Недавно в «Правде» (№ 101 (31033) от 23-26 октября 2020 г.) вышла статья «Компартия невозможна без опоры на рабочий класс, на трудящихся» за подписью уважаемого мною политического обозревателя газеты В.В. Трушкова. В ней, так сказать, разбирается моя работа «Выученная беспомощность или банальная обывательщина?», опубликованная ранее на сайте РУСО и в газете тамбовских коммунистов «Наш голос» (№ 38 (1197) от 01 октября 2020 г.). Сразу оговорюсь, что сильно сомневаюсь в том, что авторство вышедшего в «Правде» разбора принадлежит только В.В. Трушкову. В лучшем случае это общая редакция материала, представленного Трушкову для придания ему, скажем так, теоретической стройности изложения и политической весомости.

Постараюсь объяснить, откуда взялись такие сомнения относительно авторства. Статье «Компартия невозможна без опоры на рабочий класс, на трудящихся» постарались придать характер критического разбора моего материала. Однако сделано это было, мягко говоря, не в лучших традициях научной критики.

Прежде всего давайте будем честными: если уж мы подвергаем жёсткому разбору материал того или иного автора (тем более в газете «Правда»), то нелишним, наверное, было бы опубликовать и разбираемый материал на страницах издания, ознакомить с ним широкий круг читателей, чтобы они в принципе понимали, о чём вообще идёт речь, и могли бы сделать собственные выводы и увидеть картину целиком. Далеко не  все читатели в состоянии ознакомиться с моей статьёй в первоисточниках. На худой конец дайте хотя бы название статьи, которую вы подвергаете разбору, чтобы читатель смог приблизительно составить мнение о вопросе в ней рассматриваемом. Но не делается и этого. Хорошо, может быть, хоть в двух словах будет передан общий смысл разбираемой статьи, чтобы с большим основанием опровергнуть её выводы и положения и самим дать ответы на поставленные вопросы? Но отсутствует и это. А что же в таком случае есть из критикуемого материала? Отдельные фразы. Мало того, что при таком подходе критиков читателю не может быть понятна общая мысль статьи, которую он в глаза не видел (что уже само по себе исключает объективную подачу материала), так ещё и отсутствуют полные цитаты тех моментов и положений, которые разбираются. Вместо них — старательно вырванные из общего контекста куски, да таким образом, чтобы подменить исходный смысл или, скажем мягче, трактовать его так, как удобно. И это отнюдь не голословные утверждения — ниже я приведу примеры, где намеренно указаны неполные цитаты, что кардинально меняет смысл мною написанного. 

Что сказать? Конечно, у меня нет научных званий и регалий, которые, возможно, имеются у критиковавших меня в «Правде» товарищей (да я на это нисколько и не претендую), но будучи знакомым даже «вполуха» с принципами и практикой научной критики, позволю себе заметить, что таким образом, как в разбираемом нами случае, она не ведётся. От научной критики здесь лишь форма, да и то благодаря стараниям т. Трушкова, получившего (в чём я убеждён) уже готовый материал.

Суть же опубликованной в «Правде» статьи – отнюдь не критический разбор, не указание правильного пути с разбором ложных выводов и противоречий и собственным объективным анализом поднимаемого вопроса, ответом на него, как это делал В.И. Ленин в подобных случаях, и уж тем более не полемика. Суть её, скажем так, несколько эмоциональная реакция (вот уж действительно, как тут не вспомнить вынесенное в эпиграф разбора высказывание В.И. Ленина: «Нам истерические порывы не нужны. Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата») — реакция обидевшихся и оскорбившихся вполне определёнными положениями из моей статьи «Выученная беспомощность или банальная обывательщина?».

И не просто так эти самые положения (хотя и во все том же намеренно вырванном из контекста виде) приводятся в конце критического разбора в «Правде», не просто так именно там сделан особый упор на объективность — именно в этом месте статью попытались перевести из идеологической плоскости в политическую, придать тот смысл, которого в источнике и не было, выдвинув голословные обвинения, использовав передержки и передёргивания, язык политической борьбы, а не научной критики.

Именно эти факты (каждого из которых достаточно и в отдельности) в своей совокупности заставляют  усомниться в полном авторстве профессора Трушкова и наводят на мысль, что в своём ответе мне стоит обращаться именно к группе товарищей, которых я, уж не знаю чем, столь сильно уязвил. По ходу написания ответа я на конкретных примерах покажу и передержки, и передёргивания, и обрубленные «как надо» фразы, и искажённый «как надо» этими товарищами смысл, но начать хотелось бы с теоретических претензий, выраженных в критической публикации в «Правде». И для удобства читателя я буду подавать материал в той же последовательности, в которой шёл разбор моей статьи.

Претензии начинаются почему-то с конца статьи — с тех выводов, которыми она завершается. Хотя логичнее, мне кажется, было бы показать неверность приведённых мною аргументов и уж затем на этом основании доказать ложность имеющихся выводов. Надо отметить, что уже с самого начала авторы демонстрируют ту тактику, которая будет прослеживаться на всём протяжении разбора – вырываются фразы из контекста, приводятся незаконченными даже отдельные мысли, которые критикуются.

Однако прямой критике выводы и не подвергаются, скорее сомнению, без какого бы то ни было разбора. Вот эти положения:  «Это ставит перед нами сегодня всего лишь одну, но крайне важную и трудную задачу – найти и привлечь к себе тех людей, которые обладают достаточно развитым сознанием для объективной оценки происходящего, которые готовы действовать в интересах достижения социализма, которые тверды в своих намерениях и не свернут с нашего пути. Нашей задачей сегодня является всемерное укрепление партийных рядов за счёт лучших представителей трудящихся и всех других слоёв общества. Партия – вот тот единственный инструмент, который в состоянии изменить предначертанные всем нам буржуазно-колониальным отребьем бесславный конец и забвение. И сейчас, когда ряд политических авантюристов на волне несознательного протеста оказались у власти, но их скорое неизбежное банкротство горько разочарует обманувшиеся в своих наивных ожиданиях массы, отрезвит и раскроет глаза наиболее развитой их части, у нас для выполнения поставленной задачи появятся все шансы, которые мы обязаны не упустить». «Сильная Коммунистическая партия – единственный залог успеха и спасения всего общества современной буржуазной России».

И вот как это преподносится в статье, подписанной В.В. Трушковым: ««КПРФ предстоит решать «сегодня всего лишь одну, но крайне важную и трудную задачу — найти и привлечь к себе тех людей, которые обладают достаточно развитым сознанием для объективной оценки происходящего, которые готовы действовать в интересах достижения социализма, которые тверды в своих намерениях и не свернут с нашего пути». А заключительная фраза звучит совсем призывно: «Сильная Коммунистическая партия — единственный залог успеха и спасения всего общества современной буржуазной России». Правда, непонятно, что от кого спасать: то ли «современную буржуазную Россию», то ли Россию от современной буржуазии».

