Яков Злобин предлагает после возрождения социализма выстроить молодёжные организации по половому принципу. Согласиться с таким «принципом» не могу, поскольку много лет назад видел его в действии и был свидетелем его преодоления, как сейчас говорят, переформатирования. 

Я не знаю, по какому принципу функционировали общеобразовательные школы до Великой Отечественной войны, но в её время властям пришлось прибегнуть к раздельному обучению мальчиков и девочек. Дело в том, что очень большое количество мальчиков росли без отцов. Без их контроля очень быстро становились хулиганами, так вот отцовский контроль над ними должны были осуществлять в школах преподаватели мужчины, которых было достаточно много. Методы воспитания были достаточно суровыми, «оставить без обеда» — задержать на два-три часа после уроков — было одним из самых мягких наказаний, но были и другие.

Мой школьный учитель пения однажды стал моим соседом по квартире. При случае я его спросил:

   -Андрей Кузьмич, а зачем вы щёлкали нас по затылкам своим смычком, во время нашего пения.

   -А как же вас не щёлкать, если вы вместо «В лесу родилась ёлочка» пели: «Как Андрею Кузьмичу в попу вставили свечу,/Ты гори-гори, свеча, у Андрея Кузьмича!» А ведь этот с позволения сказать стишок придумали задолго до вас другие хулиганистые ребята.

Да, мне вспомнилось, что я тоже пел этот шансон и смычком по затылку от  него тоже получал, хотя и не очень сильно. 

Наверное, некоторые читатели уже поняли, что я учился в мальчиковой школе. Так и было, хотя и недолго, один год, в первом классе, но помню одно характерное обстоятельство. Мы, первоклашки, были весьма задиристым народом. Зимой, после уроков, катались на портфелях с близлежащей горки, и в суете не обходилось без столкновений, завершавшихся маханием кулачёнками с разбитием носов, губ и синяками. 

Казалось бы, ребята из старших классов, проучившиеся несколько лет, должны были бы притереться друг к другу, не конфликтовать, ан нет!  — доводилось видеть и более кровавые стычки ребят из старших классов. Некоторые конфликты, возникшие в школьные годы, продолжались и гораздо позже. Моему старшему брату через пять или семь лет после окончания школы в некоей суете на танцах полоснули по лицу бритвой. Целились по глазам, однако, к счастью, попали по лбу. Он догадывался, что это дело рук одного знакомого парня, которого он побил «в честной драке» в школьные годы. 

Окончил я первый класс в мае 1954 года, а в июле мама мне сказала, что с первого сентября я буду ходить во второй класс в другую школу, смешанную. Учиться в этой школе в младших классах мне было интересно и полезно, спустя годы я понял, что учёба вместе с девочками оказалась очень полезной для мальчиков. Не сразу, но постепенно, их нравы смягчались, становились всё более и более цивилизованными. В старших классах дело доходило до возникновения трогательных любовных связях, что в итоге приводило к появлению более крепких семейных отношений. 

Хочу главное обстоятельство отметить. Обе мои школы находились в сугубо рабочем районе Москвы, жили мы в бараках, в которых семейные отношения были достаточно суровыми, драки мужей с жёнами случались достаточно часто. Но детей всё же любили, оберегали и даже радовались тому, что они растут несколько другими, чем их родители. После окончания школы шли учиться в техникумы, институты. Таков был тогда, как сейчас говорят, тренд. Папы с мамами гордились тем, что сами будучи не очень высоко образованными, дали возможность детям получить хорошее образование.

Но всё-таки расскажу о своих впечатлениях от учёбы в новой школе. Во втором классе я учился в первую смену, всё шло очень неплохо — не пятёрочник, но и не двоечник. А вот в третьем и четвёртом классах время занятий пришлось на вторую, вечернюю, смену, с двух часов дня, вот тут-то и  начались для меня проблемы. Утром встанешь, родители на работе, позавтракаешь, посмотришь за окно, а ребята одногодки и одноклассники уже мяч или шайбу гоняют. Решаешь пойти на полчасика, а потом сесть за домашние занятия, но… Но заиграешься с друзьями настолько, что приходишь в себя после крика: «Ой, господи, в школу опаздываем!» Ну, естественно, убегаешь, и столь же естественно начинаешь получать двойки. Вполне возможно, что мог бы остаться в третьем классе на второй год, если бы не звеньевая пионерского отряда класса Лиличка Инькова.

