Консенсус первый — демократизация избирательной и политической системы

Безусловно, позиции по вопросам формы правления были у всех разными. Одни участники «болотных протестов» выступали за президентскую республику, другие – за парламентскую республику, третьи – за воссоздание Советской власти, четвёртые – за иные методы управления государством. Каждый оставался при своём мнении по вопросам национально-государственного устройства. Кто-то является сторонником полностью унитарного государства, кто-то – за фактический возврат к стопроцентному федерализму и к господству принципа «берите столько суверенитета, сколько можно проглотить», кто-то – за сочетание унитарных и федеративных начал. Несомненно, различны взгляды по внешнеполитическим вопросам. Но по поводу того, что касается демократизации общественной жизни и политической системы, формальных разногласий не было.

Прежде всего, это касается требования принятия мер по обеспечению проведения на реальной конкурентной основе честных и равных выборов, без диктата со стороны власти и крупного капитала, без административного ресурса. Кроме того, речь шла о прекращении репрессий в отношении несогласных, о недопустимости политического монополизма «Единой России», о недопущении политического контроля за средствами массовой информации как со стороны Кремля, так и со стороны олигархов. Соответствующие положения были зафиксированы и в программе КПРФ, и в программе «Справедливой России», и в программах партий, представляющих национально-патриотический и либеральные спектры. Росло понимание, что давление власти на народ, воспрепятствование его свободному волеизъявлению способствуют не только усилению отрыва «элиты» от общества, но и ещё большему пренебрежению правителями потребностями простых россиян. Бесконечное подавление общества кучкой «избранных», лишение его возможности мирным путём повлиять на формирование власти, давать оценку её действиям равносильно закрытию паровых клапанов работающего паровоза. Вполне понятно, что при таком раскладе рано или поздно произойдёт взрыв. В случае с политикой это означает, что давление на общество обернётся рано или поздно не укреплением стабильности, а втягиванием страны в состояние хаоса и смуты.

Оппозиция об истоках президентского абсолютизма и политического диктата «партии власти»

Невозможно лечить болезнь, отказываясь понимать её причину, равно как и истоки. Прежде всего, важно ответить на вопрос, когда соответствующие явления начали набирать обороты? Истина в том, что разрушение Советской системы народовластия, контроля общества и депутатов над исполнительной властью осенью 1993 года открыло дорогу к протаскиванию составленного «демократами» проекта Конституции, предусматривавшего введение бесконтрольности президентской и исполнительной власти с огромными полномочиями. Вполне понятно, что при таком раскладе они будут использовать имеющиеся у них возможности для усиления контроля над политическим пространством. Просто Б.Н. Ельцин (в отличие от В.В. Путина), регулярно болея, не мог постоянно уделять этому внимание и всё время держать ситуацию под контролем. Тем не менее, именно в 1990-ые годы пусть не сразу, но начали развиваться процессы, в конечном итоге приведшие к монополизации политической сферы, СМИ, избирательного процесса проправительственными силами. Практически все политические объединения, так или иначе участвовавшие в 2011-2012 гг. в протестах против фальсификации выборов, по сути были солидарны с соответствующей точкой зрения.

Например, Коммунистическая партия Российской Федерации постоянно заявляла об этом. В частности, депутат Государственной Думы, первый секретарь МГК КПРФ В.Ф. Рашкин, выступая 29 сентября 2017 года на заседании нижней палаты Федерального собрания РФ, сообщил, что «в октябре 1993 года группа либералов во главе с Ельциным заживо похоронила новорождённую демократию и взяла курс на восстановление ещё досоветского, архаического феодализма, где народ не значит ничего, а всем заправляют помещики и капиталисты». Он же отметил, что «после расстрела парламента в 1993 году законодательная власть так и осталась в подчинённом положении», что «из-за сосредоточения власти в одном центре и не работающей системы сдержек и противовесов в конечном счёте страдает вся страна». А двумя годами ранее, выступая на пленуме Московского городского комитета КПРФ, В.Ф. Рашкин, говорил об «автократическом государстве, с режимом личной власти Президента, маскирующемся под республику благодаря элементам имитационной демократии». Ну а в путинский период, по словам Валерия Рашкина, «создание авторитарного режима» было завершено и «политические институты вошли в состояние застоя».

