Весна этого года проходит в Москве под знаком «кино». И дело тут не только в Московском международном кинофестивале, который окончательно утвердился в апрельском календаре. Кажется, давно уже не было столько премьер, как теперь, после пандемии, на время притормозившей развитие киноиндустрии. Но именно в этом году возник горячий обмен мнениями в интернете, убедительно говоривший о том, что эти фильмы обязательно надо смотреть на большом киноэкране. И едва сошёл снег — народ пошёл в кино.
А знаете, сколько художественных фильмов было выпущено в прокат в прошлом, 2022 году? 225 — несомненный рекорд. Но, судя по тому, как идёт кинопроцесс, этот рекорд будет побит в нынешнем году. Складывается впечатление, что кино сегодня не снимает только ленивый. Вот, например, молодая актриса Маша Шалаева написала сценарий и сняла свой первый фильм на телефон. А главную роль у неё сыграла знаменитая Светлана Немоляева. Каково? Если есть идея — будет и спонсор. Конечно, звучит это очень оптимистично, кино — дело затратное. Некоторые отчаянные энтузиасты готовы свои драгоценные квартиры продать во имя исполнения мечты, но что такое 20—30 миллионов наших инфляционных рублей для кинопроизводства? Капля в море. И всё-таки составляются договоры, разбивают тарелку на счастье — и начинают работать.
Чем примечателен нынешний кинопроцесс, какие горизонты открывает экран и есть ли будущее у киноискусства? Чтобы ответить на эти вопросы, надо насмотреться самых новых художественных фильмов. И очень кстати в дни 45-го Московского международного кинофестиваля состоялась демонстрация около двух десятков новых художественных фильмов в рамках внеконкурсной программы российского кино. Где, как не на таком смотре, можно почувствовать движение кинопроцесса, ощутить направление творческих поисков?
Программа художественных фильмов, показанная в Центральном доме кинематографистов, собрала самые примечательные картины выпуска прошлого и нынешнего года. Многие из них премированы на российских и международных кинофестивалях; другие отмечены как лучшие дебюты года, третьи — принадлежат режиссёрам, поддерживающим отечественное кино и традиционно участвующим в этой программе. Но какими бы ни были преференции, полученные этими фильмами, перед зрителем все они были равны. Кстати сказать, вход на эти показы был свободным и бесплатным.
Киноиндустрия быстро восстановилась после санитарных ограничений. Сотни съёмочных групп работают на просторах нашей страны, и за каждой стоит частная кинокомпания. Кино перестало быть государственным делом, и это заметно сказывается на качестве фильмов. В отсутствие худсоветов, редакторов и так называемой цензуры художник свободен в выборе темы и средств выражения — были бы деньги. Но «цензура капитала» зачастую куда более жёсткая и непререкаемая, чем любая государственная. Кстати, и конъюнктурные соображения никуда не делись — их диктует массовый зритель, воспитанный за последние 30 лет на американской уголовщине и пошлятине. С американской подачи кино стало для молодых способом пощекотать нервы и заодно убить время.
И потому главное, что поддерживает интерес к современному отечественному кино, в том числе и к представленной программе, — это способности авторов сохранить лицо, остаться художниками. Хотелось бы сказать — художниками-гуманистами в традициях великого русского искусства. Но требовать стародавнего гуманизма от современного режиссёра даже неловко, настолько это «не в тренде» у критиков. Однако, что бы ни говорили скептики, неистребима в нас детская вера в справедливость художника.
Тем не менее приходилось настраиваться на «жёсткое кино». Кто бы из организаторов программы ни открывал очередной просмотр, непременно говорил одно и то же: «Это тяжёлый фильм» или: «Вам предстоит нелёгкое зрелище». Или уж совсем предостерегающе: «Отдохнуть в этот вечер вам не удастся». В самом деле, позитива на экране было мало. Но в лучших фильмах программы была активная жизненная позиция автора, и для него это становилось определённой точкой роста. Если вспомнить, с чего начинали многие мастера в тяжелейшие для кинематографа и для всей страны 1990-е годы, то очевиден профессиональный рост.
