22 июня
Дед.. Сегодня годовщина начала Великой Отечественной войны, не забыл?
Внук Максим. Не забыл, дед, как можно! Ты ведь помнишь этот день? Тебе сколько тогда было лет?
— 2-ой класс закончил, 9 лет стукнуло ещё в начале года. Помню, конечно.
— Внук А что помнишь, страшно было?
— Нет, Максим, мы, дети, мало что понимали, и сначала страха не было. Мы были уверены, что быстро Красная Армия даст отпор врагу и закончит войну «малой кровью на чужой территории». Так и в песне тогда пели. Или вот тоже: «Если завтра война, если завтра в поход, если темная сила нагрянет, как один человек, весь советский народ за советскую Родину встанет. На земле, в небесах и на море наш напев и могуч, и суров: если завтра война, если завтра в поход, я сегодня к походу готов».
— Оказались не готовы! — Не успели, 2-3-х лет не хватило.
Уже на 3-й день наш город бомбили ночью. И мы, мальчишки, копались в воронках, добывали осколки. А в первый же день население по приказу власти выкопало щели во дворах с перекрытиями, но мы всерьез это не восприняли. А вот когда после очередной ночной тревоги мы лениво так вышли на улицу, а город стали бомбить, то не помню, как я очутился в этом укрытии.
И потом были такие моменты, что от испуга терял память. Помню, сидели с братом на подоконнике (наша квартира была на 3-ем этаже). Вдруг из-за многоэтажки напротив, через площадь, выныривает немецкий истребитель и даёт очередь по нашим окнам. И опять не помню, как мы с братом очутились на полу.
— ВнукЧто, средь бела дня летали и стреляли по окнам?
— Ну да, страху нагоняли. Они в 1941 году господствовали в воздухе. Помню видели мы воздушный бой. Наш истребитель прилетел из Смоленска…
_ — Внук И что?
— Мы радовались, но сбили его. Лётчик спасся на парашюте. Почему-то его не стали добивать фашисты в воздухе, как они обычно делали.
— Внук А теперь на Украине: бьют по домам чем попало! Тоже фашисты! А потом с вами что было тогда в 41 году.
— — Да уж. Форменные на Украине нацисты. Никогда не предполагал, что такое будет возможно после нашей Победы в мае 1945 года. А город наш, Ярцево, вскоре, в конце июня, стали эвакуировать, спасать население от бомбежек. Сначала мы ушли в соседний лес, взяв вещей по-минимуму. Помню ночью немецкие самолеты сбросили осветительные бомбы и стали стрелять из пулеметов по лесу, где нас, беженцев, было много. Пришлось утром уходить пешком. Но вкоре мама на автобусе нас догнала. Она была завгорздравотделом в Ярцеве и вывезла последних тяжело раненых. Вот с ними мы – родители, я, брат, бабушка и еще семья другого врача и доехали до Тулы. С одним рублем в кармане на всех! Эту дорогу я не забуду до самой смерти. Едем, а по обочинам идут люди, Много. Идут и вещи бросают Так и лежат они грудами вдоль дороги. Остановились на привал в каком то лесочке. Я тут же взобрался на дерево, а немецкий самолет тут как тут. И стреляет нелюдь по мирным жителям! И снова не помню, как я очутился на земле.
В Гжатске – это сегодня Гагарин – стоим на окраине. Кругом наши войска, много. И появляется немецкий самолет. Один! Видим пять парашютистов летят. Приземлились на пшеничном (наверное) поле и стали отстреливаться. Ну, двоих убили, а троих – в плен. Видели, как ведут под конвоем.
— Внук. Как же так? Среди бела дня, внизу войска, а немцы пятерых своих сбрасывают. Зачем?:
— Вероятно, рассчитывали на полную деморализацию русских. Думали, что сдадутся сразу эти руссшвайн.
— Внук. А как же вы с ранеными и две семьи до Тулы доехали с рублем на всех?
— Вот так: въезжаем в очередное село по дороге. И со всех краев бегут женщины, кто с чем: крынки с молоком, яйца, хлеб… так и доехали, а там мама сдала раненых, получила зарплату и направление на работу. В Тамбовскую глухомань, в село пахотный угол, где больничка была, а школы нет. Я целый год учебы пропустил. Из этого года помню немного: черные тараканы на стене толпами бегают. На току рожь обмолачивали цепами. От пречного отопления угарно. Крыши покрыты дранкой. Да, еще помидоры ели зеленые. Недозревшие. Почему, не помню, ведь не голодали. Помню чечевичную кашу. Но через год и в Тамбове стало опасно, и мы уехали к маминой сестре в Архангельскую область. Там заключенные строили железнодорожный мост через Северную Двину к угольному бассейну. А мама работала начальником госпиталя для строителей – зеков. Я с тех пор никаким страшилкам о ГУЛАГЕ не доверяю. Не было в этом Севдвинлаге ничего ужасного. Нормально работали люди, нормально их кормили и одевали, лечили. Самодеятельность была у зеков. А в госпитале, в каждом больничном бараке тепло, чистота, трехразовое питание больным, обед из трёх блюд с кусоком мяса. И корыта с проращенным горохом от цинги. Судя по разговорам в нашем коттедже, и лечили нормально. Врачи – сплошная 158 статья, и все безконвойные, и жили вне зоны!
— Внук- О как! Интересно! Очень!
Дедушка, мы, конечно, победили в 1945 году, но не слишком ли большой ценой заплатили за Победу? Может быть, поэтому и случился 91 год?
— А ты учишься думать, Максим. Хорошо. Да, потери были ужасные. Но самое страшное, что на войне погибают в первую очередь самые лучшие, те, кто первыми поднимается в атаку под кинжальным огнем врага.
— Внук Что же, выжили только те, кто похуже, потрусливее?
— Нет, разумеется. Пуля, как известно, дура, не выбирает. Немало дожило до победы истинных героев. Не просто отважных воинов, но и убежденных коммунистов. Немало, но ещё больше погибло! Более трех миллионов одних коммунистов! А всего больше 9 миллионов на фронтах. Да еще 15-18 миллионов убили оккупанты мирных жителей. И сколько средин них было ярких талантов и даже гением, теперь не узнать. Так ведь не в гениях дело, внук, это же 27 миллионов советских людей, строители нового мира. А их уничтожили нелюди! Эта потеря, Максим, была самая страшная, страшней, чем разорение городов и сел, заводов и колхозов. Если бы не война, советский народ, устремленный в будущее, сумел бы подняться на такую высоту, с какой его никто в мире не смог бы сбросить. Никто!
Ты, Максим, историю изучаешь. Так вот ищи правду сам. Слишком много всегда и везде желающих использовать историю как оружие оболванивания народа. Не доверяй учебникам, читай первоисточники и думай. И исторические романы советских писателей, того же К.Симонова.
—— Внук. Но тогда, дедушка, и к тебе будет немало вопросов. Острых. Ничего?
— Ничего. Спрашивайте, мальчики, спрашивайте.
— — Внук. А вы, люди ничего не приукрашивайте!