Аналогичные оценки разделяет «Справедливая Россия». Так, в феврале 2012 года один из её видных представителей А.Л. Романович в своей статье «Юбилей шокотерапии, или 20 лет по пути в никуда» писал, что «осенью 1993 года по молодому российскому народовластию был нанесён сокрушительный удар». Отсюда, по его словам, «было уже полшага до принятия почти монархической конституции страны, до сих пор страдающей от бесправия парламента и неограниченных полномочий президента».

Очень многие либералы, не связанные с гайдаровско-чубайсовской группировкой, формально пишут о том же самом. Например, в 2009 году один из видных представителей этой политической волны Г.К. Каспаров в своей статье «Россия после Путина» констатировал, что «именно Ельцин и его окружение де-факто ликвидировали в России реальное разделение властей, разогнав в октябре 93-го «реакционный», но законно избранный парламент…». Он добавил, что «с тех пор выборы в Госдуму всё больше и больше контролировались исполнительной властью, законодательная ветвь становилась всё более зависимой от неё, и в конце концов российский парламент перестал быть местом для дискуссий, оставшись лишь в качестве помпезной ширмы». Гарри Каспаров также подчеркнул, что «именно при Ельцине в политической жизни страны стала доминировать концепция, согласно которой народ не сможет сделать правильный выбор». Руководствуясь ею, «можно оправдать любые фальсификации в ходе голосования». И, «преступив эту грань на президентских выборах 1996 года, власть шаг за шагом теряла навыки честной игры, пока уже практически не скрываемые приписки, подлоги и обман не стали сутью той хлопотной процедуры, которую по инерции всё ещё называют выборами». В свою очередь, в начале 2010-х годов известный либеральный блоггер, чей фонд публиковал немало материалов, снимал фильмы о деятельности высших чиновников и крупных коммерсантов, говоря о событиях 1993 года, связанных с разгоном Верховного совета и с введением сверхпрезидентской республики, подчёркивал, что «всё это заложило основу того, что происходит сейчас». И это, по его словам, сделали Ельцин и те, которые стали «великими реформаторами и великими приватизаторами». Данный деятель добавил, что исповедуемая «демократами» в 1993 году фундаменталистская позиция по разгону Советов, по подавлению всех противников «шоковой терапии» «в конечном итоге… привела к власти Путина». А в январе 2022 года, блоггер, находясь в местах лишения свободы,  беседуя с зарубежными журналистами, подчеркнул, что «Россия остро нуждается как минимум в 4-5 циклах честных выборов под контролем независимой судебной системы, чтобы наконец-то разорвать порочный круг возрождения авторитаризма», а «не как Ельцин – один раз честно, а потом цензура и фальсификации».

Впрочем, даже М.Б. Ходорковский, стоявший у истоков формирования криминально-олигархического режима и будучи его частью, находясь в местах заключения после попытки перейти дорогу Кремлю, в 2004 – 2005 гг. в своих статьях («Кризис либерализма в России» и «Левый поворот») фактически писал о том же самом. Он подчеркнул, что «неправы те многочисленные аналитики и наблюдатели, российские и зарубежные, кто связывает возрождение авторитарного застоя в России с Владимиром Путиным и его «ленинградской» командой». Ведь «пропуск в новейшую российскую историю авторитаризму выписали в 1996 г., когда очень специфическим образом Борис Ельцин во второй раз был сделан президентом России». Как, по мнению Михаила Ходорковского, развивались события в дальнейшем? «В 1996 г. Кремль уже знал, что пролонгировать праволиберальный ельцинский режим демократическим путем невозможно – в условиях состязательности и равенства всех соискателей власти перед законом Зюганов непобедим. Потом стало ясно, что и преемственность власти в 2000 г. нельзя обеспечить без серьезного отступления от демократии. И так возник Владимир Путин с … полит-технологическим сценарием, призванным обеспечить «стабильность во власти – стабильность в стране. Летом 1999 г., когда здоровье Ельцина вызывало все больше сомнений и вопросов, новое поколение кремлевских кукловодов просто решило, что для выживания режима необходим гигантский блеф. Надо сделать вид, что мы отвечаем на все ключевые вопросы застывшей в неизменности с 1995 г. повестки дня…, а в настоящей жизни, где власть, собственность и деньги, делаем все как раньше. Этот блеф и стал основным содержанием проекта «Путин-2000». Авторитарного проекта, который явился прямым логическим продолжением и следствием проекта «Ельцин-1996»». И это пишет лицо, знавшее в 1990-ые и в начале 2000-х годов внутриполитическую кухню кремлёвской жизни.