В смотре явно доминировал фильм Николая Лебедева «Нюрнберг». Несомненно, это очередной этап в творчестве известного кинодеятеля. Тема не новая, но чрезвычайно актуальная. Речь о Международном военном трибунале над гитлеровскими преступниками, состоявшемся в ноябре 1945-го — октябре 1946 года. Историки, документалисты, художники уже обращались и будут обращаться к этому событию. Вспомним, к примеру, американский фильм «Нюрнбергский процесс», показанный ещё
60 лет назад в рамках 3-го Московского международного кинофестиваля. Фильм был посвящён одному из «малых процессов», рассматривавших деятельность и вину второстепенных фигур фашистского генералитета. Авторы сделали жёсткий и по сути верный вывод: в падении Германии виновен весь народ.
Фильм пользовался тогда большим международным успехом. Смотрели его и в Германии. Немцы не только не отрицали своей коллективной вины — они были готовы к покаянию, которого наш народ от них не требовал: надо было строить взаимоотношения с чистого листа на новых началах.
Но время идёт, и каждая эпоха по-своему акцентирует исторические события. В новом фильме «Нюрнберг» и речи нет о всенародном покаянии. Напротив, немецкие юристы (предположительно антифашисты — иначе кто бы вступал с ними в диалог?) утверждают, что судить гитлеровских преступников может только немецкий народ, и потому «процесс века» является как бы незаконным. Они находят сочувствующих среди членов трибунала (наших недавних союзников по коалиции) и все вместе стараются «отмазать» крупнейших гитлеровских главарей от заслуженной кары. В этом и заключается основная интрига процесса, отображённого в фильме.
Сценарий написал сам режиссёр Николай Лебедев по роману А.Г. Звягинцева. В его распоряжении были огромные архивные материалы, в большинстве своём неоднократно изданные и переизданные. Несомненно, в них отыскались и те факты, которые представлялись ему опорными для развития сюжетной интриги. Вся деятельность Международного трибунала выстроена по линии противостояния бывших союзников. Не приходится сомневаться, что это факт: трое подсудимых были оправданы; не были объявлены преступными весьма важные правительственные и военные организации.
Но вникать в политическую борьбу, развернувшуюся на процессе, автор фильма не хочет. Он находит своего героя в стороне — это капитан военной разведки и переводчик Волгин, сам себя командировавший в Нюрнберг на поиски пропавшего без вести брата. Живёт своей жизнью, почему-то пользуясь доверием нового начальника полковника Мигачёва, хотя постоянно подводит его, появляется на процессе от случая к случаю, вступив в сложные отношения с пленной русской девушкой Леной, после многих перипетий оказавшейся нашим агентом.
Похоже, режиссёр и сам не очень озабочен историческим процессом. На первый план выходит присочинённая любовная история, разыгранная по всем правилам лихого вестерна. Что же касается процесса, то ради остроты интриги автор фильма вносит в документальную часть невероятные коррективы.
Обмениваясь мнениями о козырях, которые есть у противников безоговорочного обвинительного приговора, члены советской делегации вдруг упоминают о версии агрессивной стратегии СССР с целью нападения на Германию. Но такой версии не было и не могло быть ни в 1940-е годы, ни в победном 1945-м и никогда позже, вплоть до развала СССР. Она просто не существовала, пока не была вброшена в Россию американским ЦРУ вместе со специально сфабрикованным для этой цели сочинением предателя Резуна (Суворова).
Налицо конъюнктурный подход к делу. Можно безбоязненно переходить в поисках успеха от жанра к жанру — от триллера к спортивной драме, а затем к фильму-катастрофе, но политическое кино — это особая категория. Не стоит рассматривать серьёзнейшую мировую проблему сквозь призму конъюнктуры. Авантюрная, насквозь сочинённая драма всегда проиграет на фоне подлинных исторических событий, до сих пор не потерявших актуальности.
