С генеральным секретарём Федерации железнодорожников французской Всеобщей конфедерации труда (ВКТ) Лореном БРАНОМ беседует собственный корреспондент «Правды» Андрей ДУЛЬЦЕВ

— Какое значение Всеобщая конфедерация труда имеет сегодня в политической жизни Франции?

— По данным официальной статистики, мы более не являемся первой по численности профсоюзной организацией в межпрофессиональном плане, на последних выборах межпрофессиональных объединений большинство получили наши конкуренты из Французской демократической конфедерации труда (ФДКТ), но по мобилизационному потенциалу мы остаёмся первой силой среди французских профсоюзных организаций — мы противник номер один для французского правительства. Это видно на примере мобилизации трудящихся против недавней попытки проведения пенсионной реформы. ВКТ — самая действенная организация рабочих, несмотря на то, что на последних выборах межпрофессиональных объединений мы заняли второе место, хотя я порой сомневаюсь в их результатах. Мы являемся лидирующей силой в рабочем движении.

— Каковы основные достижения ВКТ за последние годы?

— Проблема в том, что с социальной точки зрения мы не видели значительного прогресса с 1997—2002 годов, когда в коалиционное правительство в последний раз входили социалисты и коммунисты и когда удалось утвердить 35-часовую рабочую неделю и добиться сокращения рабочего времени. В то же время нам неоднократно удавалось мобилизовать трудящихся: в 2005 году ВКТ активнейшим образом участвовала в мобилизации против европейского конституционного договора. В результате европейский договор провалился, даже если власть имущие впоследствии протащили его через «чёрный ход». Чего нам не хватает в последние годы, так это значительных социальных побед. Гнев населения является ответной реакцией на это. А капиталисты борются с нами, потому что очень опасаются нашей победы. При малейшем подъёме секторального движения они пытаются сломить его, чтобы продемонстрировать свою власть.

— При этом ВКТ активно борется с социальной деградацией французского общества?

— Очевидно, что срабатывает наша оборонительная тактика: повсеместно идут бои за отстаивание определённых существующих прав. Например, антисоциальная пенсионная реформа французского правительства недавно потерпела поражение благодаря нашей мобилизации: правительство говорит, что оно может её провести, но они не знают, как им это удастся, потому что мы их сильно встряхнули. Несколько лет назад мы одержали тактическую победу в том, что касается либерализации молодёжных трудовых контрактов, и с этой точки зрения у нас есть большой опыт борьбы с реакционными реформами.

— Каково ваше мнение о преодолении санитарного кризиса во Франции и его экономических последствиях?

— Санитарный кризис во Франции продемонстрировал катастрофическое состояние системы государственного управления. Практически на каждом этапе правительство терпело неудачу, потому что оно фанатично придерживается либеральной идеологии, убеждая себя и других, что нельзя планировать, нельзя национализировать предприятия, нельзя запускать производство масок, тестов или вакцин — рынок отрегулирует всё сам… В результате политические меры преодоления кризиса потерпели полное фиаско на государственном уровне: дома для престарелых, больницы, лаборатории переполнены и находятся в состоянии агонии…

А за санитарным кризисом следует экономический. Социальная изоляция парализует экономическую жизнь. В рамках экономического кризиса мы видим, что капиталисты используют пандемию активнейшим образом для реструктуризации производств, не связанной по своему характеру с пандемией и её экономическими последствиями. Например, идёт крупномасштабная реструктуризация в сферах торговли и массовой дистрибуции, в то время как эти сектора никак не пострадали от COVID-19.

Идёт реструктуризация авиационной промышленности, где можно предположить, что эти меры связаны с параличом авиаперевозок. Но на самом деле «Аэробус», как это ни парадоксально, завален заказами, поэтому проблема не в нехватке работы, а скорее в реструктуризации авиапромышленности. Мы наблюдаем волну сокращений почти во всех секторах экономики, даже в банковской сфере, но в первую очередь в промышленности. Капиталисты пользуются кризисом для реструктуризации экономики, чтобы извлечь максимальную прибыль и сократить расходы. Такие цели были поставлены задолго до начала пандемии, а теперь их обосновывают мерами антикризисной экономии.

— Не кажется ли вам, что социальный диалог во Франции, о котором неустанно заявляют представители правящего класса, потому что они систематически оспаривают классовый антагонизм и классовую борьбу, является на деле агрессивным монологом антисоциального правительства?

