В заголовке строка из стихотворения «Ровеснику» Степана Петровича Щипачёва, известного советского поэта, ныне практически полузабытого. Почему именно эту строку выбрал? Поколения родившихся на рубеже веков ясно осознавали огромность мира, поскольку мечтали о победе социализма на всём Земном шаре, но чтобы этого достичь требовались осуществить огромные дела.  Именно так и прожил свою жизнь поэт, обращаясь к ровесникам, он напутствовал:

Есть мира огромность и дел огромность.

И каждому юноше в нашей стране

желаю, чтоб к старости было что вспомнить.

Вот так же — с Историей наедине.

 Щипачёв родился 7 января 1899 года, был человеком своего времени и вместе с страной, с советским народом участвовал во всех их великих делах: революция, Гражданская война, первые пятилетки и Великая Отечественная война, восстановление народного хозяйства, стройки коммунизма.  В годы сложных социальных перемен поэт, коммунист с 1919 года, искренне верил в идеи социализма, был кристально честным и в жизни, и в творчестве.

 И даже западномыслящие либералы высказывались о нём по доброму: Вознесенский: «Он даже в помыслах своих был чист»; Бакланов: «Хорошая была атмосфера в нашей писательской организации, когда вы возглавляли её. Теперь её нет». 

Первое знакомство с поэзией Щипачёва произошло в далёкие школьные годы. Мы, третьеклассники, готовимся к вступлению в пионеры. Старшая пионервожатая разучивает с нами стихотворение, (правда, автора не называла), в котором такие слова

Как повяжешь галстук,

Береги его:

Он ведь с красным знаменем

Цвета одного.

…………………………..

Пионерский галстук –

Нет его родней!

Он от юной крови

Стал еще красней.

А написано это стихотворение в грозные дни октября 1942 года, когда фашистские полчища пытались сбросить наши войска в Волгу в районе Сталинграда, прорвать нашу оборону у Воронежа и выйти на оперативный простор с целью окружения Москвы с юга и востока.

А чуть позже прочитал поэму «Павлик Морозов», автором которой был Щипачёв и за неё он был удостоен Сталинской премии первой степени. Тогда к светлому образу  пионера Павлика Морозова ещё не прикасались грязные руки смердящих зловонием так называемых демократов. Его имя с гордостью носили многие пионерские отряды и дружины.

 Но во времена сначала хрущёвской «слякоти», а потом «горби-катастройки» всю эту нечисть, льющую крокодиловы слёзы по поводу слезинки ребёнка, не тронула невинно пролитая кровь двух мальчишек из зауральской глубинки. Они устроили сатанинские пляски на их гибели. Оно и понятно. Они всегда себя причисляли к «чистым», а трудовой народ считали «нечистыми» (Вспомним «Мистерию-буфф» В.В. Маяковского).

В фильме «Обыкновенный фашизм» Михаил Ромм за кадром произносит ключевую фразу (цитирую по памяти): «Очевидно, фашизм начинается там, где начинается национальное чванство».

НЕТ! Фашизм начинается там, где правит бал чвансто одних людей над другими. Вспомним «горем своим» расстрел безоружных защитников Советской власти в октябре 1993 года. Вот где либеральный фашизм показал свой звериный оскал.

Вернёмся к поэме «Павлик Морозов». Поскольку с хрущёвской «слякоти» она была мало кому известна позволю себе остановиться на некоторых эпизодах из неё. Суровый 1932 год, когда «борьбою классов волновало души творенье строя нашего — колхоз» (Э. Иодковский) в зауральской глухомани, как и по всей стране, кулачьё и подкулачники прячут зерно в ямах, срывают поставки государству, обрекая город и армию на голод. Но даже в таких глухих местах у них под ногами горит земля. А тут ещё в школе детям прививают социалистические ценности. Вот и четырёхклассник юный пионер Павлик Морозов ищет сделать бы жизнь с кого и приходит к выводу, что надо быть похожим на Павла Власова из романа М. Горького «Мать».

И горьковский Павел Власов

Товарищем Павлику стал.

