Поколение встречающего своё 85-летие поэта, члена Союза писателей России Анатолия Матвеевича Зеленцова вот уже треть века как вытеснено на обочину нашего информационного пространства при всём том, что в это время был издан итоговый роман Леонида Леонова «Пирамида», да и сегодня самые заинтересованные читатели могут обнаружить где-нибудь в Сети новые стихи таких крупнейших наших современных поэтов, как Владимир Костров или Юрий Ключников. А недавно в московском издательстве «Российский писатель» вышла новая книга А.М. Зеленцова «Избранное».Да, конечно же, всё в мире стремительнейше меняется. Но подобно тому, как признаки простуды остаются у людей неизменными с сотворения мира, так и у литературы остаётся неизменной её симптоматика. Выдающийся русский философ и антиковед А.Ф. Лосев в своей «Истории античной эстетики» особое внимание обратил на то, что Софокл в своих трагедиях «изображал людей такими, какими они должны быть, в то время как Еврипид изображает их такими, каковы они в реальной действительности». В этом всего лишь, казалось бы, этическом противоречии между двумя величайшими трагиками V века до н.э. обнаруживается противостояние двух духовно-нравственных энергий древнегреческой цивилизации. Одна ещё полна созидательного духа «века Перикла» как вершины политического развития Афин и древнегреческого искусства, а другая уже знаменует неизбежность предстоящего упадка и разложения.
А если судить по опыту ХХ—ХХI веков нашего собственного бытования, то становится очевидным, что со времён Перикла мало что изменилось в значении литературы для политических, культурных и всяких иных исторических процессов. Например, когда за довоенную пятилетку наша руинизированная страна вдруг превратилась в мощнейшую сверхдержаву, а затем, одержав величайшую в своей истории Победу над внешним врагом, подчинившим себе почти всю Европу, стала не только лидировать в освоении космоса, но и сделалась главным фактором всех позитивных общемировых процессов, наша отечественная литература «изображала людей такими, какими они должны быть». Эта направленность литературы была вполне осознанной и называлась в литературоведении «социалистическим реализмом». А вот после «оттепели» наши писатели стали изображать людей также и «такими, каковы они в реальной действительности». И вроде бы менялось у литературы отношение к человеку только потому, что менялась сама наша жизнь.
Но и Китай за это же время стал другим. Однако в Китае, теперь уже не вполне социалистическом, но не уступающем мощью своей вполне рыночной экономики и стремительно растущими запасами интеллектуальных ресурсов самым развитым странам мира, а по темпам развития давно лидирующем, самым издаваемым и самым читаемым до сих пор остаётся советский роман «Как закалялась сталь» Н. Островского, где человек изображён именно «таким, каким должен быть».
Поколение Анатолия Зеленцова помнит не только Великую Победу нашего народа в Великой Отечественной войне, но и послевоенную нищету. И общую для всей нашей страны окрылённость полётом Гагарина оно помнит. Его поколение помнит также и дискуссии 70—80-х годов прошлого века о том, какими должны быть литература и её «правда о человеке», парадоксально обернувшиеся в «лихие девяностые» тем, что наиболее востребованным массовым читателем оказалась литература уже иная, ничего общего не имеющая ни с Софоклом, ни с Еврипидом.
Анатолий Зеленцов замечателен тем, что после смены культурного кода в нашем информационном пространстве он упрямо не изменяет высокой традиции русской классики. В своего лирического героя он вкладывает всё то человечное, что человека во всех самых высоких смыслах достойно, что наша русская цивилизация за тысячу лет обрела в своём развитии.
Потому и историческое пространство в его поэзии остаётся неделимым на прошлое, настоящее и будущее. Вот что пишет он о погибшем на фронте отце:
Ты на войне был рядовым пехоты,
Весною на одной из переправ
Под грохот пушек,
стрёкот пулемётов
В бою пал смертью храбрых,
смерть поправ.