— Так было и раньше, но нынешняя власть следует этой логике до конца. Они считают, что власть вправе в одиночку принимать экономические и политические решения, выставляя на обсуждение только последствия этих решений. Это то, что нынешний президент республики называет дискуссией: вы говорите мне, в чём вы видите проблему, а я немного подкорректирую, но в любом случае последнее слово за мной, а вы не имеете права голоса. Это монолог, потому что мы изначально не участвуем в подготовке и обсуждении решений. Политическая власть и работодатели принимают решения в одиночку, тесно взаимодействуя при этом. Если в той или иной отрасли поднимается социальный протест, то в случае отсутствия тарифного соглашения между сторонами именно правительство приходит в качестве арбитра и грозится установлением новых правил. Таким образом, работодатели стоят на позиции силы, потому что прекрасно знают, что правительство их поддержит. Участвуя в переговорах, рабочие должны либо безропотно принять то, что работодатель предлагает им, либо, в случае отказа с его стороны, они вынуждены принять меры, утверждённые правительством. Интересам работников, их предложениям и требованиям в этих условиях места нет.

— Приводит ли агрессивная политика работодателей и правительства к антипрофсоюзным репрессиям? Недавно в Бельгии 17 профсоюзных деятелей, в их числе президент Федерации бельгийских профсоюзов, были приговорены к условным срокам и высоким административным штрафам за перекрытие дорог во время демонстрации в Антверпене в 2016 году…

— Очевидно, что существуют репрессии с попытками криминализации профсоюзных акций, с судебными процессами, включая угрозу тюремного заключения или штрафов… В наших рядах есть государственные служащие, которым угрожали увольнением из-за их участия в демонстрациях. Особенно подвержены преследованиям государственные служащие, работающие в инспекции труда, где они в рамках своей профессиональной деятельности оказывают давление на работодателей. У нас имеются примеры, когда инспектору труда, честно и бескомпромиссно выполнявшему свою работу по защите работников, государство пригрозило увольнением, потому что он был слишком опасен для работодателей.

Отдельным репрессивным методом является физическое подавление манифестаций. Уличные акции множатся и подавляются жандармами и полицией всё более жестоко: льющаяся кровь и переломы конечностей стали частью наших будней… Кроме того, изменения в правилах игры отразились, в частности, на уничтожении структур, которые были созданы после войны: рабочих комитетов, комитетов по охране труда, по технике безопасности и условиям труда. Вместо них были созданы новые органы, которые имеют гораздо меньше полномочий и которые менее приближены к отдельным производствам и к их работникам. С одной стороны, преследуется цель лишить профсоюзные организации средств вмешательства и обучения, а с другой стороны, профсоюзное движение подвергается репрессиям.

— Какую роль в антипрофсоюзной борьбе правительства играет подавление движения «жёлтых жилетов»?

— Правительство относится ко всем социальным конфликтам одинаково: движение «жёлтых жилетов» было одним из многих движений в 2018 году. В том году во Франции прошли протесты железнодорожников, забастовки в тюрьмах, стачка работников «Эр Франс». Каждый из этих конфликтов был важным, но даже если это массовый конфликт, то правительство не будет уделять ему внимания до тех пор, пока у него есть уверенность в том, что он не перекинется на другие отрасли. Они будут подавлять протест замалчиванием, надеясь ослабить таким образом мотивацию рабочих. Они проделали это с нами — железнодорожниками, они повторили эту тактику с «жёлтыми жилетами»… Оригинальность «жёлтых жилетов» заключается в том, что к протестному движению подключился сегмент, который ранее не участвовал в мобилизации: мелкие предприниматели и люмпен-пролетариат.

Одновременно любопытен и другой факт: во время мобилизации железнодорожников в протест вмешалась группа радикалов, ворвавшаяся в детскую больницу в Париже… Их действия послужили оправданием тому, что правительство ужесточило правила. Оно воспользовалось ситуацией не только для того, чтобы возложить ответственность на профсоюзные организации, но чтобы заставить их взять ответственность за это на себя. Власть использует малейший довод для ограничения свобод и уличных акций, расширения полномочий префектов.

— Каковы на сегодняшний день отношения между ВКТ и Французской компартией? Несколько месяцев назад ФКП заявила о желании возродить партийные ячейки на производствах, от которых она отказалась несколькими десятилетиями ранее…

— ВКТ и коммунистическую партию объединяет долгая и сложная история: долгое время эти организации были очень тесно связаны друг с другом, пока не появилось желание разделить их полномочия. Сегодня мы вновь задаёмся вопросом о сотрудничестве. Речь идёт не о партии в ВКТ, а о политической перспективе профсоюзной борьбы. В последние годы мы занимали оборонительные позиции, но на самом деле люди, находящиеся у власти, используют свою власть, чтобы нападать на нас. Вопрос о том, чтобы отстранить их от власти, становится всё более актуальным для нас.

