Тридцать лет назад ровно через три дня после выступления А.В. Руцкого в Верховном совете с докладом о разграблении России (19 апреля 1993 года) на «Радио России» состоялся прямой диалог между А.В. Руцким и Е.Т. Гайдаром, одновременно транслировавшийся по второму телеканалу.
А.В. Руцкой начал с общего анализа складывавшейся ситуации в России: «Я информировал Верховный совет по проблеме коррупции, а она непосредственно связана с сегодняшним экономическим положением в стране… Достаточно взять экономические показатели 90-ого года и 92-ого года. Они удручающие. Практически везде, по всем направлениям основных экономических показателей идёт спад, и довольно глубокий… Мы с Егором Тимуровичем познакомились в самый первый день, как его назначили. Мы имели с ним довольно долгий перспективный разговор и поняли друг друга, поняли, что действительно необходимо и архинеобходимо проведение экономических реформ в России. Потом, где-то через месяц, наши взгляды на старт, с чего начинать, разошлись в корне. Вы видите, к чему привела либерализация цен при монопольной экономике и монопольном производстве. Вы видите, к чему привела финансовая политика, кредитно-инвестиционная политика, налоговая политика и весь комплекс мер. На всём этом фоне – развитие преступных проявлений…».
Далее вице-президент, говоря об изложенных им документах правительства об использовании сырьевых ресурсов, золотого запаса, допустил необходимость издания подобных постановлений. Сами эти меры как таковые не оспаривались Александром Руцким. С его точки зрения, должен быть механизм контроля за выполнением правительственных экспортно-импортных программ, получение запланированных результатов. Вице-президент конкретизировал, что дело не в продаже нефти, газа, иных ресурсов за границу, а в том, что значительная часть импортного продовольствия, ожидаемого в обмен на поставку энергоносителей, не пришла в Россию. Он также дополнил, что остается непонятной причина непоступления от этих сделок в бюджет нашего государства средств в запланированном объёме. Ведь около 50% использованных выделенных на ту или иную программу средств не вернулось в Россию. По словам А.В. Руцкого, надо выяснять, получили ли в ожидаемом количестве средства от вывоза стратегического сырья, в полной ли мере использовали полученные деньги для поддержки национальной экономики, социальной сферы и т.д. Следовательно, весь вопрос в отсутствии системы контроля использования ресурсов.
В ответ Е.Т. Гайдар заявил, что в выступлении А.В. Руцкого перед депутатами содержались и абсолютно реальные злоупотребления, которые нужно расследовать, и будто бы неподтверждённые сведения с неточными фактами и цифрами. К реальным аферам Егор Гайдар отнёс история со срывом программы «Урожай – 90», обстановку, царившую в Западной группе войск и т.д. В то же время, по его словам, есть много искажённых и противоречивых сведений, представленных его оппонентом. Пытаясь это доказать, Егор Тимурович привёл три примера.
Прежде всего, бывший и.о. премьер-министра пытался опровергнуть утверждения о разбазаривании его правительством золотого запаса. Е.Т. Гайдар сообщил, что сокращение золотых резервов наблюдалось в 1989 – 1992 гг., когда было вывезено 10020 тонн золота. А «младореформаторы», оказывается, сократили объём реализации золота – в первый год после распада СССР вывезли всего 98,9 тонн. Егор Гайдар добавил, что уменьшение экспорта золота якобы позволило за год увеличить золотой запас с 289,6 тонны до 308 тонн.
Далее Е.Т. Гайдар обратил внимание на упомянутую А.В. Руцким историю с совместным предприятием «Сеабеко», реализовывавшей по поручению Минторгресурса экспортно-импортную сделку. По его слова, в реальности цветных металлов было вывезено не на 740 млн. долларов (как заявил вице-президент), а на 35,4 млн. доллара. А ввезены были не мясные консервы на 2,2 млн. доллара, а партия кокса на 15 млн. долларов, сахара на 12 млн. долларов и мяса на 4,2 млн. долларов.