 Согласитесь, что разница есть, и разница эта существенна. Вторая часть вывода о том, что укрепление партийных рядов нужно вести «за счёт лучших представителей трудящихся и всех других слоёв общества», опущена неслучайно – иначе будет рушиться значительная часть конструкции, которую критики выстроили на якобы имеющемся у меня утверждении, что де рабочие в России совершенно отсутствуют — хотя мною подобного нигде и не утверждалось, речь шла лишь о том, что в России значительно сокращено количество рабочих, уничтожено ядро пролетариата, уничтожен организованный рабочий класс, так как отсутствует его концентрация, так как уничтожена и вытравлена его классовая сознательность, но к этому вопросу еще придется вернуться ниже.

В целом же хочется спросить, какую же крамолу увидели критики именно в этих фразах? Разве партия большевиков, партия Ленина, в годы своего становления и развития, в годы революционной борьбы не вела подобную кадровую политику: привлечение в свои ряды наиболее сознательных и твёрдых в своих убеждениях рабочих, трудящихся, интеллигентов-разночинцев, дворян, выходцев из купечества (о ужас! – вероятно, должны воскликнуть сейчас критики) – словом, всех тех, кто действительно был готов сражаться за идеалы социализма и за освобождение человечества. Тех, кто поднялся над своей сословной принадлежностью, кто был революционером-марксистом, невзирая на то или иное социальное происхождение?! И разве не эти преданные бойцы обеспечили победу Великой Октябрьской социалистической революции в первые дни её существования, когда не только контрреволюция, но и часть трудящихся находились под влиянием меньшевиков и эсеров, как могущественная ВИКЖЕЛЬ, например, выступила против пролетарской революции?

Главная причина победы в эти грозные моменты – не что иное, как решительные действия членов партии большевиков. Ведь нельзя же всерьёз утверждать, что уже 25-30 октября 1917 года все как один солдаты, рабочие и крестьяне обладали классовым пролетарским сознанием, а мировоззрение общества сплошь было социалистическим (как нельзя этого всерьёз утверждать применительно и к любым другим периодам советской истории). И в то время, и в последующем именно вопрос качества партийных кадров был и оставался главным фактором (хотя не сбрасывая со счетов и объективные условия общественного существования), определявшим степень влияния партии на общество, её победы и, вновь смею подчеркнуть, поражение (пусть и временное) в 1991 году. Думаю, что утверждать обратное — это как раз таки и впадать в экономический детерминизм,  уповая только на объективные законы экономического развития и совершенно исключая роль личности в истории, чего, конечно же, не делали ни Маркс, ни Ленин. А значит, кадровый вопрос — вопрос укрепления партии и расширения её рядов за счёт лучших, наиболее прогрессивных представителей нынешнего общества, невзирая на социальное происхождение, и сегодня является главным. Сегодня особенно, учитывая остроту складывающейся ситуации. Вот то, что я хотел сказать в прошлой статье и на чём продолжаю настаивать.    

Настаиваю я и на том, что Коммунистическая партия единственная в состоянии спасти всё общество буржуазной России – так же, как в годы революции и гражданской войны РСДРП(б)-РКП(б) спасла не только рабочих и крестьян-батраков (утверждать обратное – значит прямо противоречить фактам), но и в основном мелкую буржуазию, представленную теми же крестьянами, а также и крупных буржуа, и значительную часть дворянства, оставшихся с Советской Россией и выступивших на стороне большевиков (либо просто занявших хотя бы формальный нейтралитет), а также представителей других категорий именно буржуазного общества старой России (ведь не будете же вы, уважаемые оппоненты, всерьёз утверждать, что то общество было уже социалистическим), которых в противном случае, в случае поражения большевиков, ждало бы уничтожение страны со всеми вытекающими последствиями и для их судьбы. Можно, конечно, предположить, что критиковавшие статью товарищи выступают против спасения кого бы то ни было, кроме рабочих и крестьян, но это уже, извините, не наш, как мне кажется, метод — уж очень он в таком случае напоминает режим Красных Кхмеров во главе с Пол Потом и Иенгом Сари.

Неубедительной, на мой взгляд, выглядит и попытка показать якобы имеющееся в моей статье противоречие в рассуждениях, для чего критики приводят из неё следующий отрывок, будто бы опровергающий те положения, которые были освещены сейчас: «При серьёзных социально-экономических потрясениях даже эта филистерская серость, точнее, её наиболее сознательная часть, способна на радикальные настроения и революционный порыв. Но здесь мы должны учитывать, что революционность эта непоследовательная, неустойчивая и половинчатая. Что мещанские массы и мелкая буржуазия — крайне ненадёжная публика, которая в любой момент откачнётся от революционного движения даже в том случае, если инспирировано оно будет в её же интересах». Для придания большей объективности критики уточняют, что это «не придирка к отдельным словам».

И вновь не понятна претензия авторов, вернее, её обоснование. Что они хотели показать этой фразой, вновь вырванной из контекста достаточно большой по объёму мысли, предваряющей конечные выводы статьи, смысл которой сводился к тому, что политическая несознательность общества, непоследовательность его действий и нестойкость его протестных позиций в силу филистерского мировоззрения ставит перед нами задачу всемерного укрепления партии? Что раз общество филистерское, то и разделяющих наши взгляды, а тем более готовых действовать по-большевистски там не найдёшь? А может, критики не согласны с самой оценкой общества? Или же, что вероятнее, всё вместе?

Здесь хотелось бы кратко отметить, что действительно не вызывает сомнений тот факт, что общественное бытие, его условия формируют мировоззрение общества в целом в ту или иную эпоху, на той или иной ступени развития. Однако это ничуть не исключает появления в то же самое время прогрессивно мыслящих личностей, сформировавшихся ввиду индивидуальных условий развития под влиянием тех или иных факторов, отличных от господствующих в обществе. Иначе у нас не было бы людей, ставивших злободневные вопросы и поднимавшихся на борьбу против реакции, насилия, угнетения, несправедливости и косности.  Людей, зачастую выступавших против интересов своего сословия, своего класса; людей, чья деятельность легла в основу революционного движения, указала последователям, а затем и трудящимся массам единственный путь освобождения от ига неволи (в том числе и путем своих проб и ошибок). Иначе не знали бы мы ни дворянский (декабристы, А.И. Герцен и другие),  ни разночинский (революционные народники), ни пролетарский (большевики) этапы революционной борьбы, да и самой революции никогда бы не увидели. Мыслить иначе, не допуская появления в буржуазной филистерской массе ростков нового, социалистического, революционного мышления, — это значит отказаться от диалектики, это значит, ступить на позиции метафизичности бытия, отказав ему в возможности развития, что, конечно же, не соответствует действительному положению вещей в этом мире. Не думаю, что мои критики мыслят так в действительности. А это ещё раз подводит к мысли, что писался разбор моей статьи наспех, многие положения его были приведены лишь для объёмности, для придания ему объективности в целом, что должно было прикрыть ту главную обиду, ради ответа на которую он и затевался, и которая просто сквозит в их публикации, но об этом чуть позже.

