Дмитрий Головин: «Почему мир стремительно тупеет?»

Холодком надвигающегося апокалипсиса на меня повеяло лет 10 тому назад, когда от невинного вопроса «сколько будет 7% от 700 рублей?» мой юный собеседник впал в тяжелый ступор. Так и хочется добавить — завыл матерно, напился, набил рожу вопрошавшему, долго бился головой об стенку, в общем, ушел от ответа — не уверен, что цитата узнаваема даже сегодня.

О чем и речь.

Как-то я задал этот вопрос в аудитории, полной студентов и аспирантов УрФУ, с тем же результатом — молодые шаловливые ручки дернулись было за смартфонами, но были остановлены моим рыком. Первый ответ был: «Примерно (!) пятьдесят (!)».Дмитрий Головин (слева) — екатеринбургский предприниматель, писатель, бывший депутат городской думы

Тут любой (ну, почти) скажет: старческое (бумерское, аналоговое, ламповое) брюзжание человека, не вписавшегося в цифровую эру. Филологи могут не знать математику (чо, правда? Даже на уровне шестого класса средней школы?) Расскажи нам еще, дедушка, что раньше деревья были больше и трава зеленей — знаем, слышали. И вообще смартфоны не зря придумали.

Но.

Психотерапевт Андрей Курпатов, в нулевые выглядевший непьющим длинноволосым механизатором, случайно заглянувшим в телестудию (сейчас-то он — благородный лорд: аккуратная бородка, стрижка, стильные очки) по мере сил бьет в колокола: мы тупеем. У детей СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности) через одного. Начали разбираться — оказалось, не сформированы важнейшие паттерны мышления, освоения окружающей среды. Дети не знают, что делать, когда тебя не развлекают, не знают, как читать книжку, как и во что играть в одиночестве, как себя развлечь. Они шумят, мельтешат, истерят без особого толка — особенно при отсутствии зрителей.

«Мы катастрофически тупеем»

У взрослых не лучше — информационная псевдодебильность. По-простому это «по телевизору же сказали…» Мозг, как и тело, не любит напрягаться. Он выбирает простоту. С горочки катиться всегда легче, чем на нее карабкаться. Простота — это спросить у смартфона. Мы катастрофически тупеем, теряем навыки социального взаимодействия, наши фантазии слабеют. Можно было бы не обращать на его слова особо пристального внимания, если бы не пугающие подтверждения, встречающиеся на каждом шагу: раньше в инструкции к автомобилю писали, как выставлять зазоры на клапанах, теперь же просят не пить жидкость из аккумулятора. Почувствуйте разницу.Фото: Марина Молдавская / It’s My City

Социальное взаимодействие ослабевает и хиреет на корню, в современном мире нет признанных лидеров и авторитетов, все примерно равны — от этого в обществе не возникает точек кристаллизации, вокруг которых формируется новая социальная среда и навыки взаимодействия — пример безрезультативно бурлящих Белоруссии и Хабаровска перед глазами. В дофейсбучную эпоху люди вынуждены были помнить (или записывать в специальные книжечки) имена нужных людей и просто друзей, их дни рождения, адреса и телефоны, имена их половинок и отпрысков. В случае засора в раковине ты рылся в своей книжечке, выискивая Сашу-сантехника: ты был с ним знаком, у вас была какая-то история взаимоотношений. У Саши ты был записан как Вася-книги или Сергей-такси. И вы были нужны друг другу, вы взаимодействовали. В записную книжку не попадал абы кто. Теперь же отрывай сайт, ищи услугу — придет некто, обучавшийся у YouTube, может сделает. Не надо ничего о нем знать, не надо с ним никак взаимодействовать. Он для вас не важен. Когда же доходит до большого общего дела — низвержения диктатуры, к примеру, отсутствие подобных навыков сказывается самым печальным образом.

«Через несколько лет эти люди начнут проектировать мосты и дома»

Мозг человека формируется до 25 лет. Особенно важны первые три года, когда мы приобретаем необходимые для жизни навыки: держать кружку и ложку, не проливая содержимое, одеваться, ходить, не падая, и множество других подобных. Мозг обучается по проверенной схеме: показали (объяснили), попробовал под присмотром наставника, попробовал самостоятельно, а дальше — лети, практикуйся, набивай руку! В мире, где навык не закрепляется практикой, где после теоретической лекции не дают пощупать, потрогать, разрезать, а в идеале разобрать-собрать предмет изучения, где наставник не хлопает одобрительно тебя по плечу (тактильные ощущения), навык не закрепляется.