На сегодняшний день не очевидно, пойдёт ли это на пользу ФКП, ведь во Франции сейчас существуют несколько партий, которые занимаются нашей тематикой. Я член ФКП, и у меня есть определённое видение дел, но оно не всегда разделяется членами ВКТ. Я считаю, что роль ФКП должна заключаться в предоставлении политической поддержки в рамках профсоюзной борьбы и в подготовке кадров, потому что в последние годы мы потеряли политическую подготовку для управления социальным движением. Это необходимо в первую очередь, и партия в своей привязке к профсоюзному движению и в своей связи с рабочим классом должна иметь возможность измерять температуру, она должна постоянно находиться в тесном контакте с трудовыми коллективами на производствах.

В своё время партия отказалась от этой организации на предприятиях, и в конце концов остался только один полюс работы — через законных избранников. Если мы полагаемся только на парламентскую работу, то со временем теряется чувство реальной жизни — жизни народа и рабочего класса. Утрачено чувство классовой борьбы, поэтому партия хочет реинтегрироваться на предприятиях. Недавно коммунисты воссоздали сеть партийных ячеек среди железнодорожников. Существовали небольшие наработки — это была воля отдельных трудовых коллективов к воссозданию ячеек коммунистов, но теперь официально в национальном масштабе партия решила воссоздать структуры на производствах.

Интерес для партии состоит не только в том, чтобы иметь обратную связь с рабочими, но и в том, чтобы знать, что происходит в компаниях, что происходит в обществе, чтобы активнее вмешиваться. Сотрудники на отдельных производствах порой слишком замыкаются на собственных перспективах… Этот проект находится пока ещё на ранней стадии развития, но в любом случае есть готовность со стороны партии воссоздать ячейки, секции, кадровую организацию, которая позволит хорошо закрепиться в рабочем классе.

— Какие профсоюзы во Франции являются конкурентами ВКТ?

— Есть два течения, которые противостоят ВКТ сегодня. Первое течение квалифицируется как реформистское, хотя это не совсем верно, так как реформы могут быть и прогрессивными — например, создание системы французского социального обеспечения после войны министром от ФКП Амбруаз Круаза было позитивным явлением. В случае с нашими конкурентами из Французской демократической конфедерации труда речь идёт скорее об оппортунистическом течении в профсоюзном движении. Их логика — это логика капитала, а это означает, что в политических решениях принимается во внимание установленный капиталистический порядок, который никогда не будет подвергнут сомнению. С их точки зрения, политические и экономические решения должны приниматься капиталистами и правительством, а профсоюзы могут лоббировать интересы рабочих, чтобы попытаться улучшить условия труда, при том что рабочие находятся вне процесса принятия решений. Они пытаются скорее сгладить последствия неприятных решений, чтобы сделать их менее жёсткими для работников, одновременно заставляя работников смириться с фактом навязанных правительством и капиталистами реформ.

Это течение очень агрессивно во Франции. До 2010 года ещё существовал консенсус между профсоюзными организациями: несмотря на политические разногласия, была необходима совместная борьба по объединяющим вопросам. В последние же годы ФДКТ теоретизировала факт существования двух непримиримых профсоюзов. Её члены больше не участвуют в конференциях межпрофессиональных объединений, потому что они не хотят, чтобы их сотрудничество с нами укрепляло логику классовой борьбы. Они думают, что способствуют изменениям к лучшему, выдвигая предложения перед боссом.

Другое течение, которое присутствует как среди реформаторов, так и среди революционеров, — это автономное движение. Здесь речь идёт не о выборе экономической системы, а об организации и функционировании. Эти взгляды основаны на принципе, что любая форма организации — это форма угнетения, что каждый должен иметь право делать то, что хочет. Проблема этой логики заключается в том, что она абсолютно неэффективна, потому что в рамках одной организации нельзя иметь 50 разных позиций. Это делает невозможным мобилизацию и является частью мелкобуржуазной логики: «в целом я одобряю это решение, но если мне что-то не понравится, то я буду придерживаться собственных позиций, потому что мои собственные интересы превалируют над всем остальным».

— Какова стратегия ВКТ по выходу из ловушки оборонительной тактики? Рассчитываете ли вы на социальный подъём после снятия ограничительных мер социальной изоляции, связанных с COVID-19?