При всём уважении к оппонентам нельзя согласиться и с их взглядами на сегодняшнее общество, как обладающее чуть ли не пролетарским классовым сознанием и чуть ли не сегодня поднимающееся на сознательную борьбу с угнетающим его буржуазным режимом. Я думаю, что достаточно подробно показал и обосновал перерождение некогда советского народа в современное мещанствующее общество — в общество людей, движимых в основной своей массе лишь интересами личными, притом меркантильными. Практики — те, кто часто и непосредственно сталкивается с населением, работает с ним, в том числе и в рамках протестов, со мной согласятся в такой оценке (как согласились многие в комментариях к моей статье на сайте РУСО, хотя их мнение было аккуратно опущено при работе над критическим ответом, а вот мнение удобное наоборот было приведено). Обычно даже у, скажем так,  наиболее сознательных граждан дело дальше разговоров не идёт, а поднять их на протест могут лишь те проблемы, которые их касаются остро и напрямую, и трудовые коллективы здесь совсем не исключение.

Каждый из нас может в этом убедиться. Много ли людей приходят на наши митинги и демонстрации, посвящённые революционным датам или даже политическим протестам (например, против повышения тарифов на ЖКХ, против фальсификаций и т.п.) в той же Москве? Особенно если исключить из числа пришедших партийные делегации, приезжающие со всей центральной России? А ведь каждое из этих мероприятий могло бы перерасти в серьёзнейший акт политической борьбы (для того мы их и проводим), если бы их поддержали имеющиеся рабочие массы. Одной из основных форм классовой борьбы и организационного сплочения рабочих являются забастовки, особенно всеобщие. Много ли таких политических забастовок прошло в последнее время, несмотря на всю деятельность партии? Может, даже всеобщих? Нет, ничего этого не было, и мы это прекрасно знаем. А не было их по большому счёту потому, что на наши призывы пока никто из числа «сознательных» рабочих или служащих не откликнется. Не откликнется до тех пор, пока их не прижмёт окончательно, пока вопрос не будет касаться непосредственно их бедственного, катастрофичного положения, серьёзно угрожающего этим мещанствующим (вновь смею это утверждать) массам.

И это показали даже те акции протеста, которые были организованны против пенсионной реформы. Да, вышло солидное количество людей (смею заметить, совершенно разных социальных групп, а отнюдь не только рабочих — я сам был на этих акциях в Москве, и не только там, и с участниками разговаривал) — более ста тысяч, но для Москвы это далеко не внушительный показатель, тем более по такому социально значимому вопросу (что касается регионов, картина в них была пропорционально схожая). Сомневаетесь? Сравните с социально-политическими протестами, например, в Чили, вызванными даже по нашим меркам мизерным повышением платы за проезд. Да и надолго ли хватило наших протестующих масс? На три митинга, каждый из которых продемонстрировал тенденции к сокращению участников. Может, там было то самое движение классов, которое я, по мнению критиков, «в упор не вижу»? Его не было. Потому, что любое движение классов (в том контексте, в котором его употребили авторы разбора в «Правде») начинается с осознания своих классовых интересов, за которым следует упорная борьба за эти интересы, — и именно с позиций классовых, а не с позиций разрешения проблемок в интересах отдельных лиц или незначительных группок.

Классовая борьба была тогда, когда в 1896-1897 гг. разразилась «Петербургская промышленная война», когда вслед за Путиловским заводом начинала бастовать большая часть Европейской России, когда вслед за Баку летом 1903 года вспыхнула всеобщая стачка на юге России, и т.д. – вот это была действительная борьба рабочего класса, пусть пока и с экономическими по преимуществу требованиями, но общая, солидарная борьба за общие интересы. Где такая борьба сегодня?  Приведите примеры! Но только примеры действительные, без натяжек и передёргиваний. И тогда я соглашусь, что движения классов «в упор не вижу».

Значит ли всё вышесказанное, что не нужно работать с трудящимися и другими слоями населения, так или иначе находящимися в оппозиции к власти и испытывающими в той или иной степени угнетение? Конечно же, нет. Но подобных утверждений я нигде и не делал. Наоборот, нужно работать со всеми этими категориями населения, невзирая на то, что 99 человек из 100 предпочтут занять выжидательную позицию. Но вот те единицы, которые готовы действовать, у которых достаточно для этого сознания, мы обязаны привлечь к партийной работе и тем выполнить основную задачу, стоящую сегодня перед нами, – укрепить партию перед грядущими потрясениями, подготовить её к политическим битвам. И речь здесь идёт не об опоре партии, а о том, чтобы было кому опираться, — в противном случае ни о каком положительном исходе не может быть и речи.

Поддержка широких масс к большевикам пришла не сразу, пришла не вдруг, по причинам, в некоторых моментах (но только в некоторых) довольно схожим с сегодняшним нашим положением, но когда она пришла в результате самоотверженной работы ленинцев, партия оказалась к ней готова, и это спасло положение. А готова она к ней оказалась потому, что деятельность В.И. Ленина и других видных большевиков изначально  — со II Съезда партии, когда их еще вернее было бы назвать твёрдыми искровцами, — была направлена на построение партии нового типа, на укрепление её рядов, на создание действительно политически боевой организации, которая смогла бы не просто кинуть вызов царизму, но и свергнуть его, организовав и поведя за собой в определённый (революционный) момент массы. Так получилось, что непосредственно свергать пришлось буржуазный режим, а не царизм, но сути дела это не меняет – подобное стало возможным только за счёт той неутомимой и последовательной партийной работы, которую вели большевики, – ровно к этому я и пытался призвать в своей статье.

Один из разделов своей «критической критики» авторы озаглавили так: «Марксизм-ленинизм —  это оружие, а не склад категорий». Действительно, замечание это весьма ценное, как и то, что марксизм-ленинизм — это наука. Вот только кто же с этим спорит, кто же сии прописные истины ставил под сомнение? Никто. Но начинать авторам с чего-то было нужно, сделать, так сказать, первый шаг.

Здесь, однако, вынужден заметить, что марксизм-ленинизм как наука и как оружие в числе прочего предполагает и работу по осмыслению (разумеется, с помощью открытых научным коммунизмом принципов и законов развития) настоящего, тех или иных его особенностей, его объективной оценки, для выработки или корректировки политической практики, на основании тех условий материальной, общественно-политической жизни, которые реально существуют, а не которые кому-то хочется видеть в силу привычки или некоей удобности. Механический же перенос условий и положений прошлого, пусть и несколько схожих с современностью, но далеко не идентичных ей, например, по вопросу текущей организованности и сознательности рабочего класса – это, извините, всё же таки не совсем правильно с научной точки зрения, да и для практического дела вредно.

Очень много внимания в этом разделе авторы уделили мелочному разбору тех или иных фраз из моей статьи, указывая на их якобы идеологическую противоречивость. Но при этом, как уже отмечалась выше, весьма вольно их вырывали из контекста и ещё более смело вкладывали в них удобный для критики, хотя и отличающийся от написанного, смысл. Честно говоря, не вижу большего смысла разбирать критику отдельных моих фраз, так как сама по себе она выглядит достаточно нелепо — эдакий «сферический конь в вакууме». И не потому, что трактовка тех или иных понятий, приводимых критиками, неправильная (таких как «способ производства», «собственность» и т.п.), а потому, что эти понятия искусственно оторваны и также искусственно противопоставлены общему тексту и его смыслу. Это отмечают те читатели, которые знакомы с исходным материалом, т.е. предметом критики. Те же, кто не знаком с исходником, просто не понимают, о чём вообще идёт речь в критической статье, что хотели сказать её авторы, зачем дали такой «сырой» материал в самой «Правде». Однако на некоторых моментах, на некоторых высказываниях хотелось бы остановиться подробнее и в свою очередь задать ряд вопросов.