С горячей, бесстрашной верой

В народ, в правоту свою

Вошёл он в мечты пионера

В далёком таёжном краю. Но в селе ещё живут озлобленные осколки эксплуататоров: это Рогов, у которого «от старости и самогона в пальцах дрожь», он «зачем-то хранит за иконой в зазубринках финский нож». Это и Абросим, зять Кулуканова, и сам Кулуканов, спрятавший в ямы весь хлеб. Это и Данилка подвыпивший «с гирькою двухфунтовой на сыромятном ремне». Всё невинные жертвы репрессий раскулачивания, как твердят ныне либералы. Да и родной 

Отец кричал на него:

«Уйди, коммунист, зараза! —

За галстук хватал на груди. —

На этом ошейнике красном

Вздёрнут ещё, погоди!»

Павлик уверен в силе Советской власти, ему нравится, что она заботится о крестьянах, защищает их и готов защищать её завоевания. Три года назад отца посадили и Павел как старший мужчина в доме пашет свою единоличную полоску. Мать приносит ему обед и там между ними происходит такой разговор:

Брови насупив упрямо,

Павлик глядит на мать.

— Так и у нас будет, мама:

Трактором будем пахать,

А кулаков проклятых

Вытурим за порог. —

Мать грустным ответила взглядом.

— Не лезь на рожон, сынок.

— Не бойся! Тронуть попробуют —

Им не сойдёт это так…

Опасения матери не напрасны, сердце матери предчувствует беду, умудрённая жизнью, она по взглядам, по обрывкам фраз понимает, что кулачьё ненавидит её сына. Но в начале юности какие опасенья, нам ничего не страшно. А угрозы нас не пугают. Вот и Павлик, возвращаясь с отрядом с ночного костра, вдруг повстречал Рогова, который

У кузницы против порога

Окликнул Павлика… Рогов:

— Моё комиссару почтенье,

Нижайший поклон! Это что ж,

Никак с полевого учения

Войско своё ведёшь?

Орлы, погляжу, герои!

Видать, так и рвутся в бой.

Ну, вот что, щенок, не настроен

Я шутки шутить с тобой.

Ты многое слишком знаешь,

Чего ты не должен знать.

Смотри, сторона здесь лесная,

Ель кругом да сосна.

Если пойдёшь докажешь

Или хотя намекнёшь…

Теперь, кому надо, каждый

Носит в кармане нож.

Угроза явная, кулаки не брезгуют и с детьми сражаться и вскоре разыгралась страшная трагедия. Павлик с младшим братом Федей пошли за клюквой. Их окружал сказочная осенняя тайга. Как радовался Федя, что он идёт вместе со своим старшим братом, который вожак пионеров.

Но вот, где кустарник повыше,

Мёрзлой листвой шурша,

Данилка навстречу вышел,

Сжав черенок ножа.

Встал на тропе — не пройдёшь.

В зазубринках финский нож…

Напрасно мать ждала ребят. Она бегает по селу, чтобы узнать, что-либо о детях. Забегает в дом Данилки, а там старуха отстирывает кровь на его рубашке…

А листья краснее меди

На мёртвых летят и летят.

Уже не придётся Феде

Вступать в пионерский отряд.

В стриженый детский затылок

Сухая упёрлась трава.

В глазах незакрытых застыла

Северная синева.

И Павлик меж тальником

И молодыми дубками

Лежит, упавший ничком,

Со сжатыми кулаками.

На землю, засыпанную листвой,

Он пал, как солдат на передовой.

Сколько смелых, духовно и нравственно чистых, глубоко и искренне верящих в идеи коммунизма, остро чувствующие боль трудовых людей и желающих сделать их счастливыми пали смертью от выстрелов из кулацких обрезов, от ударов гирек и оглоблей, об этом не принято нынче вспоминать. А вот их убийц нынешний социальный авангард жалеет, что само по себе безнравственно и бесчеловечно.

Щипачёв прав, заявляя:

Убит пионер. Но бывает

Бессильна смерть на земле.

……………………………..

Павлик на Красной Пресне

В бронзе встал у древка.

Для смелых сердец примером,

Ровесником пионерам

Он будет во все века.

Уверен, что это время скоро наступит. Трудовой народ поймёт, куда ведёт его блудливое племя либералов и оппортунистов из оппозиции и объединится в борьбе за светлые идеи коммунизма.