Тот же самый конъюнктурный подход, вызванный желанием во что бы то ни стало «потрафить» зрителю, снизил изначальный потенциал фильма «Бешенство», поставленного Дмитрием Дьяченко. Этот плодовитый режиссёр кино и телевидения за последнее время оказался на первом месте в зрительском рейтинге после фильмов «Последний богатырь» (в трёх вариациях) и «Чебурашка». Новый его фильм «Бешенство» поразил компьютерными новациями, с помощью которых режиссёр творил свой сказочный мир. От фантастики он устремился в реальный мир со всеми его проблемами и несчастьями.
Задуман был триллер, который касался бы реальных болевых точек современной жизни. Возникла мысль не просто напугать людей разными страшилками, а, воспользовавшись зрительским интересом ко всему экстремальному, жуткому, опасному, поговорить об очень серьёзных вещах. Вместе со сценаристом Алексеем Казаковым режиссёр решил поднять две серьёзные, вполне самостоятельные темы. Авторам удалось органично соединить их в фильме, поставить знак равенства между бешеным зверем и человеком, отравленным наркотиками.
В самом деле, бешенство и наркомания — это страшные болезни, опасные для общества. Их можно привносить в среду живого обитания искусственно, и они могут распространиться мониеносно. Отсюда и гражданские аспекты затронутой проблематики.
Авторы фильма хотят подойти к таким обобщениям через частную историю. Отец пытается спасти сына от наркозависимости и вывозит его из города на охотничью заимку. Таёжная зима, охотничья жизнь должны подействовать отрезвляюще. Но в округе эпизоотия бешенства, и люди оказываются в непредвиденной блокаде.
Режиссёр Дмитрий Дьяченко прекрасно владеет компьютерной графикой: волки — точно живые, медведь — как натуральный. Но это уже не новогодние сказки. Это триллер, призванный напугать зрителя, заставить его буквально вжаться в кресло. Рассудок молчит, когда говорит ужас. И зритель уже не помнит о философской беседе, которую недавно вели двое умудрённых опытом людей, пытавшихся объяснить друг другу (и тому же зрителю), в чём сила человека.
Овладев новыми техническими приёмами, режиссёр вовсю манипулирует ими, забывая о своих героях как носителях определённых задач, изначально поставленных в фильме. Жуткое, скорее отталкивающее, чем захватывающее, зрелище, по сути, подавляет способность к восприятию происходящего. Когда думаешь, скольких трудов стоили съёмки на зимней алтайской натуре, или о том, что специально натасканных игровых собак везли в 2022 году из Америки (продюсеры за ценой не постояли), начинаешь понимать, что всё в этом фильме принесено в жертву жестокому, обессмысленному зрелищу. Вот она, конъюнктура, на которой, собственно, у нас выросло целое режиссёрское поколение. Чтобы освободиться от неё, надо забыть о рыночных рейтингах и жить своей творческой жизнью.
«Жёсткое кино», по определению организаторов смотра, действительно превалировало в этой программе. Не оставляла мысль, какое же сильное влияние оказал на нас — и профессионалов, и зрителей — так называемый мировой кинематограф, вернее, его расхожие поделки, демонстрируемые на наших экранах. Наше кино лишилось своего лица — открытого, доброжелательного. Неудивительно, что на смотре в первую очередь запоминались фильмы, хотя и жёсткие, но решённые в нашей гуманистической традиции и направленные к тому, чтобы сделать мир лучше, чище.