Для этого придётся привести достаточно большую выдержку из критического разбора: «Производственные отношения, как и производительные силы, носят объективный характер. В этом и состоит величайшее научное открытие марксизма — материалистическое понимание истории. Поэтому нелепо для коммуниста выглядит фраза, будто мы сегодня в России имеем «культивирование (?!) самых отсталых производственных отношений». По сравнению с советским социализмом существующие в РФ капиталистические производственные отношения, конечно, отсталые, но они соответствуют характеру и уровню развития имеющихся производительных сил… между капитализмом и социализмом имеется переходный период. Дальше обычно указывают, что в политике этому периоду соответствует государство диктатуры пролетариата — и это правильно, это чрезвычайно важно. Этот тип государства нужен, чтобы не мешать, а способствовать победе новых отношений собственности. Но государство переходного периода от капитализма к социализму благодаря своей экономической политике способствует ещё и переходу от капиталистических производительных сил к социалистическим, так как доставшиеся от капитализма социализму «переходные» производительные силы могут «обслуживать» оба этих типа производственных отношений. В частности, политика государства переходного периода от капитализма к социализму направлена на переход от господства машинной, индустриальной техники к автоматизации. Это всё  процессы объективные, культивировать их, как, скажем, кукурузу или сою в северных широтах, невозможно».

Рассуждения о периоде государства диктатуры пролетариата как о переходном к социализму естественно не подлежат никакому сомнению — это азбучная истина марксизма-ленинизма. Но хотелось бы несколько поговорить о «культивировании», за которое так ухватились критики.

Прежде всего, говоря о законе соответствия производственных отношений уровню и развитию производительных сил, следует всё же показать, как этот закон работает, как он проявляется на практике. Производительные силы и производственные отношения вместе составляют способ производства и тесно взаимодействуют друг с другом. Хотя определяющей стороной в этом взаимодействии являются производительные силы, однако формируется двусторонняя зависимость – производственных отношений от производительных сил и производительных сил от того, соответствуют ли (дают простор для развития) или не соответствуют им производственные отношения. То есть производительные силы общества развиваются быстрее, чем его производственные отношения, что доказывает вся историческая практика, в недрах господствующих на тот или иной момент общественно-экономических формаций, вызревают предпосылки, подготавливается переход к более прогрессивным общественно-экономическим формациям (за исключением социалистической, к ней  могут формироваться только предпосылки в недрах капитализма), именно за счёт развития производительных сил.

Однако развитие производительных сил не всегда влечёт за собой «тихое» изменение производственных отношений (как, например, при смене рабовладельческой формации феодальной), случаются и серьёзные социальные потрясения, называемые революциями (как при смене феодализма капитализмом). Почему это происходит так по-разному? Всё дело в той части общественно-экономической формации, которую марксизм называет надстроечной и в которую в том числе входят и политическая власть, господство того или иного класса. Когда-то, как при смене рабовладельческого строя феодальным, преобразования производственных отношений в соответствии с развивающимися производительными силами отвечали интересам господствующего класса (в данном случае — собственников земли), так как рабство стало малопродуктивным и невыгодным, а совершающийся переход к новому способу производства вполне сохранял за господствующим классом всю полноту власти, и потому «надстройка» в лице власти поощряла такой переход. А когда-то, как при утверждении капитализма, подобные объективные переходы к более прогрессивной формации сопровождались революциями и войнами, так как изменение производственных отношений в этом случае влекло за собой утрату могущества и смену господствующего класса феодалов народившейся буржуазией, что в корне противоречило кровным интересам феодалов-дворян. Именно в такие моменты и именно поэтому отживший своё класс феодалов, но все еще находящийся у власти и на эту власть опирающийся, делал всё, чтобы тормозить развитие новых производственных отношений, чтобы культивировать отсталые производственные отношения (феодальные), уже не соответствующие уровню развития производительных сил. Так было в Нидерландах XVI века, в Англии XVII в., во Франции XVIII в., в России XIX в.

Думаю (учитывая уровень своих критиков, а если уж ошибаюсь – настоятельно рекомендую почитать историю России XIX века), нет нужды подробно расписывать все те законы и ограничения, издававшиеся в интересах феодальных помещиков, государством дворянской диктатуры, которой являлась Российская империя. Эти законы являлись не чем иным, как препятствием на пути развития буржуазных производственных отношений, не чем иным, как культивированием, как «искусственным взращиванием» отсталых производственных отношений феодализма, уже давно несоответствующих развившимся производительным силам. Это наиболее ярко нашло своё открытое выражение уже в либеральных реформах Александра Николаевича (достаточно разобрать «освобождение» крестьян и выкупную операцию, являвшиеся краеугольным камнем всех реформ), бывших мерой вынужденной (преимущественно военным поражением в Крымской войне 1853-1856 гг.) и глубоко противной и царю, и его социальной опоре – дворянству.

Конечно, можно утверждать, повторяя за народниками и эсерами, что де капитализм в России XIX века ещё не утвердился, но это не будет соответствовать фактам, блестяще изложенным в работе В.И. Ленина «Развитие капитализма в России», на которую ссылаются и сами критики. Подобное развитие событий – культивация отсталых производственных отношений вопреки объективному прогрессивному развитию производительных сил — и приводит к революционному переустройству общества, к снятию противоречий, сдерживающих развитие, к соответствию производственных отношений производительным силам. В противном случае, если бы надстройка «старой» общественно-экономической формации никогда не препятствовала развитию производственных отношений соответственно уровня и развития производительных сил (тем самым не сдерживая и их развитие), не было бы и революций, а человечество тихо-мирно-прогрессивно развивалось бы от эпохи к эпохе и уже вступило бы в коммунистическую эру.

Это пример, когда культивируются отсталые производственные отношения в интересах отживающего своё, ставшего паразитическим, но всё ещё находящегося у власти господствующего класса. Однако бывает и обратное движение – формирование и инициирование прогрессивных производственных отношений прогрессивным господствующим классом, в том числе и там, где предпосылки к ним не до конца вызрели, как, например, в русской деревне первых постреволюционных лет. В.И. Ленин неоднократно подчёркивал, что и в годы революции, и после неё  Россия была и оставалась преимущественно крестьянской страной, страной мелкобуржуазной, с чрезвычайно архаичным сельским хозяйством. И одной из первоочередных задач советской власти является именно формирование социалистических отношений в деревне через создание советских хозяйств и крестьянских артелей, через развитие кооперации, через формирование системы льгот, режима, так сказать, «наибольшего благоприятствия» таким совместным хозяйствам, через оснащение их передовой техникой. Так, в статье «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата» В.И. Ленин пишет следующее: «Экономика России в эпоху диктатуры пролетариата представляет из себя борьбу первых шагов коммунистически объединённого труда, — в едином масштабе громадного государства, — труда с мелким товарным производством и с сохраняющимся, а равно с возрождающимся на его базе капитализмом.