Важно учесть, что приведённые Егором Гайдаром данные официальных отчётов компании и правительственных структур. В тот период отнюдь не редким явлением было сокрытие масштабов внешнеэкономических операций с целью ухода от уплаты налогов, плюс осуществление фиктивного импорта. По крайней мере, многие сырьевые компании не декларировали значительную часть вывезенного сырья и весомой части доходов, полученных от неучтённой составляющей экспортной сделки. Что же касается масштабов ввезённых товаров, то нередко реальный уровень импорта нередко расходился с официально декларируемым. Могли быть подписаны договоры о поставке продукции, которая нередко на деле не ввозилась. Например, в конце 1990-х годов министр внутренних дел С.В. Степашин, представив доклад о высоком уровне криминализации экономики, упомянул о заключении российскими импортёрами фиктивных договоров с зарубежными фирмами, об отсутствии реального осуществления поставок продукции из за границы. Также не мешало бы вспомнить, как в 2009 году часть представителей средств массовой информации, общественных организаций и блогеров делала акцент на фиктивном приобретении определёнными крупными квазигосударственными банками 30 буровых установок для нефтяной промышленности. В реальности оборудование осталось лежать в полях в глубинке России и не было установлено. А ведь банковские структуры официально потратили на это мероприятие полмиллиарда долларов.
Высока вероятность того, что «Сеабеко» в реальности вывезло больше задекларированного ею сырья и значительная часть заключенных ею договоров о поставках продукции из-за рубежа могла быть фиктивной. Тем более, что такие явления, как мы отметили, в ту пору не представляли собой исключение. К сожалению, вплоть до сегодняшнего дня сохраняется подобное положение вещей. Если учесть, что в дальнейшем «Сеабеко» оказалась в центре громких скандалов (причем не только журналистских и не только в нашей стране), то всякого можно было ожидать от её руководства в начале 1990-х годов. Следовательно, есть основание полагать, что представленные А.В. Руцким данные были достоверны в наибольшей степени, чем те официально задекларированные компанией показатели, на которые ссылался Е.Т. Гайдар. Ведь Александр Руцкой, будучи руководителем Межведомственной комиссии по борьбе с коррупцией и с организованной преступностью, имел доступ к результатам проверок, проводимых милицией, органами государственной безопасности, государственным таможенным комитетом, налоговой инспекцией и службой валютного контроля. Добавить к этому ранее констатировавшийся факт предоставления в комиссию материалов от руководства КРУ администрации президента и все вопросы исчезнут. Так что Александр Владимирович, приводя в своём докладе конкретные цифры, опирался на информацию, которой его снабдили контрольно-надзорные органы.
Вернёмся к поединку вице-президента и бывшего и.о. председателя правительства. Е.Т. Гайдар также затронул упоминание А.В. Руцким передачу российско-израильскому предприятию право на реализацию за рубежом 30 килограмм изумрудного сырья. Егор Тимурович заявил, что в реальности было продано не 30 килограмм, а 5 килограмм изумрудов, после чего деньги поступили на бюджетный счёт в соответствии с мировыми ценами. Хотя в реальности Александр Руцкой, иллюстрируя эту историю, имел в виду совершенно другое. Вице-президент акцентировал внимание на освобождение «Совиджема» от уплаты экспортных пошлин, использование которых предусматривалось в обязательном порядке президентским указом.
Далее, средства от вывоза изумрудного сырья, возможно, поступили в государственную казну. Но ни для кого не секрет, что после начала «рыночных реформ» многие внешнеторговые компании занимались подтасовкой счетов по экспортно-импортным операциям. Ранее мы приводили фрагменты книги П.Ю. Хлебникова, вспоминавшего о регистрации высококачественного российского леса как низкокачественного и, как следствие, вывозившегося по пониженной цене. Точно так же поставлялись на экспорт драгоценные металлы, сталь, никель, алюминий и т.д. Более того, сам Е.Т. Гайдар, выступая в декабре 1992 года на VII съезде народных депутатов, признал факт потери российского бюджета от неконтролируемого вывоза энергоресурсов, связав это с тем, что он со своей командной слишком далеко зашли в либерализации внешней торговли.