Также М.Б. Ходорковский задним числом признал, что после развала СССР и начала проведения «рыночных реформ»  «даже по отношению к декларируемым ценностям либерализма его адепты были честны и последовательны далеко не всегда». Например, они, говоря о свободе слова, но одновременно «делали всё возможное для установления финансового и административного контроля над медиапространством для использования этого пространства в собственных целях». Действительно, как тут не вспомнить о фактически выполнявшем в 1993 году роль политического цензора Федеральный информационного центра, и о взятии Кремлём и олигархами в канун президентских выборов 1996 года СМИ под собственный контроль для развёртывания антизюгановской кампании, и о формировании летом 1999 года Министерства по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, и о проявившейся в 1999 – 2000 гг. во всей красе «доренковщины», и о начале попытки применения санкций против ТВЦ и «Медиа-моста» именно летом 1999 года, и о поддержке последователями гайдаровско-чубайовских «реформ» (вкупе с их идейными вдохновителями) перехода в 2001 году НТВ под контроль «Газпрома». Михаил Ходорковский, затрагивая данную сторону дела, писал, что регулярно «реформаторы» оправдывали подобные действия « «угрозой коммунизма», ради нейтрализации которой позволено было всё».

Более того, даже некоторые последователи ельцинско-гайдаровских идей вынуждены были признавать подлинные истоки формирования нынешней системы закрытости власти от народа. Так, в 2013 году В.С. Милов в своём блоге на «Эхо-Москвы» в 20-ую годовщину октябрьских событий 1993 года признавал, что «Путин укрепил свою власть при помощи ельцинской Конституции и наработанных в ельцинское время технологий применения админресурса». Правда, он полагает, что нынешний глава государства якобы по своим политическим установкам близок не к правым, а к левым силам. Однако мы многократно писали, что действительно нужного в России левого поворота не было и не будет при нынешней власти. В путинский период всего-навсего имела место имитация смены курса, попытка придать продолжающемуся «правому» курсу «левую» наружную оболочку. Но это не изменило сути дела.

«Акулы» капитализма против подлинного народовластия

Как бы то ни было, основная часть видных представителей и рядовых участников протестов против манипуляции выборами отдавала себе отчёт в том, когда началось нарастание тенденций, развитие которых в конечном итоге привело к формированию антинародной и антидемократической системы. И это было вполне закономерно. М.Б. Ходорковский в упомянутых нами ранее статьях, написанных им во время отбытия тюремного срока, констатировал, что «гражданское общество чаще мешает бизнесу, чем помогает», поскольку «отстаивает права наёмных работников, защищает от беспрецедентного вмешательства окружающую среду, открытость экономических проектов, ограничивает коррупцию». А это, по словам опального олигарха, означает «уменьшение прибыли». Он, сославшись на собственный опыт, добавил, что крупному капиталу «гораздо легче договорится с горсткой в меру жадных чиновников, чем согласовывать свои действия с разветвлённой и дееспособной сетью общественных институтов». Более того, этот класс желает, чтобы «режим защищал его – от гражданского общества и наёмных работников». Потому крупный бизнес, по словам Михаила Ходорковского, «не взыскует… реформ в политической сфере, не одержим манией свободы».

Консенсус второй — социально-ориентированная экономическая политика

Надо прямо и бескомпромиссно признать, что именно ради проведения в жизнь курса, способствующего обогащению горстки «элиты» за счёт ограбления большинства россиян власть сперва уничтожила Советское народовластие, а потом с каждым разом всё больше и больше вмешивалась в проведение выборов, в работу информационной сферы, а в довершении всего монополизировала политическое пространство. Соответственно, одной политической реформы недостаточно. Без установления социальной справедливости и без прекращения вседозволенности правящего класса, без борьбы против присвоения им национальных богатств будет отсутствовать почва для установления реального народовластия. Вот поэтому участники «болотных протестов», оставаясь приверженцами разных моделей социально-экономического развития, всё же были солидарны по ряду конкретных вопросов.