…Государственная организация крупного производства в промышленности, переход от «рабочего контроля» к «рабочему управлению» фабриками, заводами, железными дорогами – это в основных и главнейших чертах уже осуществлено, но по отношению к земледелию это только-только начато («советские хозяйства», крупные хозяйства, организованные рабочим государством на государственной земле). Равным образом только-только начата организация различных форм товариществ мелких земледельцев, как переход от мелкого товарного земледелия к коммунистическому.

…Крестьянское хозяйство продолжает оставаться мелким товарным производством. Здесь мы имеем чрезвычайно широкую и имеющую очень глубокие, очень прочные корни, базу капитализма. На этой базе капитализм сохраняется и возрождается вновь – в самой ожесточённой борьбе с коммунизмом». 

Отсюда мы ясно видим, что в русской деревне 1918-1919 гг., там, где уже установилась советская власть, не было не просто социалистических производственных отношений (что вполне закономерно, так как социализм не формируется, не вызревает в рамках предшествующей социально-экономической формации, составляя в этом отношении известное исключение в развитии общества), но даже и предпосылок к ним. Более того, В.И. Ленин пишет о деревне, о крестьянстве, как о чрезвычайно прочной базе капитализма, указывает на то, как и каким образом предпринимаются первые шаги именно для начала формирования социалистических отношений в деревне, и делает это именно пролетарское государство: ««советские хозяйства», крупные хозяйства, организованные рабочим государством на государственной земле».  Что это, как не культивация производственных отношений? Более того, создание пролетарской властью благоприятных экономических, фискальных, хозяйственных и технических условий именно для кооперативных и артельных крестьянских хозяйств, как в 1920-е, так и особенно в 1930-е, побуждение крестьян таким образом к их организации, к вступлению в них, есть не что иное, как именно «взращивание», если хотите, социалистических производственных отношений в деревне.

Конечно, здесь можно воскликнуть, что социалистические отношения иначе и не формируются — только лишь после установления власти пролетариата и её работы на переход к социализму в рамках пролетарской диктатуры — так ведь с этим никто и не спорит. Вопрос в другом: культивирование тех или иных производственных отношений, формирование определённых условий для их существования — когда-то регрессивных (что, как правило, заканчивается революциями, при наличии и других известных условий), когда-то прогрессивных — имеют место быть, это подтверждает историческая практика.

В связи с этим хотелось бы указать на ещё один момент, относящийся ко дню сегодняшнему. В своём  разборе критики заявляют, что автоматизация (компьютеризация, роботизация — добавлю я), проводимая в рамках государства переходного периода (пролетарской диктатуры), создаст ту необходимую базу производительных сил, которой будут соответствовать социалистические производственные отношения и которая укрепит эти отношения. Само по себе это утверждение не вызывает сомнений, правильность его очевидна. Но нельзя не отметить вновь, что необходимой — безусловной, если хотите — предпосылкой возникновения таких производственных отношений опять-таки служит именно политическая власть пролетариата, власть пролетарского государства, служит надстройка.

В противном случае мы имеем ровно то, что сегодня можно видеть в целом ряде высокоразвитых стран мира – таких, как Япония, Китай, Германия, США, и т.д., где уровень автоматизации и роботизации производства достиг невиданных ранее высот (то есть условия для введения социалистических производственных отношений куда как более благоприятные, чем в России начала XX в.), а производственные отношения как были, так и остались капиталистическими, так как политическая и государственная власть в этих странах по-прежнему находится в руках буржуазии.

Хотелось бы ещё раз привести слова В.И. Ленина, напрямую касающиеся разбираемого нами вопроса: «Социализм – это государственно-капиталистическая монополия, обращённая на благо народа и потому переставшая быть государственно-капиталистической монополией». «Обращённая кем и каким образом?» — хотелось бы мне спросить моих оппонентов. Не пролетарской ли властью, не с помощью ли введения (культивации, формирования, создания необходимых для этого условий, как в русской деревне) социалистических производственных отношений, пока невозможных без этой власти (а в случае с современными флагманами капиталистического развития — ещё невозможных)? Не прямо ли указывают эти слова В.И. Ленина на огромную роль и влияние надстройки на производственные отношения? Отрицать подобное влияние – это по сути означает скатываться на позиции экономистов, превозносить и абсолютизировать стихийность общественно-экономических процессов (а ведь мы знаем, что только там и только тогда возможно свержение буржуазного господства и свершение социалистической пролетарской революции, где и когда существует прогрессивный, обладающий классовым сознанием пролетариат и его политический авангард в лице Коммунистической партии, целенаправленно ведущих борьбу с паразитической буржуазией), а значит, отрицать важность и необходимость политической классовой борьбы рабочих и её логического для всякого марксиста завершения – диктатуры пролетариата.

В качестве критикуемой приводится и следующая цитата: «Мы не можем не признать, что имеем дело с экстенсивно-ресурсной экономической системой колониального типа, характер которой можно определить как монопольно-капиталистический, включающий в себя серьёзные элементы феодализма». Здесь хотелось бы лишь отметить:  из дальнейшего текста следовало, что понятие «феодализм» применялось ни к экономической системе, ни к организации самого процесса производства, ни к производственным отношениям, а к отношениям распределения и контроля этих монополий между правящими кланами, к отношениям, сложившимся в рамках чиновничье-олигархической власти. И эти отношения так или иначе не могут не оказывать воздействие на экономику в целом. В представленном же варианте эта фраза действительно выглядит достаточно нелепо, но таковая задача, вероятно, и ставилась авторами.

То же самое относится и к обрубленной авторами фразе о том, что «…образовавшиеся гигантские монополии в силу целого ряда причин не генерируют в современной России монополистического капитализма в его чистом виде». В таком виде из неё понять что-либо, конечно же, невозможно, если не ознакомиться с дальнейшим текстом, в котором разъясняется эта мысль, что «наши» гигантские монополии в основном образовались отнюдь не в виде огромных промышленных комплексов, представленных сотнями предприятий тяжёлого машиностроения, металлообработки и т.д., дающими необходимую концентрацию рабочего класса (без чего не может быть его организованности и сознательности), а в виде ресурсного сектора, ввиду чего нельзя не констатировать малую численность, слабую организованность и ещё более слабую сознательность этих трудящихся.  Вот так выглядела полная, законченная мысль, и вот в какой обрывок фразы не без умысла, как я считаю, её превратили критики.

Что же касается опровержения положения о том, что сегодня в стране экономика колониального типа, а сама Россия — буржуазная и колониальная, и апеллирования к тому, что В.И. Ленин никогда не называл РИ колонией, хотя в ней также присутствовал иностранный капитал, которому принадлежали целые отрасли производства, то тут нужно разбираться.

