Председатель ЦК Межрегионального профсоюза трудящихся-мигрантов Ренат КАРИМОВ отвечает на вопросы корреспондента «Правды» Владислава ГОНЧАРОВА

— Ренат Исмагилович, хотя «Правда» писала о профсоюзе трудящихся-мигрантов не раз и вы выступали на её страницах, тем не менее напомните нашим читателям об особенностях возглавляемого вами профсоюза.

— Межрегиональный профсоюз трудящихся-мигрантов, занятых в строительстве, жилищно-коммунальном хозяйстве и смежных отраслях, был создан в 2006 году. В него входят в основном иностранные граждане, приехавшие на работу в Российскую Федерацию из постсоветских государств. Численность профсоюза — 70 тысяч членов. Наша деятельность сосредоточена прежде всего в Москве и области. Если предположить, что столичный регион притягивает от одного до двух миллионов мигрантов, то можно посчитать, что в нашем профсоюзе состоит 3—7% от их общего числа.

— Состав мигрантов постоянно меняется. Как вы привлекаете вновь приезжающих в профсоюз? Ведь доля наёмных работников, вступающих в профсоюзы, в целом сокращается, а численность большинства профсоюзов уменьшается. Чем ваш опыт может быть полезен для других профсоюзов?

— Вряд ли наш опыт применим для других профсоюзов, так как достаточно специфичен состав организации. В нашем профсоюзе большинство — это иностранные граждане, которые нуждаются в первую очередь в информации об общих положениях миграционного законодательства и основах трудового права РФ. В плане правовой грамотности приезжают абсолютно несведущие люди. А безграмотный в правовом отношении человек не только вне политики, ему трудно защитить и свои трудовые права. Поэтому мы стараемся всеми силами помочь ему решать эту проблему, используя определённые инструменты. Например, наша газета «Вести трудовой миграции» доступным языком объясняет вещи, важные для приехавших в Россию работников. При этом нам приходится учитывать, что многие мигранты почти не умеют по-русски читать, а молодые граждане Узбекистана и вовсе русского языка не знают, потому что там его уже не преподают. Также важную роль играют семинары, их мы проводим каждую субботу.

— По субботам?

— Да, этот день удобен для работников. Однако и в этот день не всем удаётся приходить: кто-то и в субботу работает, и в воскресенье, а некоторые и вовсе отдыхают лишь по одному-два раза в месяц. По субботам работник может прийти к нам в профсоюз с одиннадцати до трёх часов дня. За чашкой чая он может послушать сообщение о миграционном законодательстве и прочих вопросах, связанных с российским трудовым правом. Его трудящемуся-мигранту знать необходимо.

— В Российской Федерации профсоюз трудящихся-мигрантов стал одним из первых, кто вступил во Всемирную федерацию профсоюзов. Чем привлекло вас именно это международное профсоюзное объединение? Какие отношения сложились сегодня между вашим профсоюзом и ВФП?

— До нас в ВФП вступило только Межрегиональное объединение рабочих профсоюзов «Защита труда». Мы вступили во Всемирную федерацию профсоюзов уже потому, что она была создана при активном участии СССР в 1945 году. ВФП пользовалась поддержкой Советского Союза вплоть до его разрушения. Мы по своему мировидению — советские люди, интернационалисты, поэтому не могли сделать другого выбора. Это объединение всегда стояло и стоит на классовых позициях. Мы стали активными членами ВФП, и я уверен, что в будущем наше сотрудничество с нею будет только крепнуть.

— Какие способы использует профсоюз для защиты интересов своих членов и остальных трудящихся-мигрантов от несправедливости работодателей? Как часто приходится участвовать в разрешении трудовых конфликтов?

— С трудовыми конфликтами, к сожалению, имеем дело довольно часто. Приезжающие в Россию работать мигранты нередко сталкиваются с недобросовестными работодателями, становясь жертвами их обмана. Есть дельцы, которые, нанимая иностранных работников, заведомо планируют на определённом этапе прекратить платить им зарплату, ставя наёмных работников в положение рабов.

Если говорить о наших возможностях, то тут всё зависит от козырей, которые нам даёт закон «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности». Впрочем, предоставляемые законом возможности плохо работают в нашем неправовом государстве. Поэтому даже обращения в суд не всегда гарантируют победу. И это при том, что суд принимает иск только при наличии трудового договора, то есть письменного доказательства взаимодействия с работодателем. Недобросовестный работодатель без наличия документа заявит, что обманутого работника не знает и видит его впервые.

До пандемии число мигрантов в РФ составляло 6—7 миллионов человек (сейчас некоторые эксперты говорят, что их число уменьшилось на 40%). А письменные трудовые договоры имеют меньше половины трудовых мигрантов. Значит, большинству из них путь в суд закрыт. В целом нам удаётся добиваться определённых успехов, но случается это чаще тогда, когда поднимается на защиту своих прав не один работник, а целые бригады или другие подразделения предприятий. В совокупности мы помогли работникам получить многие миллионы рублей, которых они бы лишились без нашей помощи.