Перу Щипачёв принадлежит и несколько поэм. Наиболее известны поэмы «Наследник», «Звездочет», «Песнь о Москве», «Домик в Шушенском». Рассматривать их в короткой статье не представляется возможным. Поэтому из последней приведу небольшой отрывок, показывающий каково огромное влияние ранних трудов В.И. Ленина на восходящую историю человечества

Горит свеча, чуть-чуть колеблет тени.

Село до ставней вьюги замели.

Но здесь, где трудится, где мыслит Ленин

Здесь, в Шушенском, проходит ось земли

Уж за полночь, окно бело от снега,

А он всё пишет, строчки торопя.

Сквозь вьюги девятнадцатого века,

Двадцатый век, он разглядел тебя.

Он знает, видит, в чём России сила

И чем грядущее озарено.

Щипачёв в своих произведениях воспевал советское бытие, нравственные ценности русского народа. Он всегда держал руку на пульсе страны, на пульсе своего народа, живя мечтой о радостном, счастливом, светлом будущем. Гражданская лирика его оптимистична, стихи его иногда по-деревенски просты, но всегда искренны, и отражают жизнь страны.

Он глубоко переживал трагедию советского народа в первые месяцы Великой Отечественной войны и страдал, что не мог о ней предупредить. В стихотворении «22 июня 1941 года» он пишет:

Я о другом не пел бы ни о чем,

а славил бы всю жизнь свою дорогу,

когда б армейским скромным трубачом

я эти пять минут трубил тревогу.

Но даже в эти грозные и неясные дни его никогда не покидала уверенность в победе советского народа над силами зла, хотя знал, что война будет жестокой и долгой. Вскоре после прибытия на Север-Западный фронт, Щипачёв 30 июня 1941 года публикует в первом номере фронтовой газеты стихотворение «Родине»:

О, родина, ты вновь гневна, строга,

В тебе народная вскипает сила.

Не раз, не два встречала ты врага, —

И каждый раз с победой выходила.

Поэт ужасался тем бедам и горю, которые несла мирному населению война. Увидев своими глазами в только что освобождённом городе Сольцы страшную картину: сожжённые дома, трупы людей, в том числе и детей, поэт пишет в августе 1941 года стихотворение «Расплата», призывая бойцов Красной Армии отомстить коварному врагу

Нет страшней того, как гибнут дети.

на песке на рельсах – кровь детей.

Говорят, проходит всё на свете,-

безутешно горе матерей.

О, расплата! Близится расплата

пулей, бомбой, громом батарей.

Близится! Да будет трижды свято

мщение за горе матерей!

Когда враг стоял у стен Москвы, и фашистские генералы могли в бинокли рассматривать её панораму, Щипачёв пишет стихотворение «Смерть врагу», в котором призывает бойцов и командиров быть беспощадными к врагу и любым способом его уничтожать: «Прикладом бей, коли штыком врага»; «В лесу, в деревне мушкою ищи// Шинели вражеской мышиный цвет»; «Ловушкой будет хата, куст, овраг – потому что

Святое дело — истреблять врага,

Когда отчизну топчет враг.

На страшную гибель Зои Космодемьянской Щипачев пишет стихотворение «Партизанка»

Убили партизанку на рассвете.

Две ночи длились пытки и допрос.

……………………………………

Еще о ней мы песен не сложили,

Но жизнь ее — вся песнею была.

Щипачёв, как и многие поэты и писатели его современники, шёл фронтовыми дорогами. Своими глазами видел тысячи и тысячи погибших в боях за Советскую Родину молодых здоровых бойцов и командиров, в стихотворении «Павшим», даёт клятву

Пусть всех имен не назову,

нет кровнее родни.

Не потому ли я живу,

что умерли они?

Чем им обязан — знаю я.

И пусть не только стих,

достойна будет жизнь моя

солдатской смерти их.

Вот о них, «тех, кто уже никогда не придёт» (Р. Рождественский) мы обязаны

помнить пока живём и делать всё, чтобы эта страшная трагедия не повторилась.

Но война войной, но для любви война не помеха. Бойцы на передовой не могли не мечтать о любви, которая прекрасна как сама жизнь. Безусые ни разу не целованные бойцы верили, что останутся живы и у них «снова в парках будут карусели» и нежная, горячая, верная любовь. Отцы семейств верили. что любовь их жён оберегает их от гибели, а жёны хранят им верность, берегут их мужскую честь. И эту веру укрепляли стихи поэтов, в том числе и Степана Щипачёва. Представляю, какой теплотой наполнялись сердца бойцов в окопах, многие месяцы живших вдали от жён, от невест, просто подруг, когда во фронтовой газете прочли стихотворение «Д.Е.»

