А КТО ПАН?

(детская страничка)

Пан-

демия.

А кто же в ней пан?

Эй, побыстрей, отвечай мне пацан!

На времени глядя веселый оскал.

И кто, улыбаясь на нас всех, начхал? 

ПРОЩАЙ АРХИТЕКТУРА! ЗДРАСТВУЙТЕ КАМЕННЫЕ ЖДЖУНГЛИ!

(размышления краеведа)

Каждое время в летописи города оставило  яркие и броские понятия  такими названиями выстроенных в нем в тот или иной момент истории его развития строениями: купеческая усадьба. хрущевка, микрорайон, «черемушки», точка.  Ну и другие.

И следующим этапом в истории которого станут объекты со знаковым наименованием — человейники.

И никакой вам тут архитектуры и среды обитания в привычном  человеческом понимании этого  давно сложившегося понятия.

А ко всему прочему ни тусовок, ни застолий за  дружеским столом не будет тогда в этих человеческих сотах, а средством общения в них останется только цифра и смартфон.

При тотальном превращении сельской местности в первозданного раздолья степь, где роботы с искусственным, а где не очень искусственным интеллектом будет снимать расхожие сериалы о номадах.

А почему бы и нет?

Да о чем еще можно будет в такой вот степи снимать фильмы?

Ну, разве что об освоении целинных и залежных земель. На которое нынешнее время по определению и не нацелено. Под знаком экологии, экологии, и еще раз экологии всего и вся.

Из того, что выше перечислено, все это есть и  в Барнауле, бывшем когда-то центром горного округа, затем уездным городом в составе Томской губернии, потом непродолжительное время губернским городом, затем просто городом, в составе обширнейшего Западно-Сибирского края, и только потом ставшего наконец-то краевой столицей.

Но сначала был он в начале истоков своего становления, повторюсь еще раз, центром   сереброплавильного производства.

Со всей линейкой архитектурных сооружений того времени, от которого, пусть на сто раз переделанного и перепланированного, еще кое-что осталось.

В начале же 20 века он был, прежде всего, городом купеческим. Еще он был, правда, городом пимокатным. Барнаульскими еще он славился барчатки. Т.е был еще городом, где выделывали кожи. И городом маслоделия.  Слава горного округа и «Сибирских Афин» клонилась в нем тогда уже к концу. А потом парижский лоск его затейливых особняков и купеческих, как из сказки о царе Салтане  теремов, жарко слизнул пожар, после которого остался от Афин только Акрополь квартала, потихоньку  суживающегося в наши дни в своих пропорциях островком в половодье новой застройки.

Потом он был городом заводов, которые слизнул уже другой пожар.

Ныне же это город бесчисленных торговых центров и многочисленных, нет им ныне числа, разного рода административных учреждений. И разного рода вычурной постройки, раскалывающей на части, некогда слитый воедино архитектурный его ансамбль.

Архитектурный ансамбль, можем теперь полноценно констатировать — это уже уходящая натура.  Все города вступают теперь в эпоху, которую,  не боясь впасть в преувеличения, можно назвать эпохой каменных джунглей. Торговые центры, банки, циклопических размеров на каждом шагу встают Колизеями на руинах бывших заводов,  центры развлечения, Ну и само собой —крематории. Что еще?

Предчувствуя то, что век этой архитектуры начала 20-го века — век короткий, я неистово когда-то все что мог, снимал, не будучи профессионалом, без всякой подтычки в бок и жаркой в ухо подсказки, на свой «Киев», в надежде на то, что со временем это вдруг кому и понадобится.

Могу утвердительно тут ответить. И сегодня в этом деле особого интереса я не вижу. И действительно, многое из того что снято, все это сметено  смерчем, торнадо, цунами ли времени.

Что поделаешь, так уж она история и жизнь устроена от века в век. И я тут удивления очередного  своего ни кому не предъявляю.

Правда,  прошелестело  в нем еще время комков, со всеми своими и рогами и копытами, и  ушло половодьем в решетки канализационных сливов, и у меня как-то крутилось одно время мысль эту пивную пену их во всем их великолепии, как феномен текущего дня  заснять, но что-то в этом намерении мне тогда помешало.

А что, это был более чем яркий слой  как бы ну не архитектуры, но  примета летящего стремительно вперед навстречу новым свершениям и ощущениям времени. Неповторимой.

Теперь о  той архитектуре городской начала 20-го века.

Начнем с купеческих усадеб. Век которых в городе, кажется, благополучно теперь закончился.

Хотя до последнего времени в моей памяти две такие усадьбы купеческие  держали удар времени. Одну, не буду называть имени купца, недавно при некотором шуме общественности (мол, а может оставим ее как памятник архитектуры?) время уже слизнуло.

Вторая усадьба была на улице Партизанской 155.

Это  была более чем характерная  купеческая усадьба с полным набором пристроек, дававшая представление о том, как это сословие жило и добывало кусок хлеба на этой грешной земле. От которой, не знаю, осталось ли ныне что, ибо рядом строились две точки, а следовательно судьба ее тоже незавидна. Во время, когда все четко просчитано и скалькулировано до последней копейки,  быть  лириком — это быть человеком без ума.

Но сегодня речь в моем повествовании идет не о знаковых постройках города, о самой обыкновенной и заурядной городской постройке, в массе которой и жил горожанин того времени.

Ибо городская постройка  уездного города начала 20 века — это не только торговые пассажи и торговые дома, не только храмы,  административные особняки, не только купеческие усадьбы и доходные деревянные дома, не только, особо отметим, более чем затейливой архитектуры публичные дома, как центры досуга горожан, которых  было в небольшом уездном городе аж 26 штук, и даже по их более чем броскому виду, сохранившемуся и доныне, прибыльно работавшие.

Но большую часть  города все же составляли  не эти строения, а массовая  городская застройка, в которой жил  обыкновенный обыватель.

Вот сохранившиеся в моем фотоархиве снимки одной такой неброской усадьбы обыкновенного горожанина.

На них — дом с въездными воротами, с резьбой на фронтоне и наличника. С характерной для тех лет оградой,  с навесом, ведущим в дровяник и сарай. А возможно и двор, где у того могла стоять  тягловая, используемая в повседневной работе лошадь. Тогда  не было привычных ныне пробок автомобильных и неприметной теперь принадлежности всякой усадьбы — гараж для машины.

Усадьба эта стояла, если память не изменяет, на месте, где  сооружена развязка шоссе, ведущая ее на новый мост через Объ, в сторону Фирсовского некрополя, который ныне тоже уже теснят нового времени архитектурные объекты, с более чем ходовым названием  — коттеджная застройка. Последняя песня  индивидуальной застройки во время торговых центров, айфонов и цифры. Ну и прочей всей вкуснятины нашего времени.

Фотографии усадьбы, в потоке времени которую время уже такого его первозданного вида не сохранило.