А.В. Руцкой, давая ответ Е.Т. Гайдару, пояснил, что он подразумевал, говоря о разбазаривании золотого запаса. Он вовсе не предъявлял «младореформаторам» упрёка в бесконтрольном вывозе золота, в уменьшении его резервов внутри России. Речь шла исключительно о сомнительном характере использования средств золотого запаса, о нерешенности ставившихся задач при его использовании. В качестве своих слов Александр Руцкой предъявил конкретные документы – постановления и распоряжения правительства, накладные крупных банков и компаний, что он объяснял Егору Гайдару: «Если взять, допустим, Ваше распоряжение, где Вы предусматриваете продажу 31 тонны золота, и посмотреть накладные, то банковская накладная – 33 тонны, аэрофлотовская накладная – 32, 850… Далее, 25 тонн золота, которые предназначалось продать под развитие золотодобывающей промышленности. На сегодняшний день золотопромышленники ничего от этого не получили. Опять возникает вопрос: куда делись эти 25 тонн?».
Вице-президент продолжал: «Я не хочу никоим образом обвинять лично Вас. Я же не говорил, что это золото, допустим, похитил Гайдар. Я говорил о том, что выпущено распоряжение правительства, хотя такие решения распоряжением правительства принимать нельзя. Это золотой запас государства. Такое решение должно приниматься совместно парламентом и правительством, совместным постановлением, но не распоряжением. Что касается изумрудов, Вы говорите – 5 килограммов, а согласно Вашему распоряжению было продано 30 килограммов… Можно приводить массу таких примеров». Александр Руцкой снова сообщил Егору Гайдару, на что конкретно он делает упор: «Я не обвиняю Вас, что Вы – непосредственный виновник. В Вашей порядочности, кстати, я никогда не сомневался. Я сегодня веду речь о бесконтрольности подписанных Вами решений и о том, как они использовались… Но то, что я в Вашей порядочности не сомневался и не сомневаюсь, я Вам это говорю в глаза. А вот то, что делали Ваши подчиненные… Если хотите, после этой передачи поедем, и я Вам покажу, чем занимались Бурбулис, Шохин, Шумейко, Нечаев…».
Со стороны Е.Т. Гайдара моментально последовал следующий ответ: «Александр Владимирович, приведённые Вами сюжеты свидетельствуют о том, что Вы не совсем владеете конкретикой тех операций, о которых идёт речь. Золото во всём мире по решению парламента никогда не продают, потому что золотой рынок очень деликатный. Если туда выбрасывать золото и обсуждать это в парламенте, то мы его просто подорвём». Допустим, что это так. Но ведь тремя днями ранее А.В. Руцкой говорил, что золото использовалось не по постановлению правительства, а на основании распоряжения конкретного вице-премьера. И это весьма существенный момент, который опустил Е.Т. Гайдар. Далее, предположим, что вынесение вопроса об использовании золотого запаса на публичное обсуждение в парламенте чревато непредсказуемыми последствиями. Но если рассмотреть этот вопрос в стенах органа народного представительства в закрытом режиме, то все будет не так ужасно, как в случае открытых споров по этому вопросу.
Потом Егор Гайдар перешёл к теме использования золота ВТБ и «Аэрофлотом» для реализации на внешнем рынке. Он сообщил, что сперва выдаётся распоряжение правительства, разрешающее Внешэкономбанку, а потом Внешторгбанку реализовать определённое количество золота. Процедуру отгрузки (когда конкретно отгружать золото), по словам Е.Т. Гайдара, определяет Внешэкономбанк, регулирующий конкретный объём продажи, учитывая предшествующие накладные. Поэтому, по его словам, арифметического тождества между распоряжением правительства и накладной никогда не бывает.