— В ВКТ есть общепринятые позиции и есть положения, являющиеся предметом спора. Вопрос о переходе в наступление — это горячий предмет спора внутри профсоюза. Консенсус здесь заключается в том, что в любом случае, какой бы ни была стратегия, она должна быть действенна для того, чтобы получить большинство голосов на выборах межпрофессиональных объединений, сохранять и развивать наш мобилизационный потенциал на предприятиях. Наши активисты работают на местах, чтобы развивать понимание проблем и их анализ. Теоретическая абстракция не может быть нашей отправной точкой. С этим в ВКТ все более-менее согласны: нам необходимо продолжать работу, чтобы закрепиться на производствах, меньше заниматься административной деятельностью и быть ближе к нашим коллегам. Более спорным является вопрос о том, должны ли мы иметь связи с политическими организациями или нет, должны ли мы вести подготовку ко всеобщей забастовке… По сей день здесь ведутся идеологические дебаты. Лично я считаю, что мы должны разрабатывать план всеобщей забастовки, потому что всеобщая забастовка — это определённый способ изменения расстановки сил в обществе, это практический инструмент мобилизации толпы, активизации работников малых предприятий, исключённых из секторальной профсоюзной борьбы, в рамках всеобщего движения.

Насчёт подъёма протестного движения пока трудно предсказать, что произойдёт после окончания санитарного кризиса. Мы ещё не знаем, когда мы из этого выберемся, но мы знаем, что, несмотря на социальную изоляцию, уже сейчас повсеместно назревает всё больше локальных конфликтов. Всё чаще проводятся забастовки, пусть и с оборонительной тактикой, связанной с сокращениями, но есть и примеры мобилизации с требованиями о повышении заработной платы.

Во Франции в условиях кризиса и государственной помощи предприятиям через фонд поддержки многие трудящиеся были лишены части зарплаты. Это влечёт за собой требования о выплате компенсации, так как есть предприятия, которые в рамках пандемии сумели многократно увеличить доход. Их работники не видят причин, по которым их прибыль не должна быть распределена на равных.

Но в целом в стране накопилось много гнева и недовольства, поэтому я думаю, что как только мы (а этого правительство как раз пытается избежать) вернёмся к будничной жизни без мер, ограничивающих свободу, запрещающих демонстрации и так далее, то во Франции возможна большая стачка, и я думаю, что она будет успешной. На данный момент существует также страх заражения вирусом, который безусловно оправдан. Как только эта бетонная плита будет снята, я думаю, что весь гнев, накопленный за это время, сдетонирует.

Это можно проследить на примере эффекта мобилизации против пенсионной реформы: даже если движения против пенсионной реформы в 2018 году и мобилизация против реформы трудового законодательства в 2016 году были ограничены во времени, я думаю, они являются успешными примерами значительной социальной мобилизации. Очевидно, что правительство захочет этого избежать, потому что на носу президентские выборы 2022 года.

— В современной Франции рабочий класс за последние десятилетия численно лишь незначительно сократился: если в 1970-е насчитывалось почти 8 миллионов рабочих, то сегодня их 6,7 миллиона. В то же время происходят децентрализация производств и дробление трудовых коллективов. Какова тактика ВКТ в рамках этой децентрализации?

— Частью дебатов в ВКТ является вопрос о том, что нам делать с субподрядчиками. Дробление производственного цикла на этапы с участием субподрядчиков приводит к атомизации процесса, поэтому мы стараемся наладить отношения между различными секциями нашего профсоюза, например, между железнодорожниками и субподрядными строительными компаниями, выполняющими работы на путях. Мы стараемся объединить этих работников, то есть координировать усилия железнодорожной и строительной федераций для того, чтобы обе федерации были включены в процесс. Посредством этого партнёрства мы работаем над тем, чтобы все рабочие были охвачены. В эпоху цифровой экономики децентрализация ускоряется, поэтому мы стараемся не оставаться в рамках существующих границ.

У нас есть примеры успешной работы на данном фланге: в пригороде Лиона нам удалось активно поддержать рабочих одной из строительных компаний, являющейся подрядчиком Национальной компании французских железных дорог (СНЦФ). После нескольких дней забастовки, как только владелец компании увидел, что в ней появился профсоюзный лидер, он попытался уволить его. Работники мобилизовались против увольнения, и оно было успешно предотвращено, а профсоюзная ячейка численно заметно укрепилась.

— Несмотря на мобилизацию и активный социальный протест, после реформы 2018 года железнодорожный гигант Франции — Национальная компания французских железных дорог рушится. Согласно секретному отчёту руководства компании, опубликованному газетой французских коммунистов «Юманите», начиная с декабря 2018 года компанию добровольно покинули более 500 сотрудников.