Некоторые мигранты обращались в посольства своих государств, оттуда дипломаты звонили работодателям, призывали к их совести, к урегулированию конфликта. И когда это не помогало, обманутые работодателями люди шли к нам, и у нас получали реальную помощь. Говорю об этом потому, что наш профсоюз нацелен на помощь работникам в трудовых конфликтах и способен более цепко добиваться успеха в решении вопросов, связанных с трудовыми конфликтами, нежели сотрудники посольств. Мигрантам, которые к нам обращаются, мы всегда рекомендуем не соглашаться продолжать работу, когда им не платят зарплату, потому что «соглашательство» провоцирует работодателя на продолжение обмана, а это обязательно выйдет боком работнику. Мы и впредь будем использовать весь арсенал способов помощи людям.

— Как складываются отношения вашего профсоюза с другими российскими профсоюзами? Насколько активны трудящиеся мигранты в отстаивании интересов наёмных работников тех предприятий, на которых они трудятся? Как защищают интересы мигрантов профсоюзные организации предприятий, где они работают?

— Когда наш профсоюз был только что создан, мы обратились в Федерацию независимых профсоюзов России, то есть в самую крупную профсоюзную организацию страны, с просьбой принять нас в ФНПР. Мы были тогда молодые, неискушённые и считали логичным влиться в эту большую профсоюзную семью. Нам отказали, сославшись на то, что в составе ФНПР уже имеются строительный и жилищно-коммунальный профсоюзы, и предложили мигрантам вступать в эти объединения. И мы поначалу призывали мигрантов вступать в профсоюзы ФНПР и у них искать защиту своих трудовых прав.

Кстати, замечу, что сегодня самое крупное предприятие в Москве — это уже не какой-нибудь завод, а ГБУ «Жилищник». У компании имеются подразделения в каждом районе, которых в Москве свыше сотни, а в каждой районной компании трудятся около тысячи человек, большинство из них — мигранты. В ГБУ «Жилищник» имеется своя профсоюзная организация, мы это выяснили, когда занимались вопросом о двойном налогообложении в компании и столкнулись с сопротивлением со стороны работодателя. Одновременно обнаружили, что мигранты, работающие дворниками, являются также членами местного профсоюза и платят взносы. Правда, зачастую они сами об этом не знают, так как взносы «автоматически» высчитываются из их заработной платы. А членами профсоюза их записывают в момент подписания трудового договора. Работодатель даёт работнику на подпись огромное количество заявлений, в том числе о вступлении в профсоюз и о членских взносах. А работник их без разбору подписывает. К тому же многие плохо знают русский язык, да и времени на внимательное прочтение заявлений не даётся.

Мы узнавали, что есть другие профсоюзы, кроме «официальных», в которых председателем профкома обычно является заместитель директора предприятия и где трудовые договоры от работников прячут, так как в них написано всё по закону — про 8-часовой рабочий день, про льготы, спецодежду, график работы… Если такой договор попадёт в руки работника, то он поймёт, что перерабатывает, и потребует компенсацию. В общем, сейчас уже и большинство работников начали понимать, что им выгоднее вступать в тот профсоюз, который на деле защищает их права.

Интересная ситуация была в ГБУ «Жилищник» Нагорного района. Мы призвали работников выйти из «официального профсоюза и вступить в наш, объяснив, что, когда у нас будет более 50% членов профсоюза на предприятии, тогда наш профсоюз сможет вести коллективные переговоры и заключить договор с работодателем. Наши ребята написали заявления о выходе и отдали их председателю местного профсоюза, то есть заместителю директора. Так вот тот отправил работников с такими вопросами к директору. Таковы «независимость» этого профсоюза и суть так называемого социального партнёрства. Рекламируемый принцип сотрудничества работодателя, работника и государства на деле выгоден лишь капиталу и власти, но не людям наёмного труда

— С другими независимыми профсоюзами взаимодействуете?

— К нам на семинары приходили представители Межрегионального профсоюза работников общественного транспорта, который возглавляет Юрий Дашков. Плодотворно взаимодействовали с МПРА, когда защищали интересы метростроителей, которым не платили зарплату. С рядом активистов этого профсоюза мы провели успешную кампанию, и люди получили задерживавшуюся прежде заработную плату.

— Наступление капитала и буржуазного государства России на права трудящихся постоянно усиливается. Как влияет этот процесс на положение вашего профсоюза?

— Так как мы работаем с иностранными гражданами, то в любом случае сталкиваемся с определёнными ограничениями. В частности, когда мы проводили на некоторых предприятиях забастовку, следуя статье 142 Трудового кодекса, согласно которой работники вправе приостановить трудовую деятельность, если выдача заработной платы задерживается в течение 15 суток, то работодатели нас уверяли, что иностранные работники в принципе не имеют права в подобных акциях участвовать. Но в действительности никаких официальных ограничений нет. Просто иностранного работника третировать легче, чем российского. Например, если трудовой мигрант выходит на митинг или пикет и выясняется, что у него паспорт гражданина Узбекистана, Таджикистана или другого постсоветского государства, то его могут выдворить из страны и запретить въезд на 5 лет. Для трудового мигранта, особенно если у него семья, дети, это большой риск. Поэтому на митинги мы выходим только на акции 1 Мая и 7 ноября, проявляя солидарность с близкими нам политическими силами.