Конкретно по этой части мы ничего сказать не можем. Одновременно, прослеживая царившую в оккупированном американцами Ираке обстановку, обратим внимание на одну существенную деталь. В ходе реализации программы восстановления инфраструктуры, предложенной американскими оккупационными властями, крупные подрядчики разработали сложные схемы субподрядов, открыв офисы в «зеленой зоне», в Кувейте, а те – с саудитами. И чем дело кончилось? Сенатор от демократов Байрон Дорган (в США) описывал эту сеть на примере контракта на установку кондиционеров в Багдаде такими словами: «Контракт передаётся субподрядчику, который передаёт его своему субподрядчику, а тот – субподрядчику четвёртого уровня. Так что стоимость кондиционеров включает оплату труда четырёх подрядчиков. В итоге именно четвёртый устанавливает в комнате вентилятор. Да, американские налогоплательщики заплатили за кондиционеры, но эти деньги таяли как кусок льда, переходящий из рук в руки четырёх человек, и в результате всего в Ираке в комнате устанавливают вентилятор». А в декабре 2006 года, когда сроки всех главных контрактов по восстановлению были завершены, Служба генерального инспектора (из США) рассматривала 87 случаев вероятного мошенничества, связанного с работой американских подрядчиков в Ираке. А девятью месяцами ранее федеральное жюри в Вирджинии признало компанию Custer Battles виновной в мошенничестве и обязало её выплатить 10 млн. долларов в качестве возмещения убытков.[1]
Следовательно, представители американских оккупационных властей в Ираке и местные компании в оправдании себя могли бы давать аналогичные ответы в случае предъявления упрёка в том, что, к примеру, на восстановление аэропортов выделено, условно говоря, 100 млрд. долларов, а в реальности затрачено 197 млрд. Они аналогичным образом заявили бы, что здесь не может быть тождества, что власть, оказывается, передаёт средства одной подрядной организации, а та подбирает себе субподрядчиков, которые ищут себе точно таких же. Далее могли бы последовать утверждения, что каждый участник субподрядной схемы регулирует объём средств с учётом предыдущих накладных, в связи с чем на реализацию инфраструктурной программы уйдёт больше денег, чем полагало правительство.
Ещё раз подчеркнём – мы не владеем материалом и не можем категорически утверждать, было ли в 1992 года в случае использования золота ВТБ и «Аэрофлотом» следование процедуре, о которой рассказывал Е.Т. Гайдар, либо там имела место искусственная накрутка, наподобие той, что применялась в Ираке в период осуществления восстановительных работ в годы американской оккупации. Но, как мы неоднократно писали, представленные А.В. Руцким данные были не плодом его воображения, а материалами, представленным возглавляемой им межведомственной комиссии по борьбе с коррупцией и с организованной преступностью компетентными органами по результатам проведённых проверок. Следовательно, у контрольных ведомств, у спецслужб имелись вопросы относительно ряда действий при использовании средств золотого запаса. Не говоря уже о том, что Александр Руцкой не выносил никакого конкретного вердикта. Он, опираясь на полученную информацию, призывал расследовать полученные факты. И только после этого станет ясным, имело ли место нарушение закона или нет. Вот на чем настаивал вице-президент.
Также Е.Т. Гайдар, отвечая на реплику оппонента по поводу постановления кабинета министров о продаже 30 килограммов изумрудов, ответил, что не видит расхождений между положением документа и объёмом реализованного экспорта: «Правительство решило продать 30 килограммов, а реально было продано пять. Никакого противоречия тут нет». Возможно, так и было – если опираться на официально задекларированные компанией «Совиджем» данные. Если учесть, что многие коммерсанты нередко вели двойную бухгалтерию (в том числе крупные экспортёры сырья), то есть основание полагать, что в реальности изумрудов было продано больше, чем было указано. Хотя, как мы уже писали, А.В. Руцкой, касаясь этой истории, говорил о совершенно ином.
