Ему доставалось и при жизни, а уж после смерти на этого художника слова обрушились с особым остервенением. Приписывали, как всегда, чёрт-те что: от ортодоксальности до крайней жёсткости и патологической склонности к обладанию властью. Сюда же примешивали разговоры о бездарности, окупаемой верностью партии, о связях в ЦК КПСС и о расположенности к праздной, безбедной жизни. Набор, в общем-то, стандартный.
АНАТОЛИЙ СОФРОНОВ, 110-летие со дня рождения которого пришлось на начало этого года, в своей коммунистической убеждённости действительно был непримирим, и свернуть его на отход от партийных позиций было невозможно. О жёсткости и говорить нечего. Без неё ему обойтись было бы трудно: судьба бросала его в крутые передряги. Что касается бездарности, то это настолько заезженный штамп, что как-то даже и неловко его комментировать. Властью же он наделён был относительной, лишь граничившей с партийной и государственной, а вот то, что верил партии и её ЦК, тут, как говорится, не поспоришь. Жил, подчеркну, с послевоенного времени, безбедно, так как в советское время, в отличие от нынешнего, писателям создавались особые условия, да и гонорары за свои произведения они получали приличные.
Но, впрочем, все нападки на него сводились к одной — оголтелый сталинист и воинственный охранитель. Этих его характеристик на самом-то деле побаивались. Тем паче что помнили его крутость и решительность, когда он с 1948 по 1953 год был секретарём правления Союза советских писателей. Да и в последующие времена Софронов стоял крепко и если вступал в идеологические схватки, то бил наотмашь. Благо и корни казацкие, и производственная закалка на легендарном «Ростсельмаше», и фронтовая суровая школа, и исключительная партийность ему это обеспечивали. При сём и глаз имел он зоркий. Либералов видел издалека, чуял за версту. А уж как они его примечали! Пожалуй, Софронова, а вместе с ним Н. Грибачёва и В. Кочетова они ненавидели больше всего.
Что же касается его приверженности политике Сталина и личной верности вождю, то необходимо отметить следующее: при нём Софронов выдвинулся в одного из руководителей Союза писателей и стал фактически правой рукой А. Фадеева, был удостоен двух Сталинских премий, приобрёл всесоюзную известность; во времена, когда начали развенчивать пресловутый культ личности, Анатолий Владимирович не только не был в числе ретивых хулителей, но и до, и после тех лет прекрасно осознавал грандиозный масштаб личности вождя. Понимал он и то, что негоже скатываться до примитивного беснования в угоду тем, с кем ему, человеку глубоко партийному, было явно не по пути.
Не соглашаясь с тем, что вместе с издержками культа личности они желали бы зачеркнуть и все грандиозные завоевания, победы и достижения в годы возмужания Союза ССР, поэт красноречиво ответил:
Ах, какие они хитроумные
птицы.
Убедить захотели меня,
Что я жил тридцать лет,
задыхаясь в темнице,
Что ходил,
кандалами звеня.
Нет, не дам отобрать у меня
эти годы!
Опровергая незаслуженные и тенденциозные нападки на Софронова, ёмко и точно высказался о нём его земляк, видный русский советский писатель А. Калинин: «С Софроновым связала довоенная молодость, потом фронт, литературные дела… Не так уж был плох Анатолий Владимирович Софронов, как пытаются представить его нынче. И талантлив, и широк душой, и песни на его стихи созданы замечательные… Пришёл после него в «Огонек» Коротич — и умер журнал бесславно, превратившись в неуклюжий политический рупор».
Анатолий Софронов в русской советской литературе известен как талантливый поэт, драматург и публицист. Творческое наследие его внушительно. Причём какой ни возьмите жанр, в каждом он сумел выделиться, создав вещи своеобразные, интересные, лиричные, гражданственные, злободневные. Для кого-то он прежде всего поэт, поэт-песенник. Кто-то в большей мере выделял софроновскую драматургию и, надо сказать, имел на то веские основания. Были и такие, а среди них прежде всего граждане неравнодушные и стремившиеся личным участием вносить посильную лепту в государственное строительство и борьбу за мир, кому нравилась боевитая публицистика Софронова, его зарубежные очерки, ярко разоблачавшие гнилое капиталистическое нутро и рассказывавшие о борьбе прогрессивных сил во многих странах мира.
Поэтические задатки у Софронова проявились рано. Сын донского казака, начав свою трудовую деятельность слесарем на заводе «Ростсельмаш», работая потом и фрезеровщиком, он попутно начинает писать стихи. И начинающего поэта замечают, оформляется его перевод на работу в заводскую многотиражку. На её страницах, а также в ряде ростовских газет печатаются стихи, корреспонденции и очерки молодого литератора, повествующие о делах и людях родного предприятия. В те же годы выходят и первые поэтические сборники Софронова: «Солнечные дни», «Мы продолжаем песню», «Над Доном-рекой». Начинает он работать и как поэт-песенник: в довоенные годы пишет свои известные песни «Как у дуба старого», «Шелюга», «По Дону гуляет казак молодой».