Прежде чем рассказать о фильме «Доктор» режиссёра Артёма Темникова, хочется заметить, что у него есть в этой программе антагонист — фильм «Наводнение», снятый Иваном Твердовским. Среди персонажей в обоих фильмах отображена девочка-изгой, которая не может социализироваться в силу своих личностных особенностей. Если в первом фильме девочкой занимается доктор-психиатр, умный, чуткий специалист, то во втором — она попадает в руки инструктора по плаванию, особы столь же асоциальной и ограниченной, как её подопечная. Алкоголь, наркотики, разврат — такова, оказывается, изнанка спортивной жизни.
В первом фильме девочка исцеляется, во втором же — вешается. Это далеко не полное содержание обоих фильмов, но от начала до конца оба полемичны по отношению друг к другу. Один поднимает человека, другой его топит.
Можно сказать, «Доктор» стал ответом на предыдущий фильм Ивана Твердовского «Класс коррекции». И там, и там был общий посыл — воспитание неадекватных подростков. Но методы и результаты были разные. Нелицеприятная картина действительности, которую рисует Твердовский, по сути, далека от жизненной правды. Правда на стороне авторов «Доктора». А ведь и в этом позитивном фильме много горечи и боли. Перед нами детские судьбы, искалеченные с самого начала природой и обстоятельствами. Выйдут ли ребята из детской психиатрической клиники нормальными людьми или войдут во взрослую жизнь инвалидами, зависит от доктора — его знаний, его методов, его ближайшего окружения. Жизнь этого умного, доброго человека совсем нелегка: труднейший контингент, интриги, зависть и проблемы собственного здоровья — всё это складывается в драматическую картину повседневной жизни.
По следам родительской жалобы начинается расследование — доктора увольняют. Финал трагичен: в последний свой рабочий день герой умирает — не выдержало сердце. Не стало прекрасного человека, но осталось ощущение его присутствия в современной жизни, его правоты и силы.
Это была последняя роль замечательного артиста Сергея Пускепалиса. Он не дожил до премьеры — погиб в машине, которую перегонял в Донбасс в подарок бойцам СВО. Искусство и жизнь не разошлись в движении трагического сюжета человеческого существования. Но созидание жизни стоит наших усилий — к этому подводит нас подлинный художник.
Фильмов с таким посылом на смотре не было. Казалось, таким должен был стать фильм Авдотьи Смирновой «Плотник» — история современного «святого семейства», потерявшего ребёнка, в котором, может быть, погиб Спаситель. Не хватило у автора любви к простым непритязательным людям, понимания глубокого смысла их существования. Оттого-то и вышли они такими ограниченными, замкнутыми в рамках своего частного существования. Потому и взаимная любовь не спасает семейный союз, не защищает женщину от безумия в годину страшного испытания. Трагедия завершается, но катарсиса не происходит. Так зачем же всё это было?
Совсем по-другому решает тему материнской любви и верности режиссёр Наталья Назарова в фильме «Плакать нельзя». Фильм направлен против ювенальной юстиции, при посредстве которой мигранты во всём мире лишаются права на собственных детей. Это большая проблема для многих переселенцев, у которых отнимают детей, передавая их в другие семьи, преимущественно местным жителям. Во имя чего? Предполагается ради благополучия самих детей. Но в действительности — чтобы оторвать от своих корней, перевоспитать в местных традициях, в интересах общества потребления. Им предстоит стать исправными винтиками в давно сложившейся кастовой системе. Понятно, что, поднимая такую тему, художник бросает вызов могущественной международной институции. Чтобы возыметь эффект, фильму нужен уровень международного класса.
Режиссёру Наталье Назаровой это удалось. С профессиональным мастерством она рассказала о трагедии русской эмигрантки, переселившейся вместе с ребёнком в благополучную Швецию. Сначала ей повезло: она нашла работу и встретила хорошего человека, который на ней женился и тем самым помог, как говорится, натурализоваться. Но всё благополучие испарилось, когда муж-репортёр погиб в Сирии. Мать и сын оказались без защиты перед надзорными органами. Обычная размолвка между ними обернулась большой бедой — мальчик попал под опеку.