В дальнейшем оба собеседника перешли к обсуждению общей кризисной обстановки в России. А.В. Руцкой задал прямой вопрос: «Если мы на протяжении года говорим: реформа, реформа, реформа, — то назовите мне хотя бы один позитивный момент, где бы был позитивный результат». Е.Т. Гайдар ответил в свойственной правым либералам манере, снова рассуждая о мнимой безальтернативности политике «вашингтонского консенсуса» и о якобы начавшейся стабилизации: «Мы с Александром Владимировичем, видимо, жили в каких-то разных измерениях. Я знал страну, в которой объем производства начал падать не в 92-м, а с самого начала 89-го года. Падение производства нарастало от месяца к месяцу до конца 91-го года. Я знал страну, в которой к этому времени был практически полностью разбазарен золотой запас. Я знал страну, в которой к этому времени валютные резервы составляли всего несколько миллионов долларов. Я знал страну, в столице которой нельзя было купить практически ничего, за хлебом стояли многочасовые очереди. Я совершенно согласен с тем, что мы очень многого не смогли сделать, и, тем не менее, несколько цифр. Александр Владимирович, конечно, знает, что в период кризиса объем производства принято измерять помесячно, сезонно сглаженно, иначе не поймаешь точки перегиба. Так вот, как я сказал, объем производства начал падать в России с начала 89-го года. Низшей точкой падения был август 92-го. Объем производства стабилизировался в 92-м году в сентябре месяце, и с тех пор он колеблется примерно на одном уровне, исключая январь месяц, примерно на уровне 70-71 процент от максимума, достигнутого в 88-м году. За это время нам удалось остановить процесс развала валютных резервов страны и сформировать хотя и очень скромные, ограниченные, но уже позволяющие маневрировать валютные резервы… За 92-й год нам удалось ликвидировать одно из зол, которое казалось неотъемлемой частью жизни каждого нашего человека. Это унижение перед теми, кто распределяет дефицит, невозможность что бы то ни было купить за свои деньги. Я могу говорить и о многом другом, могу говорить, что мы не допустили в 92-м году массовой безработицы, о которой столько говорили, но я бы поставил вопрос по-другому. Мы ведь начинали не в райских условиях, и, в общем-то, были альтернативные пути. Вот Александр Владимирович всегда говорил, что надо было все делать иначе. И я даже могу назвать страну, которая очень точно следовала всем рекомендациям Александра Владимировича. Это Украина. Я помню, как Александр Владимирович восхищался идеей чрезвычайного экономического положения, которое было на Украине, как ему нравилось, что там сохранен госзаказ, централизованное управление, что там обильно дотируют сельское хозяйство, списывают долги предприятий, пополняют оборотные средства. Короче говоря, украинское правительство фактически до конца прошлого года делало почти все, что предлагал Александр Владимирович. Ну, и что, вы считаете, что там блестящие результаты? Что, жизнь народа на Украине сегодня лучше? Что, цены на Украине ниже, чем в России? Что, украинский купон крепче нашего рубля? Один доллар США стоит там сейчас не 800 рублей, а 3 – 3,5 тысячи купонов».
