и ликвидированных в годы хрущёвской «оттепели». Но они ни в коем случае не действовали на государственных предприятиях. Напротив, отдельно от них функционировали. Попытки перекачивания ресурсов общенародной собственности в пользу данных структур пресекались. Совершенно по иному обстояло дело в годы «перестройки». Например, в упомянутой нами ранее резолюции XIX Всесоюзной конференции КПСС «О ходе реализации решений XXVII съезда КПСС и задачах по углублению перестройки» присутствовал пункт о целесообразности создания широкой сети кооперативов «как в рамках существующих хозяйств, так и во взаимосвязях с другими предприятиями и отраслями экономики».

Таким образом, фактически не было проведено граней между государственной и иной формами собственности (равно как и никто не провёл граней между самостоятельными объединениями, не использующими наемный труд и занимающиеся таковым). В результате т.н. «кооператоры» (а на деле новоявленные частные коммерсанты) по сути получили возможность развёртывания собственной «бурной деятельности» едва ли не во всех сферах народного хозяйства и общественной жизни в целом. Чем реализация этого подхода обернулась для СССР?

На протяжении последних тридцати лет немало написано о деструктивном влиянии принятого 26 мая 1988 года закона «О кооперации в СССР». Многие (и коммунисты, и либералы), анализируя события, разворачивающиеся в горбачёвский период, пишут о том, как кооперативы, создаваемые многими директорами производственных объединений, фактически перетягивали в свою пользу ресурсы предприятий, обескровливая их. Они обоснованно подчёркивают, что широкое распространение получила связь представителей хозяйственной номенклатуры с новоявленными «кооператорами». Стремясь оказать давление на правительство с целью принуждения его к ускоренной либерализации ценообразования, внешней и внутренней торговли, новоиспечённые коммерсанты укрывали от продажи произведённые фактически захваченными ими государственные предприятия, создавая тем самым дефицит товаров. Всё это, несомненно, имело место. Но как такое стало возможным? Весьма точную оценку закону «О кооперации» дал в своих мемуарах Ю.А. Прокофьев, занимавший в 1989 – 1991 гг. должность первого секретаря Московского городского комитета КПСС. Он напомнил, что сперва «велись горячие споры, какая кооперация нам нужна – производственная или торгово-посредническая». В конечном итоге «приоритет отдали последней, которая, в сущности, создала основу класса новых капиталистов». Юрий Прокофьев добавил, что «не был учтен опыт венгерских товарищей, которые предупреждали, что ни в коем случае нельзя на действующих предприятиях организовывать кооперативы, потому что идёт перекачка безналичных государственных денег в наличные». Что в результате получилось? В этой связи Ю.А. Прокофьев приводит следующий пример итогов воплощения в жизнь положений закона «О кооперации»: «…поликлиника до 6 вечера работает как государственное предприятие, а после 7 вечера до 23 часов – на этом же государственном оборудовании – как частное. Или на предприятии создавался цех по выпуску дополнительной продукции, но он уже был кооперативным. Естественно, бюджетные деньги тратились на покупку оборудования, оснащения и т.д. Или просто отмывались…».

Даже в официальных партийных и правительственных документах констатировалось, что кооперативы развиваются за счёт использования ресурсов государственных предприятий. Так, в приведённой нами выше справке «О росте розничных цен на товары народного потребления и тарифов на услуги, оказываемые населению», направленной в ЦК КПСС 29 октября 1989 года, подчёркивалось следующее: «Практика показывает, что кооперативные предприятия общественного питания часто не дополняют государственные, а образуются в двух случаях из трех за счет ликвидации государственных».

Если мы ознакомимся с содержанием статистического ежегодника «Народное хозяйство в СССР в 1990 г.», то увидим, что там тоже затрагивалась соответствующая тема. Так, в разделе «Формирование многоукладной экономики и рыночных отношений» чёрным по белому было написано, что «преобладающая часть кооперативов (более 80%) создана при государственных предприятиях, работают на их производственных фондах и поэтому ориентируются на потребление государственных предприятий и организаций».