То, что происходит дальше, представляется нам театром абсурда. Но это страшная реальность. Невидимые миру слёзы льются сегодня в разных частях света. Невидимые — потому, что плакать даже на коротких свиданиях со своей кровинкой нельзя: сразу же заподозрят в психической неадекватности и отправят к психиатру, а от него на принудительное лечение. Убедившись, что законным образом вернуть сына невозможно, несчастная мать ищет обходные, криминальные пути.
Фильм страшен той пропастью, которую воздвигает юстиция между обычными, вполне цивилизованными людьми. Стоит оступиться, однажды нарушить закон — ты уже под подозрением. И в то же время существуют целые криминальные сообщества, для которых нет и никогда не было ни закона, ни права. Почему так?
Героиня фильма не задаётся этим вопросом, но он висит в воздухе, когда она с помощью бандита-соотечественника находит своего мальчика в таёжной глуши — в собачьем питомнике, куда добрые опекуны отправили его «на исправление».
Образ этого мальчика — большая удача фильма, о чём стоит сказать особо. Это характер решительный, независимый и вместе с тем какой-то пластичный, контактный. Десятилетний мальчик не замыкается в себе, легко идёт на общение, но вместе с тем может постоять за себя. Он тяжело переживает разлуку с матерью, но уж точно никогда не заплачет на людях и никому не пожалуется. С изумлением говорит о нём злой и грубый хозяин собачьего питомника: «Я всю жизнь боялся своего отца, а мой отец боялся своего отца и так далее… А этот русский никого не боится». В этом образе и заключён позитив, хотя картина жестокая, беспросветная и благополучного финала в ней нет, несмотря на все ожидания.
Не пощадили своего героя и авторы другого фильма на тему «человек и закон» — сценарист Алексей Бородачёв и режиссёр Георгий Шенгелия. В этой обстоятельно рассказанной жуткой криминальной повести с невыигрышным названием «Один настоящий день» тоже нет конца. Но, слава богу, карьера энергичного следователя, повязанного со своим криминальным начальством, закончена. Ему бы только выжить теперь ради своего новорождённого сына. Но вряд ли он доживёт до вечера в этот свой главный в жизни день. А всего-то требовалось от него, навесить обвинения в убийстве на неповинного человека и убедить его в том признаться. И было бы у него всё: и новая машина, и валюта, и радостные крестины сына.
Ситуация до озноба знакомая по другим фильмам, но здесь по-новому страшная. Персонажи ожидаемые. Сколько же их, этих подлецов в строгих костюмах, генеральских мундирах, малиновых пиджаках! Здесь, правда, вместо «малинового пиджака» — натуральный цыганский барон в бухарском халате. Возможно, криминальный мир и не таков. Даже у Шукшина не получилось отобразить воровскую «малину». Но откуда честному человеку знать этих нелюдей. Надо же их как-то обозначить. Поэтому простим режиссёру такой паноптикум. Дело вовсе не в нём. Дело в герое фильма, который ценой мучительных усилий задавил в себе подлеца и труса — выпрямился и выстоял.
Это всего лишь часть фильмов смотра, но тенденция современного кино в них уже обозначена. При всём их жанровом и художественном разнообразии, при всех достоинствах и недостатках они далеки от повседневной нынешней жизни с её проблемами и вызовами, от человека-труженика.
Это очень досадно, потому что у наших кинематографистов большой потенциал. На их стороне прославленные художественные традиции и новейшие технические изобретения. Наша актёрская школа действительно лучшая в мире. С такими возможностями надо активно вторгаться в жизнь, становиться её соучастником. Хватит уже кинематографу оставаться жёстким, экстремальным — пора исследовать реальную, такую богатую событиями жизнь.
Когда-то о нашем кинематографе говорили: товарищ Кино. Сегодня как никогда сильна потребность в таком товариществе. Великое искусство снова должно стать нашим помощником и другом, подлинным союзником в труде и в бою.