Так, наблюдалось формальное совпадение позиций принимавших участие в «болотных протестах» политических сил по вопросам, имеющим отношение к социальной политике. Так, в разделе предвыборной программе КПРФ 2011 года «Страна без «медвежьих уголков»» содержались пункты о построении «общества справедливости», об увеличении государственных расходов на финансирование социальных отраслей, о бесплатном образовании и о бесплатном здравоохранении, о доступном жилье, о государственном регулировании тарифов ЖКХ, о защите прав наёмных работников, о повышении минимального размера оплаты труда и пенсий и т.д. В предвыборной программе «Справедливой России» также присутствовали тезисы о «защите труда», о повышении «пенсий на достойный уровень», о возвращении бесплатной медицины, об остановке «развала образования и науки», о переориентации ЖКХ на «работу на людей». Даже «либералы», будучи организаторами в сентябре 2012 года «Марша миллионов», включили в перечень требований тезисы о «замораживании тарифов ЖКХ», о прекращении «развала образования, здравоохранения, науки и пенсионной системы», о «резком увеличении расходов на эти цели», о гарантии «свободы профсоюзной деятельности и права на забастовку».

Консенсус третий — равные условия деятельности всех хозяйствующих субъектов

Словом, речь идёт о наличии формального консенсуса относительно формирования социально-ориентированной экономики. Но только устойчивый рост ВВП, базирующийся на развитии производственного комплекса, может заложить основу проведения сильной социальной политики, выполнения государством конституционных социальных обязательств. В этой связи встаёт вопрос – какие меры следует предпринять для снятия России с сырьевой иглы, для проведения модернизации и индустриализации экономики? Политические партии и движения, участвовавшие в различной степени в «болотных протестах», предлагали разные методы достижения упомянутых целей. Некоторые ратовали за введение централизованного планирования экономического развития, некоторые предлагали ограничится простым увеличением финансовых вливаний государства в экономику, некоторые, напротив, выступали за увеличение неолиберальной составляющей финансово-экономической политики. Однако практически все политические силы, протестовавшие прямо или косвенно против фальсификации выборов, всё же были солидарны по вопросу, касающегося выравнивания условий для всех участников хозяйственной деятельности. Например, они были солидарны с тезисами о кардинальном снижении налогов для неолигархических субъектов экономики (вплоть до обнуления налогообложения малого предпринимательства), о переносе фискальной нагрузки на экспортёров углеводородов, о смягчении кредитной политики для мелких предприятий, о финансировании инфраструктурных проектов в части строительства жилья, дорог и т.д. То есть, необходимость хотя бы фрагментарного государственного регулирования экономики по сути признавалась всеми политическими силами. Одновременно оппозиционные партии разной направленности ставили вопрос о ликвидации чрезмерных финансовых, налоговых и правовых преференций для сырьевых корпораций и для компаний, постоянно участвующих в качестве подрядчиков, реализующих инициируемые правительством проекты.

Консенсус четвёртый — деолигархизация российской экономики

Касаясь затронутой темы олигархических корпораций, захвативших в процессе приватизации (как ельцинского, так и путинского периодов) минерально-сырьевую базу, представители оппозиционных сил, принявших в 2011 – 2012 гг. участие в движении за честные выборы, в различной степени уделяли внимание необходимости решению задачи избавления российской экономики от диктата соответствующих группировок. Так, положения предвыборной программы КПРФ 2011 года, предвыборной программы кандидата на пост президента Российской Федерации Г.А. Зюганова 2012 года провозглашали задачу проведения национализации ключевых секторов экономики.  Коммунисты выступали за воплощение в жизнь рекомендаций, содержащихся в обнародованном в 2004 году Счётной палатой РФ докладе об итогах приватизации государственной собственности, проведённой в 1993 – 2004 гг. Контроль-надзорный орган рекомендовал в судебно-следственном порядке опротестовать итоги приватизационных сделок, совершённые вразрез с положениями законодательства упомянутого времени – особенно тех, которые привели к искусственному банкротству производственных мощностей. В отношении же лиц, овладевших в 1990-ые годы и в дальнейшем национальным достоянием, но затем вложившихся в развитие производства, КПРФ была готова «предложить достойную компенсацию» при национализации и даже обеспечить в дальнейшем «работой в качестве специалистов и пригласить их к участию в интересных проектах как инвесторов». Также коммунисты ратовали за начало «беспощадной борьбы с коррупцией», за введение в законодательство положений о «конфискации имущества для воров и взяточников».

В предвыборной программе «Справедливой России» 2011 года содержался пункт о целесообразности национализации «имущества экономически и социально неэффективных собственников». Одновременно партия выступала за «отмену всех налоговых льгот для предприятий, чьи собственники зарегистрированы в офшорах», за введение «специального налога на выводимые за рубеж доходы». Также «эсеры» ставили задачу «увеличения сроков наказания за взяточничество с обязательной конфискацией имущества коррупционеров и членов их семей».