Историк А.В. Островский совершенно справедливо пишет, что рассматриваемый нами закон «положил начало легализации подпольных цехов и приватизации государственной собственности». В качестве подтверждения своих слов он приводит выдержки из статьи «Мафия и власть», опубликованной в газете «Комсомольская правда» 24 сентября 1991 года. Её авторы приводили мнение директора Института криминологии корпорации «Экспериментальный творческий центр» В.С. Овчинского, который полагал, что « «отмыв» теневых капиталов происходил не без поддержки «сверху»». В статье подчёркивалось, что вызывает настороженность то, что «сразу после принятия Закона о кооперации» бывший министр внутренних дел Власов издал «Указание номер 10», вводящее запрет сотрудникам милиции «не только проверять «сигналы» и документы по кооперации, но даже заходить в помещения кооперативов». А несколько месяцев спустя – после того, как деньги были легализованы, «министр выпускает другой приказ, которые уже обязывал вести оперативную работу, «копать», реагировать».

Дело не в том, что власти «прозрели» по мере усугубления экономического кризиса в СССР, обострения криминогенной обстановки. Просто сперва речь шла о предоставлении новоиспечённым коммерсантам, прикрывавшихся маской «кооператоров», накопить в кратчайшие сроки капиталы – ценой фактического обескровливания реального сектора экономики. И лишь потом, после того, как была сформирована пусть узкая, но социальная опора инициаторов «перестройки» и «демократических реформ», внезапно «спохватились», вменив сотрудникам правоохранительных органов в обязанность следить за деятельностью соответствующих структур. Однако дальнейшие события показали, что сделано это было с целью расширения возможностей «кооператоров» и предпринимателей, располагающих тесными связями с властью, оттеснять конкурентов. А если говорить глобально – то обрубать источники финансовых подпиток всех общественных и политических сил, не связанных с командой «рыночных реформаторов». Говоря простым языком, имело место стремление не допустить возможного укрепления материальной базой политических течений и группировок, не связанных с горбачёвско-ельцинской командой. Фактически усилия инициаторов «перестройки» и «рыночных реформ» на деле оказались направлены не на борьбу с теневиками, а с теми кооперативными организациями, которые либо стремились действовать в рамках цивилизованного правового поля, намеревались принести стране и народу реальную пользу, либо возглавлялись деятелями, не просто не связанными с горбачёвско-ельцинской командой, но и выражали сомнение в проводимой ими политике.

В качестве примера следует привести примеры давления на кооперативы, снабжавшие население качественной и нужной обществу продукцией по приемлемым ценам. В частности, доцент МГУ им. М.В. Ломоносова кандидат экономических наук К.А. Хубиев  опираясь на содержание выпуска газеты «Труд» от 24 ноября 1988 года, в своей статье упомянул о деятельности функционировавшего в Архангельске кооператива «Автосервис». Объединение занималось торгово-закупочной деятельностью. Оно продавало овощи и фрукты «по ценам в 2 – 3 раза ниже рыночных». Поэтому становилось очевидной необходимость «поддержать этот кооператив и поощрять именно такое, на благо народа направленное развитие кооперативного движения». Однако кооператив был в конечном итоге закрыт.

Одновременно не мешало бы упомянуть о попытке возбуждения уголовного дела в отношении генерального директора ассоциации «Исток» А.М. Тарасова. Мы не рассматриваем вопрос о том, соответствовали ли действительности инкриминируемые ему обвинения  или нет. Но сам факт попытки вытеснения с рынка того, кто открыто выражал политические взгляды, идущие вразрез с линией «перестройки» и «демократических реформ», говорит сам за себя. Одновременно кооператоры, действующие рука об руку с горбачёвцами и ельцинистами (например, глава «Менатепа» М.Б. Ходорковский) оставались в числе «неприкасаемых».[

Таким образом, под прикрытием разговоров о равноправии всех форм собственности велась работу по подрыву общенародной собственности. Отныне средства производства оказались под фактическим контролем частных лиц. С помощью своих посредников они, выкачивая ресурсы из предприятий, де-факто обесценивали их. Всё это позволяло коммерсантам в дальнейшем приобрести производственные объекты по заниженной стоимости. Подобная практика получила широкое распространение и в период гайдаровско-чубайсовских «реформ». Её последствия надо исправлять. Решить столь важную задачу удастся только при переходе России к социализму, при проведении Ресоветизации.

Пресс-служба МГК КПРФ