Книга доктора философских наук Л. В. Скворцова «История и анти-история» (К критике методологии буржуазной философии истории) вышедшая в Издательстве политической литературы в таком далеком теперь 1976 году актуальности своей, однако ни на мизер не потеряла, а наоборот сегодня ее актуальность неизмеримо только возросла.

Ибо если ранее теоретические споры простого читателя если и задевали, то только опосредствовано, а сама капиталистическая практика и действительность были  от него более чем далеки и напрямую его не касались,  то наше время добавило ему такой колоссальный эрудиции, что вопросы этой теории стали для него до немогу интересными и более чем занимательными. Особенно теперь, когда уже и домашнего разлива теоретики, имя их сонм и легион, с тех же самых буржуазной  позиции атакуют общественное сознание и впарывая всякому простодушному индивиду, еще не утратившему способность мыслить и что-то еще пытающемуся соображать, такую дозу дезы за шкурку, что хоть всех святых выноси.

И причем далеко и ходить то не надо. Открой форточку в любую ленту, и ты все эти миазмы мысли вдохнешь полною грудью безо всяких на то усилий и затруднений.

Правда, в самом ее конце есть небольшой кусочек, со славословием в адрес ныне уже порядком подзабытой разрядки, составлявшей тогда внушительную составляющую официального трепа и блуда тех, кто смотрел как бы в даль, только не с тех позиций  что, мол, советские люди будут жить, еще рывок, еще миг — и при коммунизме, а чуточку, как теперь это стало очевидно, иначе, к проблемам, там, в ней рассматриваемым, имеющий, с позиций сегодняшнего дня мало отношения и с понятным теперь откуда и кому идущим реверансом.

Это была обязаловка тех лет, почти как бы безобидная.

И главную мысль книги — не дезавуирующая.

Сами же взгляды автора, оцениваемые теперь с высоты минувших лет, на будущее более чем зримо очерчены, что  делает автору честь.

В ней есть четкое уже тогда понимание того, куда в целом торит путь буржуазная империалистическая практика, еще без опыта контрреволюционного переворота начала девяностых годов.

Что только книге этой небольшой, но столь плотно написанной и необыкновенно емкой делает честь.

Примечательна же книга тем, что написана накануне застоя, который,  и это теперь более чем и очевидно и понятно,  был той тихой, но основательной практикой саботажа, затаившейся уже тогда к решающему прыжку в деле слома социалистического строя в стране, контрреволюции. Когда  шло неторопливое, но основательное и неспешное освоение приемов саботажа и вредительства, коими во всей многовекторности его (и разрядка тоже была из этого же колчана стрел) и был собственно застой, который потом ученая братия из их же числа объясняла как бы объективными причинами.

Готовившегося все теми же бенефициарами, что готовили в свое время в стране и 37-й год накануне второй мировой войны, а в годы застоя, организованного ими с той же сладострастной мстительностью кулака, гноившего в ямах хлеб, во всем великолепии и блеске последующих теоретических его объяснений и обоснований, о которые до сих пор порой расшибают лбы недалекие теоретики  даже с левого фланга.

Вот более чем яркая и полная цитата из книги на этот счет:

«В субъективизации философского осмыс­ления исторической действительности заклю­чена общая предпосылка современной бур­жуазной интерпретации истории как науки. Если сущность истории полагается находя­щейся вне ее действительных объективных измерений, то, естественно, и главные при­чины ее движения должны выводиться из субстанциальных основ, находящихся за ее собственными пределами. Психологическая интерпретация истории представляет ее дей­ствительное движение некой видимостью, скрывающей фундаментальную загадку души в той или иной форме. С точки зрения презентизма реальные объективные историче­ские связи и взаимодействия не имеют зна­чения сравнительно с субъективной аранжи­ровкой эмпирического материала истории, диктуемой интересами момента. Аналогич­ным образом ценностный подход к истории универсализирует те или иные явления исто­рии с точки зрения их уникальности, их смысла, но, по сути дела, оставляет без вни­мания вопрос о их происхождении, о законах их развития.