— Увольнения множатся, хотя это не меняет курса руководства: в стране много безработных, что позволяет быстро находить кадровую замену. Руководство беспокоят только увольнения высококвалифицированных сотрудников, потому что здесь компания теряет техническую квалификацию, которую нелегко заменить.

Интерес к работе на французских железных дорогах резко упал, потому что мы потеряли льготы: новые сотрудники не попадают под социальный статус, который у нас был раньше. На новых сотрудников льготы не распространяются. Больше нет преимуществ в пенсионном и социальном обеспечении, в то время как зарплата железнодорожников осталась бюджетной. В результате мы видим, что многие уходят в частный сектор, где зарплаты выше. Таковы противоречия системы: государство хочет приватизировать железные дороги, отменив льготы и не желая поднять зарплаты.

В то же время СНЦФ — это огромная компания с годовым оборотом в 33 миллиарда евро, она имеет более тысячи дочерних предприятий. 500 увольнений компанию не дестабилизируют, но они являются лакмусовой бумажкой очень плохого социального климата — недовольство сотрудников безмерно. И руководство компании испугалось нашей мобилизации, оно её в этой форме не ожидало. Сработал эффект, называемый нами на профессиональном жаргоне «падением мешка»: авария поезда спровоцировала спонтанную мобилизацию, всего за один день железнодорожное движение было полностью остановлено, к забастовке подключились цеха по производству оборудования… Чаша нашего терпения была переполнена: нас лишили социальных прав, а кроме того, против нас шла полным ходом травля в СМИ, обвинявшая нас в привилегиях. Наша забастовка вылилась в мобилизацию против пенсионной реформы, которая подняла на ноги всю страну и длилась несколько месяцев. Это было новое явление, ведь ранее протестные движения выдыхались после 15 дней стачки.

— Во Франции сегодня подчас идёт речь о макронизме как новом течении в неолиберальной идеологии. Под этим подразумеваются, в частности, замена бессрочных трудовых контрактов на временные договоры без социальных обязательств и сотрудничество с «индивидуальными предпринимателями». Насколько пострадали от этого явления французские железнодорожники?

— Что ускорилось за последние несколько лет, так это субподряд: все больше и больше специалистов выводится за штат. В 2018 году с реформой СНЦФ компания стала субъектом частного права, лишившись статуса государственного предприятия, поэтому сейчас мы наблюдаем рост доли временных трудовых договоров. Это один из сюжетов нашей борьбы.

— На международном уровне Франция часто рассматривается как страна мобилизации, стачек, сильного рабочего движения, отстаивающего свои права. В чём секрет успеха в сравнении со странами, где забастовки случаются раз в десять лет, а неолиберальные ставленники капитала творят что хотят?

— Прежде всего — это наше революционное наследие: несмотря на то, что Французская революция случилась более 230 лет назад, принцип протеста глубоко укоренился в нашем сознании. Помимо этого, Французская коммунистическая партия сыграла решающую роль в истории страны, потому что в периоды ожесточённой классовой борьбы во Франции коммунисты были всегда в авангарде. Так, например, в 1936 году компартия возглавила борьбу за оплачиваемый отпуск и победила. Национализация и другие социальные достижения послевоенных лет, участие в движении Сопротивления, создание системы социального обеспечения в 1946 году — повсюду коммунисты были авангардом рабочего класса. Во Франции живо сознание обобществления средств производства. Система работает не так, как мы хотим? Так не будем созерцать — мы должны власти показать, у кого большинство. Однако свою роль сыграла не только Французская, но и Великая Октябрьская социалистическая революция. На великом опыте этих двух событий мировой истории зиждется французское рабочее движение.

Во Франции, например, создание государственных железных дорог СНЦФ не было связано с военной мобилизацией. СНЦФ была создана в 1938 году путём национализации путей сообщения, потому что капиталисты, не думая в глобальной перспективе и действуя в интересах извлечения максимальной прибыли, обанкротили железные дороги. А поскольку в то время существовали прекрасно организованное рабочее движение и движение железнодорожников, государственная власть была вынуждена согласиться с национализацией, это был компромисс. В сегодняшней ситуации с реформой СНЦФ, с моей точки зрения, мы должны вернуться к вопросу об обобществлении, в котором должны иметь право участвовать все, кто пользуется услугами железных дорог: и рабочие, и народ Франции. Главное в нашем деле — классовое сознание, а оно имеет большой резонанс во Франции. Великая Французская революция преподнесла всем хороший урок классового противостояния.