— Трудящиеся мигранты — это люди, как правило, находящиеся в России временно. Ваш профсоюз поддерживает отношения с ними после того, как они возвращаются на родину? Имеются ли у вас связи с местными профсоюзами в странах, из которых приезжают мигранты?

— Мы стараемся наладить наше взаимодействие, но проблема заключается в том, что там тоже большинство профсоюзов, как и ФНПР, являются членами не ВФП, а Международной конфедерации профсоюзов и зачастую поражены бюрократизмом и оторваны от рабочих масс. Тем не менее мы приглашали на наши семинары членов профсоюзов Узбекистана и Кыргызстана, то есть опыт взаимодействия имеется, но положительных результатов, к сожалению, нет.

Связей с уехавшими домой активистами мы стараемся не терять. Перед интервью мне звонил из Таджикистана наш активист Бурхон Баротов. В советское время он учился в Московском институте пищевой промышленности, 15 лет работал пекарем. Он заметил, что до 2010 года за иностранных работников работодатели не перечисляли страховые взносы в три фонда: Пенсионный, социального страхования и обязательного медицинского страхования. Суммарно эти страховые взносы составляют около 30% от фонда оплаты труда. Эти средства работодатель «экономил» на иностранных работниках, пополняя свой карман. Мы написали об этом президенту РФ (тогда им был Медведев), указали на проблему. С тех пор в эти фонды за иностранных работников взносы стали поступать. Это значит, что иностранный работник имеет право на пенсионное обеспечение непосредственно из Российской Федерации, правда, лишь в рамках ЕврАзЭС. То есть это право не распространяется на граждан Узбекистана и Украины, а они суммарно составляют более половины всех мигрантов в РФ.

Бурхон, который сейчас работает пекарем на родине, поблагодарил наш профсоюз за помощь в период работы в России и пожелал нам успехов. Для нас же главное, чтобы по возвращении домой наши активисты не теряли связи с профсоюзом и делились опытом профсоюзной работы со своими коллегами.

— Какие отношения у вашего профсоюза с политическими партиями России?

— Хотелось бы поблагодарить ЦК КПРФ, в частности первого заместителя Председателя ЦК И.И. Мельникова, который приходил в профсоюз и общался с мигрантами. Мы также встречались с фракцией КПРФ в Мосгордуме, взаимодействуем с муниципальными депутатами от КПРФ. Хотелось бы, чтобы это взаимодействие расширялось и было плотнее, потому что цели и задачи у нас одни, разве что только методы работы различаются. Проблема в том, что в России нет единой коммунистической партии, и это играет только на руку власти.

— О каких проблемах вы ещё хотели бы рассказать читателям «Правды»?

— Хотел бы через «Правду» поднять проблему двойного налогообложения. Откуда она берётся? Все иностранные граждане, работающие по патентам, — а это выходцы из стран, не входящих в ЕврАзЭС (молдаване, украинцы, узбеки, азербайджанцы), оформляя патенты, платят ежемесячно за них 5341 рубль. Я называю суммы в Москве за 2020 год, а они в разных регионах разные, но везде ежегодно повышаются, причём платят авансом. При устройстве на работу с них удерживают 13% зарплаты в виде налога на доход физических лиц (НДФЛ). Зарплата на стройке или в ГБУ «Жилищник» составляет в среднем 30 тысяч рублей, и из неё вычитается подоходный налог в сумме 4000 рублей (13%). Если к этому прибавить 5341 рубль, который мигрант платит за патент, то в итоге выходит сумма около 10 тысяч рублей — это треть от всей месячной заработной платы.

Недавно президент РФ подписал закон о том, что граждане с годовым доходом более 5 миллионов рублей будут платить НДФЛ не 13%, а 15. Это касается высокообеспеченных лиц. А тут совсем небогатые работники вынуждены платить не 13% или 15% со своей зарплаты, а 28%! Получается: чем ниже заработная плата, тем выше процент НДФЛ. И всё потому, что трудящийся мигрант платит налог со своего дохода дважды: и когда покупает патент на право трудиться и получать зарплату, и когда получает зарплату.

Между тем в Налоговом кодексе есть статья 227, пункт 6. Она предусматривает, что начисленный налог на доход физического лица (НДФЛ), купившего патент, должен уменьшаться на величину фиксированного авансового платежа — на 5341 рубль. Но для того чтобы это делать, необходимо обращение мигранта в бухгалтерию, а там его очень часто отправляют куда подальше. Если работник бухгалтерии добросовестный, то он обратится в Налоговую инспекцию, где найдут в базе данных подтверждение о том, что мигрант заплатил за патент и что договор с ГБУ «Жилищник» есть в базе данных МВД. Тогда лишнего подоходного налога платить не придётся, но только в случае таких не очень простых согласований. Кому нужна эта бюрократическая волокита? Неужели нет способа её избежать в эпоху электронной экономики? Ведь речь идёт о нескольких миллионах людей.