Вместе с тем происходит отход от соци­ально-детерминистской трактовки истории. История предстает в толковании буржуазной философии как пространственная панорама, где

явления соседствуют друг с другом, они просто даны, и задача состоит не столько в _T0Jf) чтобы установить между ними генети­ческую связь, сколько осмыслить и оценить уникальность тех или иных явлений или об­наружить их скрытый смысл, дать расшиф­ровку. Соответственно и время в истории вы­глядит либо как хронологическая таблица, как простая сетка, как координата располо­жения явлений и событий на полотне исто­рии, либо как вечность вообще, на которую должны быть сориентированы эмпирические явления истории, обнаруживающие свою «неистинность». Этот взгляд как бы разрушает объективные связи и зависимости самой ис­тории, рождает субъективистскую интерпре­тацию истории.

Объективная интерпретация оказывается возможной лишь в том случае, если вскрыта связь между прошлым, настоящим и буду­щим в истории, если она рассматривается в своих действительных социальных измене­ниях с точки зрения ее основных предпосы­лок.

К. Маркс и Ф. Энгельс выделяли три таких основных предпосылки истории: во-первых, это производство средств, необходимых для удовлетворения основных материальных по­требностей, без которых невозможна жизнь человека; во-вторых, это порождение новых потребностей на основе удовлетворения пер­вых и приобретенных орудий их удовлетво­рения; в-третьих, это производство людьми своей собственной жизни, продолжение рода, формы семейных

отношений».

«Социальная аргументация, построенная на предположении, что расцвет цивилизации ее высшие формы могут существовать лишь на основе массового социального угнетения, что так было и так должно быть всегда, ны­не все более теряет свои основания».

Всякий раз, когда читаешь ту или иную статью в ленте, стоит помнить это.

И тогда сразу все становится на свои места, чем бы там вас автор ее не пытался огорошить и с панталыку не сбить новизной своих взглядов и их экстраординарностью.

«Непосредственно после Великой Октябрьской революции буржуазные и мелкобуржу­азные теоретики доказывали «незаконнорожденность» социализма отсутствием до­статочных его экономических и культурных предпосылок в России. Теперь они пытаются доказать отсутствие предпосылок для соци­ализма в развитых капиталистических стра­нах тем, что последние достигли высокого научно-технического уровня развития. Ха­рактерны рассуждения буржуазных социо­логов, таких, как Ральф Дарендорф, кото­рые, отвергая Марксов анализ перспектив буржуазного общества, заявляют, что исто­рия всегда остается открытой и неизвестной. В действительности, однако, весь пафос та кого рода рассуждений имеет целью дока­зать, что для современного буржуазного об­щества приемлема, в сущности, любая перс­пектива, кроме социалистической. И здесь, несмотря на широковещательные заявления

о плюрализме путей истории Дарендорфом, прорисовываются два возможных социальных варианта — это неофашизм и неолиберализм, которые являются не чем иным практическими проектами уже «апробипо- ванных» путей и форм буржуазной диктатуры в условиях империализма».

Что называется не убавить! И не прибавить!

Написано было это более чем полвека назад.

ХВОСТ  — ТРУБОЙ!

Эй,  дружище — постой!

Наведем мы в понятьях порядок.

Да мы знаем прекрасно,

                     что было такое застой.

Но тысячекратно мы знаем теперь

                     и

                     что такое —

                     упадок,

Где во всю ширь и высь живописного полотна,

Портрет его

Написан

Гениальною

И недрогнувшею рукою,

Где вопят, по кошачьи глаза закатив

                     буден жаркие краски,

И где хвост у эмоций и разных реляций — только трубой.

Газовой, или может еще там какой,

И где дней суеты и рекламы болотных огней

                     запах так неподражаемо восхитителен

                     и очаровательно так прекрасен!