В этих строках сам поэт (его лирический герой) и его отец являют нам единый человеческий образ. Вечные высокие смыслы подвига отца в поэзии Анатолия Зеленцова предопределяют не просто родственную и кровную («Я до сих пор во сне мальчишкой плачу//По не пришедшему с войны отцу…» — признаётся поэт), а воистину сакральную слитность сына с отцом.
Даже в своей пейзажной лирике поэт как бы предстоит перед своим родным отцом:
Милая Родина, нежная Родина,
Как хороша ты в рассвете
смородинном.
Бархат зелёный пшеницы озимой
Стелется мягко кудрями любимой.
Ведь это его отец отдал свою жизнь за Родину, такую же для него драгоценную, как и кудри любимой женщины. А чтобы кому-то не показалось, что слишком вольно я трактую стихи поэта Зеленцова, то приведу также и те его строки, в которых его патриотизм, не по общим официальным лекалам сотканный, а личностный и более глубинный, заявляется более прямо и осмысленно.
И пахнет в мире нежно мятой,
И пахнет миром резеда…
Война, убитая солдатом,
Пусть не воскреснет никогда.
О том, что людьми, «такими, какими они должны быть», были многие наши матери, напоминает нам Анатолий Зеленцов в одном из самых запоминающихся своих стихотворений.
Война и детство — лапти и онучи,
И похоронки в каждый дом…
Колонны пленных немцев,
будто тучи,
Плелись под проливным дождём.
Мы, дети, в них кидали комья
грязи,
А матери совали свёклу им.
Зачем её давали этой мрази?
Ведь так хотелось есть самим.
Сам я родился в Курской области уже через шесть лет после войны, но и моё сердце, что называется, обливалось кровью, когда я слушал в детстве рассказы о зверствах фашистов во время оккупации нашего села. Однако же наши матери, даже и пройдя через испытания самой кровопролитной войной, не утратили таких своих свойств, как милосердие и сострадание. И этой своей ничем не превозмогаемой добротою они смогли придать нашему мировосприятию не слепое и не трагическое, как должно, казалось бы, быть в вечной борьбе за существование, а гармоничное, счастливое ощущение слитности своей живой души со всем, что для нас жизненным пространством является. Потому-то даже и в теперешнее, отнюдь не ласковое к живым душам время мной прочитываются как самые близкие вот эти стихи поэта Зеленцова:
Ночью в деревне весенней порою
Пахнет сиренью,
цветочной грозою.
Ночью в деревне душистое лето
Льёт ароматы цветов
до рассвета.
Ночью в деревне так тихо,
так тихо,
Слышно, как шепчутся просо
с гречихой.
Поэт Анатолий Зеленцов настолько цельный как творческая личность и настолько органичный в своей уверенности во всепобеждающей силе добра и милосердия, что даже стихотворение о таком природном катаклизме, как буря, оказывается у него вполне простодушным:
Кругом потемнело в посёлке,
Мальчишки попрятались в дом.
И буря бодливым телёнком,
Резвясь, пронеслась за окном.
Всё стихло… И вечер прекрасный,
И скворушка милый свистит.
Лишь месяц с небес уже ясных
Пугливо на землю глядит.
Сам характер поэзии Анатолия Зеленцова отражает человеческую суть поколения советских гигантов, на чьих плечах наша страна удерживалась как сверхдержава и на плодах созидательного труда которых до сих пор остаётся она на плаву. Никакие бури, никакие преграды, в том числе и социально обусловленные, не оказывались для них непреодолимыми.
Сам Анатолий Матвеевич, родившийся в селе Кянда Пензенской области, где ныне проживает всего лишь более полусотни человек, сразу после службы в Советской Армии, ещё не имея иного, кроме школьного, образования, стал активно сотрудничать в местных газетах, а свою параллельную поэтическому поприщу деятельность завершил в званиях ветерана труда, ветерана ВАЗа и заслуженного машиностроителя Российской Федерации.
Я не был никому обузой
И до сих пор вовсю тружусь.
Я — сын Советского Союза,
И этим я всю жизнь горжусь.
Не шёл по жизни с лёгким грузом,
Всегда тащил тяжёлый груз.