При вербальной передаче информации (на лекции) до 80% ее передается невербальными знаками: как сказал, как повернулся, как всплеснул руками, присел на стол, посмотрел со значением на студентку… При онлайн-уроках важная часть всего этого пропадает. Zoom, при всем уважении, не передает всю палитру. И появляются пилоты, неспособные посадить самолет с отказавшим датчиком (в 99% случаев при мягкой посадке наши пассажиры аплодируют автопилоту), врачи, не умеющие поставить внутривенный укол, журналисты и философы, пишущие с ошибками (Яндекс исправит). Из собственного опыта: примерно половина клиентов просят показать, как включается перфоратор. А там единственная кнопка.Фото: Марина Молдавская / It’s My City

Важно самостоятельное чтение. С детства. При чтении мозг работает в усиленном режиме, запоминая, сопоставляя, рисуя картинку происходящего. Мозг выстраивает нейронные связи — ему нужно адаптироваться к окружающей среде. При этом картинка в каждой голове рисуется различная, что открывает простор для интерпретаций и фантазий. Выясняется, что у разных людей разное прочтение одного и того же, а значит и различные взгляды. Что, как вы понимаете, не сообразуется с одобренным стандартом среднего образования. Современные школьники больше налегают на картинки и видосики из TikTok, заучивая (чтобы отвязались) правильные ответы для ЕГЭ. Да и то не всегда получается.

Простой пример: все в школе проходили (читали, конечно, немногие) роман «Война и мир» и «образ Наташи Ростовой как воплощение характера русской женщины». Описание ее внешности рисовало в головах школьников различные картинки ровно до тех пор, пока в 1965 году Бондарчук не снял свой оскароносный фильм, пока школьников массово не привели в кинотеатры и не ткнули носом в экран: Наташа Ростова — такая. И в головах миллионов советских школьников засела Людмила Савельева в образе Ростовой. Ничего не надо выдумывать, не надо строить никаких новых нейронных связей — государство о вас позаботилось, освободив от необходимости преодолевать и осмыслять трудный текст, Бондарчук придумал Ростову за вас. Глотайте.

Тогда, в 70-е, это был единичный и оттого запомнившийся случай. Сейчас примерно так работает все «образование», а с повсеместным введением ЕГЭ и дистанционного обучения тенденции отрыва от практики только усугубились.

Через несколько лет эти теоретики начнут проектировать мосты, строить дома, водить ледоколы, оперировать больных. Если уже не начали.Фото: Марина Молдавская / It’s My City

Вассерман как символ

Культура печатного текста, требующего работы по осмыслению, умирает. Это заметно по соцсетям: сначала был полностью текстовый ЖЖ, затем — Facebook, «ВКонтакте», затем Instagram с картинками и Twitter, где 140 знаков, сейчас TikTok — только видосики с готовыми образами. Проще, еще проще, совсем просто.

Креативность (способность к придумыванию нового) в мире росла до начала 1990-х годов, затем было десятилетнее плато и, с изобретением смартфонов, пошла вниз. С ускорением. Современный ребенок в большинстве своем ничего не выдумывает — он ищет готовые ответы в сети, он усваивает готовые образы, транслируемые с экрана, он не запоминает информацию, адаптируя ее к окружающей среде, тренируя мозг — зачем, когда есть Google и «Яндекс»? Учиться он зачастую тоже не хочет, потребностей, в том числе материальных, у него минимум — был бы в кармане телефон. И зарядка к нему.Анатолий Вассерман. Фото: Dmitry Rozhkov / Wikipedia

Символ этого нового смутного времени — Анатолий Вассерман. Человек, который все знает, но не понимает решительно ничего. Человек, не способный из огромного массива данных выстроить логические цепочки, подметить закономерности, сделать верный прогноз. Его адаптивность к окружающей среде вызывает сомнения не только у меня — он так и не смог продлить свой род, не смог выстроить отношения с кем-то, кроме себя, да и в части практического применения огромного массива данных, хранящихся в его всклокоченной голове, у меня большие сомнения.

Мы накапливаем все больше знаний по периферии, но не способны на великие обобщения, вроде теории относительности — для этого нужна креативность и широта мышления многих. Даже не в плане придумать, а в плане — понять. Мы все меньше можем понимать сложное. И принимать его.

Навязываемый с экранов лозунг пандемийного времени звучит, как в старой рекламе с Николаем Симоновым в роли Петра I: «Будем на диване лежать — и Россию поднимем!»

А мне кажется, лежа на диване в обнимку с телевизором, мы ее окончательно угробим.

…Если не начнем читать и общаться.