Прежде всего давайте дословно выясним, каковы признаки колонии, дадим их точное определение, для чего заглянем в Политический словарь под редакцией профессора Б.Н. Пономарёва («Госполитиздат». М.,1956 г.), в котором читаем: «…Большинство колоний представляют собой страны, богатые полезными ископаемыми и имеющие благоприятные условия для развития промышленности и сельского хозяйства. Однако империалисты препятствуют развитию промышленности в колониях (кроме добычи ископаемых, первичной переработки с.-х. сырья и транспортных предприятий, обеспечивающих экспорт). Уровень производства в колониях и зависимых странах чрезвычайно низок и составляет лишь 5% промышленного производства стран капитализма. Превратив колонии и полуколонии в аграрно-сырьевые придатки своей индустрии, империалисты искусственно перестраивают экономику этих стран, придавая ей уродливый, однобокий характер…»

А теперь, положа руку на сердце, давайте честно скажем, нравится это кому-то или нет, относятся ли эти признаки к современной России, конечно, с известными поправками на день сегодняшний? Ответ очевиден и напрашивается сам собой, если только мы не захотим кривить душой. Примеры, его подтверждающие, мы найдём на каждом шагу: от добычи и экспорта непереработанной нефти, газа, металлов и прочих статей сырьевого экспорта  до варварской вырубки, фактически уничтожения Сибири и вывоза её леса в виде необработанного кругляка в империалистический глобалистский Китай, всё больше и больше закабаляющий сегодня не только Россию, но и многие другие страны постсоветского пространства, страны Африки и т.д. Именно на это (варварский экспорт сырья за бесценок) направлены и основные транспортные коммуникации, имеющиеся или строящиеся в данный момент в нашей стране, как, например, различные «нефтяные потоки». Или, может, подавляющая масса промышленной продукции, станков и оборудования, аппаратуры, программного обеспечения для ещё имеющихся предприятий, в том числе и ВПК, производится в нынешней России, а не ввозится из-за рубежа? Или, может, экономика России не носит сегодня уродливый, однобокий характер ресурсного придатка мировой капиталистической системы, а по уровню промышленного развития и производства РФ входит в числе лидеров мира?

Идём дальше. Вы говорите, что В.И. Ленин никогда не называл РИ колонией, несмотря на присутствие в ней иностранного капитала? Что же, это вполне справедливое замечание. Но проводя здесь аналогию с современной Россией, вы упускаете из виду серьёзно изменившееся положение сегодня. РИ действительно имела серьёзное присутствие иностранного капитала в промышленности вообще, в различных её отраслях в частности – его доля доходила до 70%, 80%, 90%. Однако рассуждая о её политическом положении и суверенитете, не стоит забывать, что РИ далеко не была индустриальной, промышленно развитой страной. Уровень её промышленного потенциала был крайне низок, и засилье здесь иностранного капитала совсем не ставило под полный или хотя бы превалирующий контроль экономику царской России от ведущих империалистических держав. Основные средства производства аграрной России, прежде всего земля, находились в собственности доморощенных воротил – буржуа и помещиков, а также и самого государства. Однако и превалирующий контроль над такой важной в XX в. составляющей национальной экономики, как промышленность, позволял ведущим империалистическим державам (прежде всего Великобритании и Франции) оказывать на отсталую царскую Россию решающее влияние, закабаляя её в том числе и с помощью кредитования. 

Сегодня же не только в промышленном секторе экономики России, в том числе и в крупнейших государственных компаниях, к которым вы апеллировали, превалирует иностранный капитал (посмотрите на советы директоров этих формально государственных компаний). И не только основные финансовые средства находятся в иностранных банках, но и земля, недра, леса, в том числе и под видом ТОРов, долгосрочной аренды, переданы в руки иностранцам, а это даёт уже совершенно иную картину, отличную от положения РИ. Примечательно и то, в сравнительной характеристике этих двух враждебных простому человеку Россий, что царская так или иначе стремилась к расширению пределов своей территории и своего влияния (то есть вела подлинно имперскую политику). Нынешняя же лишь теряет территории (если не сказать раздаёт), а стремится лишь к обогащению нескольких околовластных кланов, продвигая интересы подконтрольных им корпораций в своей «имперской» политике, больше похожей на расторговку со своими зарубежными кураторами, чем на расширение пределов и могущества государства.

Нельзя оставить без внимания и утверждение критиков о том, что если Россия колония, то и борьбу должна вести буржуазия, а трудящиеся, мол, сплотиться вокруг неё, к чему, по их мнению, и призывает Кремль.  Сразу отметим, что если Кремль именно к этому и призывает, то лишь опосредованно, через так называемый НОД Фёдорова, являющейся не чем иным, как сборищем городских сумасшедших, и ровно так и воспринимаемый в обществе. Кремль же ведёт более тонкую пропагандистскую политику, пытаясь использовать концепцию «осаждённой крепости» и придать ей форму советского патриотизма (усиленно эксплуатируя для этого тематику ВОВ, хотя и извратив её великий смысл на свой ущербный лад), но с совершенно чуждой всему советскому буржуазной сутью (естественно, эти топорные попытки обречены на провал). И это совершенно не одно и то же с призывами к национально-освободительной борьбе. Что-то подобных официальных заявлений (о России-колонии) от официальных лиц пока ещё не было. Это во-первых.

Во-вторых, оставив пока в покое современную Россию, хочу заметить: история революционного движения знает неоднократные примеры, когда в результате так называемой национально-освободительной борьбы колониальных стран, сопряжённой с борьбой против «собственного» правящего буржуазно-колониального режима (ведь не везде же было, как в Британской Индии XIX в., возглавлявшейся по сути непосредственно Британской колониальной администрацией; где-то были и марионеточные, предательские режимы из числа «своей» элитки), во главе которой стояли коммунистические партии, государственная власть в форме диктатуры пролетариата оказывалась именно в их руках, что открывало широчайшие возможности для создания необходимых условий для подготовки и проведения социалистических преобразований. Самый яркий тому пример — приход к власти Коммунистической партии во главе с Мао Цзэдуном в Китае, создание и существование КНР при Мао. Нетрудно найти и другие подобные примеры.

Наиболее, так сказать, обличительным, эмоциональным, прямо-таки патетическим у критиков оказался последний раздел: «Без рабочих, без народа — мы пустышки». Я постараюсь опустить весь «высокий слог» и, по моему скромному мнению, не совсем уместный там пафос (как-то уж очень искусственно он там смотрится) и ответить кратко и по существу предъявленных мне обвинений, не цепляясь к отдельным словам и фразам, как частенько делали критики (хотя можно было бы начать с критики самого названия раздела, в котором рабочие отождествляются с абстрактным понятием «народ». Народ-то, он же тоже разный: и крупная буржуазия, и олигархия, и правые радикалы – это всё народ).

Прежде всего хотелось бы искренне предостеречь авторов от увлечения данными Росстата, ссылками на которые изобилует раздел, иначе нам нужно принимать на веру и утверждения ведомства о сокращении бедности, росте уровня жизни, производства, экономики, высоких рейтингах президента и «ЕР», ну и о прочих «чудесных» данных российской действительности. В целом в разделе прежде всего критикуются характеристика и оценка численности рабочего класса современной России. Давайте определимся, что мы вкладываем в это понятие.