Мне глаза твои забыть едва ли.

У евреек, кто-то мне сказал,

может, только в древности бывали

серые, как у тебя, глаза.

Их не затуманить и слезами.

Светлое лицо подымешь ты —

и не отрывался бы часами

от твоей библейской красоты.

Долгою дорогою земною

я пошёл бы смело за тобой,

если б не стоял передо мною

тонкий профиль женщины другой.

«Его стихи о любви бойцы переписывали из фронтовых газет и посылали родным, ведь в них выражены были их чувства и чаяния, а кое-кто этими стихами признавался в любви. Когда в победном 45-м вышел сборник его стихов «Строки любви» (45 стихотворений!), демобилизованные воины, возвращаясь домой, повезли его по всей стране. История, сравнимая с резонансом симоновского «Жди меня»!» 

В годы ранней юности на тыльной стороне листка отрывного календаря прочёл

Ты порой целуешь ту, порою — эту

В папиросном голубом дыму.

Может быть, в упрёках толку нету,

Да читать мораль и не к лицу поэту,

Только страшно стариться тому,

Кто любовь, как мелкую монету,

Раздавал, не зная сам кому.

Эти строки сохранил в памяти на всю жизнь и когда женился, то именно они меня хранили от всевозможных искушений и увлечений, ведь по жизни «встречаешь много хороших девчат» и мне не пришлось испытывать

 Он все мрачнел…
Включенный свет был резок…
Она смеялась, щурилась слегка,
но скукой веяло от занавесок,
от зеркала в углу, от потолка.
Стыдясь себя, верней не уважая,
и этот раз он мучился одним:
совсем не милая, совсем чужая,
зачем она опять сегодня с ним?
Он понимал (и правда в   том дышала):
не знал бы счастья человечий кров,
когда б любовь за душу не держала,
а только страстью обжигала кровь.
В его   словах,   порой прямых и грубых,
кипела злость и слышалась тоска…
Но вскоре вновь ему сушило губы
от телефонного ее звонка.

Да стихи о любви Щипачёва «прекрасные, необыкновенно философские, мудрые, простые, незамысловатые, что делает им честь». А.П. Чехов утверждал, что «краткость – сестра таланта», стихи о любви Щипачёва – яркое подтверждение этого тезиса.  Они кратки, но в них заложено столько мыслей, вот уж, действительно, словам тесно, а мыслям просторно. Поэтому приведу несколько стихотворений полностью. Вот, например, это, в котором поэт размышляет о своей любви и благодарит те дороги, которые к этой любви привели. А ведь у нас у каждого были такие дороги, но помним ли мы их.

Своей любви перебирая даты,

я не могу представить одного,

что ты чужою мне была когда-то

и о тебе не знал я ничего.

Какие бы ни миновали сроки

и сколько б я ни исходил земли,

мне вновь и вновь благословлять дороги,

что нас с тобою к встрече привели.

Как прекрасно, что люди так дорожат друг другом, что их не покидает тревога, что когда-то наступит мгновение невозвратимой разлуки, потому что известно: «Две странницы вечных — любовь и разлука» и делятся с нами сполна, и проходят через наши сердца.

Ты со мной — и каждый миг мне дорог.

Может, впереди у нас года,

но придет разлука, за которой

не бывает встречи никогда.

Только звезды в чей-то час свиданья

будут так же лить свой тихий свет.

Где тогда в холодном мирозданье,

милый друг, я отыщу твой след?

А это стихотворение звучит как наказ, как напутствие всем молодым, создающим свою семью. Говорят, что и «сегодня во многих ЗАГСах Чехии можно видеть запечатлённые крупно строки «Любовью дорожить умейте…», как своего рода наставление на вечные времена

Любовью дорожить умейте,

С годами дорожить вдвойне.

Любовь не вздохи на скамейке

и не прогулки при луне.

Все будет: слякоть и пороша.

Ведь вместе надо жизнь прожить.

Любовь с хорошей песней схожа,

а песню не легко сложить.