Она появилась в нашем  третьем классе с первого сентября, новенькая. И как водится, её тут же предложили в звеньевые. Я посмотрел на неё: тоненькая блондиночка с голубыми глазами, надо полагать, командовать нами не будет, а если будет одёрнем, вместе со всеми проголосовал за. Но я, конечно же, как и все, не знал этого человечка, а у неё оказалась стальная воля, её авторитет одноклассники признали достаточно быстро. Тем более я, потому что этот процесс начался именно с меня. 

На большой перемене мы, мальчики привыкли играть в   коридоре в какую-либо игру, вроде казаков-разбойников. Гоняли по коридору до звонка и шли в класс. Так вот она решила проверить чистоту наших рук, ведь мы иногда опирались руками на пол. Она встала у двери в класс, я шёл первый и она попросила меня показать руки. Я, посчитав это предложение оскорбительным для моего  мужского достоинства, отказался. Она несколько раз повторила просьбу, а я — несколько раз отказался. После ещё одного моего отказа она сказала: «Показывай быстро, а то как дам по башке!» Естественно, я отказался, а в следующий момент два события слились в одно: я получил затрещину,  мои ладони автоматически перевернулись, а она с торжеством победительницы в споре сказала: «А теперь иди мой руки!»

Возвращаясь в класс, я подумал: «Если бы я не упирался, просто вымыл руки, то обошёлся бы без затрещины!» Иными словами, так я на всю оставшуюся жизнь понял, что консенсус лучше конфликта.

Но это всё же не всё. Двойки я всё же получал, но при возрастающей опасности для дальнейшей учёбы рядом со мной появлялась какая-нибудь девочка, лучшая по изучаемому предмету, и предлагала меня «подтянуть». Это за мной следила моя дорогая Лиличка.

Общались мы с ней в основном в классе, но вот в конце зимы 1957 года, в феврале или даже марта, она мне в субботу, тогда это были рабочие и учебные дни, предложила прийти в воскресенье к её дому, от которого они компанией собирались пойти на какую-то «хорошую горку» кататься на санках. Как все пацаны я облазил окрестные горки и хорошей была только одна, которая располагалась далеко от её дома, а дорога к ней проходила мимо моего. Но не стал вникать, просто согласился. Но в воскресенье вдруг ударил мороз больше 25 градусов, я вышел на улицу, ребята гоняют шайбу, я включился в их игру, подумав, что родители её, скорее всего, на улицу не пустят. 

Весь день гонял шайбу на морозе, а утром понедельника проснулся с температурой. На третий или четвёртый день ко мне как-то слишком рано зашёл приятель. В чём дело? А у них не было занятий — хоронили Лиличку Инькову. Она съезжала на санках с горы, а под снегом лежала какая-то железяка, она ударилась о неё головой, получила гелатому, которая и свела её на тот свет. Лишь через несколько лет я понял и её, и полученный от неё урок. Она была в меня влюблена, хотела чуть-чуть изменить формат наших отношений в совместной прогулке. Возможно, родители отговаривали её от выхода на мороз, но ведь я же дал согласие. Вот она вышла и ушла, а мне оставила на память урок — дал слово, держи его! И этот урок я запомнил на всю оставшуюся жизнь

Что касается мнения Якова Злобина по поводу сильного воздействия созданной гитлеровцами женской организации  на быстрое формирование образа жизни немецких фрау, то он всё же ошибается. Те качества: бережливость, опрятность и так далее, которые он у них сегодняшних  отмечает, создавались десятилетиями и даже столетиями. 

Но я предполагаю, что и у них не у всех это присутствует, как отнюдь не все российские женщины неряхи и неумехи. Не надо всех наших женщин стричь под одну гребёнку, надо их любить и не надо обижать!