Если опираться на тот смысл, который вкладывал И.В. Сталин, то того рабочего класса сегодня не существует и вовсе, так как все трудящиеся сегодня эксплуатируются буржуазией.

Если рабочему классу, пролетариату дать классическое определение – человек, не имеющий никакого имущества, кроме собственных детей, то и такую категорию мы не найдём благодаря советской власти, обеспечившей граждан квартирами, домами, дачами и прочим имуществом, использующимся ими и сегодня.

Если говорить о рабочем классе именно как о классе — то есть осознающим себя как класс, свои классовые интересы и солидарно за них борющемся, то и таких примеров в сегодняшней России будет крайне мало (думаю, я достаточно обоснованно показал это в предыдущем материале, и любой практик, кто непосредственно сталкивается в своей работе с сегодняшними трудящимися, это непременно подтвердит).

Если же вложить в понятие рабочий класс тот смысл, который приводят авторы, а это все наёмные работники: и менеджеры, и клерки, и учителя, и врачи, и даже директора компаний, как заявляли мне некоторые знакомые (ведь наемные же работники(!)),  все они входят в это определение. Но при таком подходе Росстата и вслед за ним критиков сохранит ли само разбираемое нами понятие ту классовую сущность настоящего рабочего, о которой мы говорим? Ответ очевиден. Именно об этом я и написал в своей статье. Именно эту проблему я и хотел осветить. И не для того, чтобы посыпать голову пеплом, а для того, чтобы учесть подобный момент в нашей партийной работе, для того, чтобы находить прежде всего сознательных рабочих и усиливать ими наши партийные ряды, а также всех тех, кто разделяет наши взгляды и готов непосредственно бороться за реализацию наших программных целей и задач, в том числе просвещая трудящихся, а не только уповать на стихийность движения масс, что в корне неверно и к чему по сути призывают критики своими успокоительно-убаюкивающими утверждениями чуть ли не о революционном движении масс и классов сегодня, которого «я не вижу».

Вы не согласны с моим утверждением о разрушении сознательного ядра рабочего класса, о планомерном сокращении его численности? Загляните даже и в официальную, столь любимую вами статистику и вы увидите десятки тысяч уничтоженных промышленных предприятий — здесь даже пропагандистских способностей Росстата не хватает, чтобы скрыть и замолчать ужасающую правду.

Вы в качестве доказательства борьбы рабочих приводите статистику забастовок, а где я отрицал их наличие?! Наоборот, в предыдущем материале я подчёркивал, а вы в своём ответе подтвердили и статистическими данными, что «рабочие выступления свелись к отдельным локальным актам: забастовкам, митингам, даже выступлениям и бунтам, но отдельным и потому неопасным. (Борьба против отдельных представителей буржуазии никогда не приведёт к достижению власти пролетариатом и является борьбой несознательной. Противостояние же всему классу эксплуататоров только и может стать залогом победы рабочего класса в борьбе за свои права и кровные интересы)». Ещё раз заострим внимание – только организованная, солидарная борьба пролетариата в результате осознания своих общих интересов может свидетельствовать о формировании его как класса и является залогом успеха этой борьбы. Такой борьбы мы сегодня не видим не только в рамках страны или какой-то отрасли, но и зачастую даже отдельных предприятий. Я готов и с радостью признаю эти свои рассуждения ошибочными, если вы мне приведёте такие примеры солидарной борьбы современного пролетариата в современной России (хотя бы отраслевые стачки, хотя бы региональные забастовки), но их нет, несмотря на всю работу партийных отделений на местах и партии в целом.

Авторам не нравится моя характеристика большинства современного общества, как обывательского, – вспомните ещё раз наши партийные митинги в Москве, каждый из которых при желании и сознательном движении масс мог бы превратиться в мощное средство борьбы за интересы трудящихся и других категорий общества. Вспомните протесты против пенсионной реформы – стойкими ли оказались массы, несмотря на все усилия нашей партии? Посмотрите на те протесты, которые сегодня организовываются Рашкиным и МГК в Москве, вам это будет нагляднее — все они проходят только на основании непосредственно затронутых, сугубо бытовых интересов той или иной группы граждан, того или иного района столицы. Они даже друг друга не поддерживают, хотя проблемы их схожи, проблемы их одного порядка.

Вы отрицаете мелкособственническую в основном психологию позднесоветского общества? А ведь именно эта идея, овладев в основном массами советских граждан, стала той материальной силой, которая позволила развалить СССР. Вспомните те реалии конца 1980-х – начала 1990-х, когда всё было пронизано собственнической пропагандой. Вы никогда не видели в гаражах и сараях рабочих токарные и фрезерные станки, перекочевавшие туда с некогда родных заводов? А ставшие собственностью работников автобаз (если им повезло чуть больше, чем другим, разумеется) КамАЗы и ЗИЛы, автокраны и т.д. и т.п? А ведь всё это было в начале 1990-х. И вы говорите, что это общество было свободно от психологии собственника?! Может, оно ещё и сопротивлялось именно в тот момент, в 1991 году, происходящим процессам? Нет, тогда нет. Отрезвление произошло позднее и вылилось в том числе в события 1993 года, но это было именно отрезвление, крушение несбывшихся надежд на новую «райскую» жизнь.

Вы разве не видели огромные очереди из тех, кто подавал документы на приватизацию квартир? Очереди столь масштабные, что этот процесс растянулся на годы. Вы хотите сказать, что тот грандиозный пусть даже и обман общества, который произошёл в то время, мог случиться без тех, кто, перефразируя великого поэта, «сам обманываться был рад»?

Вы обвиняете меня в том, что я виню людей в продаже ваучеров?! Ну это чистой воды подлог и передержка. Нигде в своём тексте я не пишу такого. Это, я извиняюсь, придумано для того, чтобы спровоцировать читателя на эмоции. Пишу же я совершенно о другом — о том, что ушлыми дельцами, в том числе и директорами предприятий, в том числе и бывшими комсомольскими и партийными работниками, давно уже в душе порвавшими с нашей идеологией (примеров масса — от Ходорковского до Березовского), граждане были обмануты в афёре с ваучерами и поставлены в такие условия, в том числе и невыплатами зарплат, и обнулением вкладов, когда были вынуждены продавать ваучеры за бесценок этим деятелям (может, это тоже мне показалось, может, и этого не было, и я вновь возвожу напраслину на честных людей и «успешных бизнесменов»?). И виню я в этом уж, конечно, не население, а подобных субъектов, подонков  и перевёртышей – это прямо видно из текста моей статьи, если, конечно, не пожелать увидеть в ней нечто другое — то, что удобно в данный момент. Ну тут уж, извините, любой будет бессилен.

Ну и наконец мы добрались до главного момента, который, я убеждён, и стал причиной столь критического ответа на мою публикацию. Это вопрос о предателях-партбилетчиках, о перевёртышах, о контрреволюционерах, скрывавшихся под маской партийных товарищей, о карьеристах и приспособленцах, которых, конечно же, было куда как больше, чем откровенных предателей, если вообще можно измерить степень предательства. Честно говоря, я не до конца понимаю столь бурную реакцию — прямо-таки кровную обиду, какую-то особенно глубокую личную рефлексию по поводу вопроса, уже неоднократно поднимавшегося в том числе и в партии. В чём причина — какая-то большая загадка. Но привело это к тому, что желание отплатить автору было столь велико, что вновь был откровенно искажён, подменён смысл моих слов.