Я — сын Советского Союза,
Да возродится наш Союз!
И это не просто политическая декларация поэта, это о том, в чём поэт реально мыслит своё человеческое достоинство даже и сегодня, когда созидательный, в том числе и поэтический, труд вроде бы уже не в цене.
Опять же, у меня нет повода отнестись к поэту Анатолию Зеленцову как к бестревожному оптимисту, твёрдо уверовавшему в то, что человек свою человечную суть непременно сохранит и в будущем своё высокое предназначение непременно исполнит.
Например, есть у Анатолия Матвеевича и более чем тревожные строки.
Человек зверее всех зверей,
Коль себе подобных истребляет…
Есть у поэта и полное трагических предчувствий обращение к родной деревне, которая для него является не просто малой родиной, а и частью его души:
Нас с тобой не будет скоро:
Растворимся в вышине.
Не дала нам власть простора
В нашей русской стороне.
Или:
Умирает моя деревня —
Умирает вся жизнь моя.
Умирает моя царевна,
Вместе с ней умираю и я.
Отсюда и его стремление запечатлеть уходящий человеческий образ в его счастливейших мгновениях, в полноте всего его внутреннего богатства, состоящего из «пшеницы вороха средь твоих больших полей», из «шёлка лугов отавных», из «белых блузок» инея на берёзах и всяких иных самородных драгоценностей, которые, как любые иные богатства, скопить можно не на лицевом счёте, а только в душе. И только при условии, что душа наша развита именно в высоком человеческом смысле и значении.
Такие же, для души, богатства запечатлевает Анатолий Матвеевич и в своей прозе. Его реквием, его Русь уходящая — это простые люди с непростыми судьбами и характерами, такие как, например, односельчанка Елена Михайловна Коренкова, достойно прожившая свою жизнь, при том что, по её собственному признанию, «все женихи погибли на войне и мой тоже».
…Моя мать, проучившаяся всего лишь полгода в церковно-приходской школе, за всю свою жизнь не прочитала ни одной книги, только Евангелие иногда читала, вымолвляя каждое слово вслух и по складам. Но мои послевоенные брат и сестра учили наизусть заданные им в школе стихотворения. И она из их бубнёжа некоторые строки запоминала. И частенько по утрам меня, дошкольника, пыталась поднять с кровати такими словами: «Коля, уже ж и травка зеленеет, и солнышко блестит, и ласточка с весною к нам летит! А ты валяешься… Вставай, завтракай и беги во двор поиграть!» Или какими-то другими литературными строками, на свой лад переиначенными, пыталась меня, самого младшего и изнеженного, позвать к завтраку.
Такой воистину народной была наша высокая русская классика.
Вот и об Анатолии Матвеевиче Зеленцове я с уверенностью могу сказать, что поэт он по строю своей души глубоко народный и потому для меня, его читателя, необходимый, драгоценный.
Из биографии
Анатолий ЗЕЛЕНЦОВ родился 23 сентября 1936 года в селе Кянда Соседского района Пензенской области. Служил в армии. После демобилизации работал журналистом в районных газетах Пензенской области, инструктором областного комитета ВЛКСМ. Награждён юбилейной медалью КПРФ «100 лет Ленинскому комсомолу».
Окончил исторический факультет Пензенского государственного педагогического института им. В.Г. Белинского и Горьковскую высшую партийную школу.
С 1962 года живёт в Тольятти. Работал в газете «Гидростроитель» Куйбышевгидростроя, заместителем секретаря парткома механосборочного производства и заместителем директора учебного центра «АВТОВАЗа». Ветеран труда, ветеран ВАЗа. Заслуженный машиностроитель РФ.
Выпущено девять сборников стихов: «Люблю», «Эхо души», «Вьюга чувств», «Края родные», «Взглядом сердца», «Война, убитая солдатом», «Прощай, моя деревня», «Я — сын Советского Союза», «Избранное».
Член Союза писателей России. Член Тольяттинского городского отделения Самарской областной писательской организации Союза писателей России. Член Союза журналистов России.