Разберём эту речь по тезисам. Первое – спад экономики действительно начался в 1989 году. Но на протяжении 1990-х он продолжался. В сентябре 1992 года произошла всего-навсего относительная стабилизация производства, что было обусловлено усилением денежных вливаний в экономику со стороны Центробанка. После возврата к чисто монетаристской политике спад ВВП, промышленного производства продолжался. В конце концов, летом 1993 года даже правительство вынуждено было констатировать этот факт. Второе – формально проблема дефицита потребительских товаров (созданного в годы «перестройки» искусственно и не без участия имевших представительство в органах власти «демократов») была снята. Но в результате резкого роста цен и падения доходов населения уровень потребления продовольственных и промышленных товаров сократился в геометрической прогрессии. Третье – на Украине власти действовали специфическим образом, активно используя печатный станок, раздавая нарисованные деньги всем налево-направо. И это действительно было авантюрой. Но поддержка реального сектора экономики, социальной сферы может осуществляться другими методами – за счёт наведения финансового порядка в стране, рационального использования даже крайне ограниченных ресурсов. А.Г. Лукашенко, сумевший вывести Белоруссию из тупика, начинал далеко не в тепличных условиях. В России правительство Е.М. Примакова и Ю.Д. Маслюкова приступало к работе в условиях жесточайшей нехватки денежных средств в стране, её государственного банкротства. Некоторые тогда предсказывали окончательный подрыв финансовой системы, новый виток гиперинфляции вследствие намерения левоцентристского кабинета осуществить денежные вливания в производственный сектор. Однако дальнейший ход событий доказал несостоятельность подобных опасений.
А.В. Руцкой, отвечая Е.Т. Гайдару, обратил внимание на ухудшение жизненных условий большинства россиян после начала «рыночных реформ»: «Я помню страну, где вареная колбаса стоила 2 рубля 90 копеек, а теперь стоит тысячу рублей за килограмм. Я помню страну, где молоко стоило 32 копейки, сегодня оно стоит 114 рублей литр. Я помню страну, где сыр стоил три рубля, сегодня стоит 1200-3500… Так вот, если мы с вами посмотрим на сопоставимые цены 93-го года и на доход населения, и опять же сопоставимые цены 91-го и доход, — то сегодня, в 93-м году, средний доход – 38 рублей. И таким образом, на уровне нищеты жило около 15 процентов населения, а сегодня на этом пороге живет 60 процентов…». Вице-президент добавил, что «можно сделать все нормально, не загоняя людей в такой социальный тупик, когда люди начинают лазать по мусорным ямам». По его словам, «Россия бедна не оттого, что у нас чего-то нет, Россия бедна оттого, что не умеем правильно распорядиться тем, чем владеем, — распорядиться в интересах общества…».
К чему, с точки зрения собеседников, следовало стремится России в краткосрочный период? Егор Гайдар, говоря о целях, к которым надо стремится для преодоления кризиса, назвал создание «стабильной финансовой системы», укрепление рубля, надёжную защиту частной собственности, гарантирующей от вмешательства. А предложения Александра Руцкого о государственном содействии реальному сектору экономики он оценил как намерение вернуться к «командно-административным методам». Это, по мнению бывшего и.о. премьер-министра, якобы равносильно «новой революции», якобы грозящей окончательно всё обрушить.
Вице-президент ответил о необходимости государственного регулирования рыночной экономики, которое может осуществлять не с помощью директивных методов, а посредством стимулирования государством деятельности хозяйствующих субъектов, развития производства. Он напомнил Е.Т. Гайдару, что ему как экономисту должно быть известно о широком применении подобных мер в целом ряде современных капиталистических стран. Также А.В. Руцкой призвал выделить четыре важных приоритета в социально-экономической политике – жилищное строительство, модернизация здравоохранения, развитие производства продуктов питания и одежды. На решение перечисленных задач, по его словам, должна быть ориентирована приватизация, налоговая, кредитно-инвестиционная политика. При таком подходе, по мнению Александра Руцкого, удалось бы постепенно сформировать устойчивый класс предпринимателей, настроенных на долгосрочное инвестирование в экономику и, как следствие, заложить фундамент решения финансовых проблем государства, повышения народного благосостояния.
Конечно, предложенная А.В. Руцким альтернатива представляла собой более мягкий вариант — по сравнению с тем, что продвигали гайдаровцы. В краткосрочном плане её осуществление могло способствовать частичному решению проблем, но в долгосрочной перспективе это не обернулось бы осуществлением прорыва нашей страны к вершинам прогресса. Как никак, то, что защищали народные депутаты и вице-президент, это был пусть и «умеренный», но всё же капитализм. А редька не намного слаще хрена.
Чистый Михаил