Судите сами. Критики в своей статье говорят, что всех (!) партийных работников я «чохом» обвинил в предательстве, а ведь среди них были и те, кто восстанавливал партию в 1992 году, кто остался ей верен, в том числе до сих пор. В качестве обоснования они приводят следующую выдержку из моего текста вот в таком её варианте: «Бывшие партбилетчики с душонками уличных торговок самого низкого пошиба, думавшие и стремившиеся не к тому, чтобы спасти Советскую Родину, используя свои должности и авторитет, а как бы хапнуть акции и активы предприятий, превратиться под шумок в их хозяев, обеспечить себя рентой и дивидендами в полном соответствии с самой пошлой мечтой самых пошлых мещан-обывателей». Даже из этого куцего обрубка фразы вовсе не следует, что речь идёт о всех партработниках — не надо выдавать свои хотения за мои мысли, не надо придумывать то, чего нет. А вот как выглядит эта мысль в оригинале: «…некогда могучих производственных отраслей Советского Союза, доставшихся после разрушения СССР бывшим партбилетчикам с душонками уличных торговок самого низкого пошиба, думавших и стремившихся не к тому, как спасти Советскую Родину, используя свои должности и авторитет, а как бы хапнуть акции и активы предприятий, превратиться под шумок разрухи в их хозяев, обеспечить себя рентой и дивидендами в полном соответствии с самой пошлой мечтой самых пошлых мещан-обывателей».

Скажите мне, товарищи-критики, у нас что, все партработники получили «целые отрасли» или хотя бы «акции и активы предприятий», «превратились в их хозяев»? Или это были лишь единицы? Нет или да? Что же вы тогда так «чохом», так неразборчиво и безосновательно кидаете такие серьёзные обвинения? Где вы вообще увидели слово «партработники», когда речь шла о совершенно определённой категории, всегда носившей название «партбилетчики»? Извините, но это именно вы «чохом» всех партработников записали в партбилетчиков – с чем связана такая ваша рефлексия, я решительно не понимаю. Разбирайтесь сами. И зачем вы сюда приплетаете (другого слова и не подберёшь) тех, кто партии остался верен? Где о них речь в моей статье? Зачем приводите фамилии таких партийных руководителей:  «Кстати, ни на день не покидали своих постов первые секретари обкомов КПСС (КП РСФСР) Б.Ф. Зубков (Пенза), В.Д. Кадочников (Свердловск), В.С. Романов (Самара), Н.И. Сапожников (Удмуртия), В.А. Сафронов (Алтайский край), В.С. Чертищев (Тюмень), В.С. Шурчанов (Чувашия) — которые и тогда, и сегодня, кто здравствует, остались с партией». (Вот уж действительно, «ради красного словца не пожалеют ни мать, ни отца»). У них что, есть целые отрасли собственности, а может, они олигархи? На основании чего вы их подогнали под обоснование ваших, прямо говоря, нечистоплотных обвинений? Да нет никаких оснований. Вы это сделали, чтобы придать эмоциональную составляющую и весомость вашим выпадам.  Вот это и есть чистой воды спекуляция на именах заслуженных партийных руководителей, так поступать нечестно.

Но вернёмся к состоянию общества позднего СССР, его мировоззрению, чтобы разобрать этот вопрос, давайте рассмотрим его на примере состояния партии, как слепка с этого общества (опять-таки с исключениями — вынужден оговориться, чтобы мои слова вновь не были истолкованы, как вздумается). В поздней КПСС было почти 19 млн. человек. Для корректности давайте возьмём КП РСФСР  – её численность (с учётом выходов из партии ранее, что тоже характеризует общество) в 1990 г. составляла около 10 млн. человек. К 1 августа 1991 года – 6,8 млн. человек. После же восстановления, в 1992 году, в ней (КПРФ) насчитывалось около 500 000 человек. Могло ли такое снижение произойти, если бы общество в целом было свободно от мелкособственнической психологии, если бы сохранило верность идеалам коммунизма, делу Ленина, если бы в КПСС не было приспособленцев, карьеристов и партбилетчиков? По-моему, эти факты чрезвычайно хорошо, объективно характеризует внутренний мир того социума, как и настроения тех, кого называют партбилетчиками. С другой стороны, еще раз подчеркивают самоотверженность и стойкость, убежденность тех, кто остался партии верен, в столь непростое, враждебное для нее время.

Вы говорите, надо проводить серьёзный анализ образования, происхождения и т.д. и т.п. тех, кто предал партию, чтобы понять причины этого. Выборка в 9,5 млн. человек столь велика, что будет включать в себя все категории населения и характеризовать будет не особые условия для того или иного «дезертира», а скорее иллюстрировать состояние общества в целом — вам ли, как учёным, этого не знать? Если уж на то пошло, я предложил бы другое: чтобы понять, как и в каком направлении действовать дальше (где и как искать соратников), нужно проанализировать данные тех людей, кто остался партии верен (хотя вы, извратив мои слова, и записали их зачем-то в партбилетчики).

В заключение хотелось бы сказать, что мы должны не лакировать действительность, не успокаивать и убаюкивать сами себя надуманными выводами о революционном движении масс, о классовой сознательности могучего пролетариата и прочими приятными, но вредными как с точки зрения политического анализа, так и политической практики, утверждениями, не всегда соответствующими действительному положению вещей. Мы должны провести анализ сегодняшнего, критического во всех смыслах как внутреннего, так и внешнего положения России, учесть все факторы и особенности идущих общественно-политических процессов, укрепить партию за счёт наиболее сознательных, наиболее твёрдых в своих убеждениях товарищей и быть готовыми к тому, чтобы в момент неизбежной катастрофы, приближающейся все более, взять ответственность на себя и, возглавив массы, спасти гибнущую страну. Кроме нас, выполнить такие задачи некому. Но сделать этого без серьёзной работы как теоретической, так и практической будет нельзя – это я и хотел сказать в предыдущей статье, это повторяю и сейчас.

Я искренне приветствую критику, теоретическую полемику – именно она помогла вывести ту единственно верную Ленинскую линию, которая привела большевиков к победе, а гибнущую Россию к спасению, которая помогла многим партийным товарищам, находившимся на различных уровнях партийного здания, вернуться на правильный путь, если они в чем-то заблуждались.  В том случае, если моя позиция не верна, а выводы ложны, то ваша критика и полемика, основанная на непреложной логике марксизма-ленинизма, на объективной оценке происходящих процессов, должна помочь и мне изменить свою позицию, в целом способствовать выработке наиболее правильной сегодня политической тактики – для того и существуют партийные дискуссии. Но это должны быть именно дискуссии, а не подлоги и передержки, имеющие целью далеко не выяснение истинного положения вещей сегодня.

С уважением

А. Веселовский,

секретарь Тамбовского обкома КПРФ