Даже либералы, оставаясь апологетами всевластия частной собственности, всё же формально признавали необходимость наведения порядка в действиях олигархической «элиты». Так, в предвыборной программе «Яблока» 2011 года присутствовали тезисы о «ликвидации правовых и фактических преимуществ крупного бизнеса», об «ограничении роста тарифов монополий уровнем инфляции за предыдущий период». А в марте 2020 года В.С. Милов в одном из роликов на своём Youtube канале выступил за существенное увеличение государством платы за эксплуатацию сырьевых ресурсов (фактически речь идёт о передаче в пользование обществу природной ренты). Кроме того, представители соответствующего политического течения ратовали за судебно-следственные действия в отношении видных представителей экономической и управленческой «элиты», замешанных в коррупции и в финансово-хозяйственных преступлениях. Так, среди рекомендаций составленного В.С. Миловым и Б.Е. Немцовым доклада «Путин. Коррупция» было проведение правоохранительными органами «независимого расследования» деятельности высших должностных лиц и их приближённых  — «чиновников и бизнесменов на предмет коррупции». В число основных требований проводимого 1 марта 2015 года «либералами» марша «Весна» было предание правосудию «общеизвестных крупнейших коррупционеров» — «от Ротенбергов и Тимченко, до Сечина, Сердюкова и Якунина». А во второй половине 2010-х – начале 2020-х гг. некоторые представители либерального течения в унисон с остальными оппозиционными партиями ставили вопрос о расследовании деятельности ряда крупных коммерсантов на предмет сомнительной приватизации, ухода от уплаты налогов (они имели в виду лиц, подобных и Алишеру Усманову, и Юрию Чайки вкупе с его сыновьями). Правда, либералы, предлагая отобрать у связанных с властью олигархов бизнесы, в перспективы выступали за их повторную приватизацию в пользу иных лиц. Но это уже отдельный вопрос.

Конечно, предлагаемые разными течениями оппозиции способы деолигархизации экономики были различными. Вполне понятно, что некоторым из участников движения против попрания принципа равных и честных выборов были чужды идеи сохранения господства частной собственности на средства производства, стремление покончить с господством олигархии в рамках капитализма, ограничившись фактическим переназначением «хозяев жизни».  Другим, напротив, было не по душе предложение, касающееся национализации стратегических отраслей экономики. Однако никто из оппозиционеров не сомневался в том, что проблема должна быть решена. На основании вышеизложенных позиций всех политических партий можно было бы выработать компромиссную (для первого этапа народной борьбы, на котором предстояло решить общедемократические задачи) формулировку отхода от олигархического капитализма, которая заключалась бы в обращении национальных богатств на пользу большинства россиян посредством повышения природной ренты, введения хотя бы по аналогии с принятым в США во времена «Нового курса» Ф.Д. Рузвельта законодательства, устанавливающего реальный государственный контроль над деятельностью сосредоточенных в топливно-энергетическом комплексе компаний. Такой вариант устроил бы всех участников движения за честные выборы. Ну и, разумеется, все бы поняли идеи наведения элементарного порядка в деятельности крупных финансово-промышленных групп, проведения судебного расследования деятельности крупных предпринимателей и высших чиновников, замешанных в совершении противоправных деяний.

Подводя итог…

Таким образом, были четыре пункта, по которым у участвовавших в 2011 – 2012 гг. в выступлениях против фальсификации выборов, могли бы быть формальные точки соприкосновения:

— реформирование политической системы в сторону её реальной демократизации;

— проведение социально-ориентированной экономической политики;

— выравнивание условий для участников финансово-хозяйственной деятельности;

— деолигархизация российской экономики.

Но, к сожалению, организаторы митингов, прошедших в 2011 – 2012 гг., далеко не все из перечисленного включили в перечень требований. Правда, они вспомнили о них только во время третьего «Марша миллионов», прошедшего в сентябре 2012 года, а также в 2015 году. Но это уже были явно запоздалые действия. Следовало сразу – в момент подъёма народного возмущения, выдвигать в полном объёме понятные обществу требования. И то, что в решающий момент этого не было сделано, конечно же, способствовало разочарованию немалого количества участников протестов.