Творческие планы Софронова, имевшего к тому времени свой индивидуальный почерк и писавшего не шаблонно, а по зову сердца, прервала Великая Отечественная война. Из родного Ростова в июне 1941 года он добровольцем уходит на фронт и начинает службу в редакции газеты «К победе» 19-й армии, оборонявшей дальние подступы к Москве на Смоленском направлении. В те огненные дни, бывая в подразделениях, он пишет о тех, кто шёл на смерть во имя жизни. Тогда же Анатолий Владимирович получил тяжёлое ранение. Но уже в декабре 1941 года Софронов шагает по суровому заснеженному Подмосковью вместе с воинами, защищавшими столицу нашей Родины. А несколько позже становится фронтовым корреспондентом газеты «Известия», и первым его боевым редакционным заданием становится перелёт через линию фронта во вражеский тыл к брянским партизанам.
То боевое задание, осуществлённое в начале ноября 1942 года, Софронов запомнит навсегда, и именно в Брянском лесу он напишет, пожалуй, свою самую известную песню «Шумел сурово Брянский лес». Широко известными и любимыми в народе станут слова:
Шумел сурово Брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли тропою партизаны.
Тропою тайной меж берёз
Спешили дебрями густыми,
И каждый за плечами нёс
Винтовку с пулями литыми.
В лесах врагам спасенья нет:
Летят советские гранаты,
И командир кричит им вслед:
«Громи захватчиков, ребята!»
У этой замечательной песни (а надо сказать, что в военное лихолетье Софронов пишет также и такие прекрасные песни, как «Краснотал», «Ростов-город», «На палубе «Красного Крыма»), исполненной впервые самим автором в кругу брянских партизан, сложится счастливая судьба. Она полюбится в народе, и строки из неё будут высечены на величественном «Памятнике освободителям Брянска», возвышающемся на центральной площади Партизан в Брянске. С 1998 года песня «Шумел сурово Брянский лес» стала официальным гимном Брянской области.
Многое перенёс Софронов в своей фронтовой жизни. Был участником боёв под Смоленском и на Волоколамском шоссе, на Дону и Волге, под Новороссийском и Керчью. С частью сил Северо-Кавказского фронта западнее Киева был среди тех, кто отбивал ожесточённые контратаки гитлеровцев, воевал на землях Белоруссии и Прибалтики. И отовсюду, как бы трудно ни было, как бы ни складывалась обстановка, спецкор «Известий» посылал в газету боевые, полные героического пафоса статьи, корреспонденции, очерки, стихи. Из той массы материала, опубликованного в военные годы, Софронов выберет лучшее, и в 1980 году отдельным изданием свет увидит книга «Память, припорошённая снегом».
Послевоенные годы становятся для Анатолия Владимировича наиболее плодотворными. Он пишет массу стихов — гражданственных, воспевающих необъятные советские просторы, о любви, лиричных и наполненных раздумьями о жизни, о человеческих ценностях, дружбе, вере в мир и человека. Большое количество своих стихов он адресует Ростову и Донскому краю, а также тем странам и городам, в которых ему пришлось побывать как советскому посланнику. Под многими из этих стихов значатся самые различные города мира, где они создавались: Стокгольм, Мальме, Гамбург, Тампере, Рим, София, Загреб, Дели, Каир, Найроби, Кампала, Дар-эс-Салам, Маренго, Коломбо, Манила, Сингапур, Монтевидео, Мехико, Нью-Йорк, Чикаго, Сиэтл, Сидней, Окленд и др. Фактически Анатолий Владимирович с высокой миссией, донося до людей правду о советском строе и налаживая дружественные и деловые связи с поэтами и писателями, представителями прогрессивной общественности зарубежных стран, побывал на пяти мировых континентах. О просторах же Советского Союза нет смысла особо и распространяться. Где он только не был, и везде — встречи, выступления, дискуссии, светящиеся глаза друзей и многочисленных слушателей.
Некоторые свои поэтические произведения Софронов посвятил друзьям: А. Калинину, М. Андриасову, М. Турсун-заде. Есть у него и стихи-посвящения международного звучания: «Джеймсу Олдриджу», «Памяти Феликса Мумие, отравленного французскими фашистами в Женеве» и др.
В 1953 году поэт пишет прекрасное стихотворение «Единая, могучая, стальная», в котором передаст тот боевой, духоподъёмный, зовущий к новым свершениям настрой, связываемый им с ленинской партией:
Для каждого, кто рос
с отчизной вместе,
Кто вместе с ней сражался
в трудный час,
Истоком правды, доблести и чести
Была родная партия для нас.
Года нас отделяют от начала,
Но жить — века,
сердца глаголом жечь! —
Как будто бы вчера лишь
прозвучала
К борьбе призывом
ленинская речь. <…>
Ты коммунист!
Нет в мире выше слова!
Тебе открыты светлые края;
Всей нашей жизни
крепкая основа —
С народом слита партия твоя! <…>
Нас вдохновляет партия родная —
Орлиный взгляд, что видит на века!
Единая, могучая, стальная,
Под руководством нашего ЦК!
А какой безмерной сыновней любовью наполнено стихотворение «Россия»:
Тебе не раз враги грозили,
Тебя сметали — не смели;
Любовь моя, земля — Россия,
Тебя порушить не могли.
Тебя топтали — не стоптали,
Тебя сжигали — не сожгли;
Мы всё с тобою испытали,
И даже больше, чем могли. <…>
И мы твои, Россия, дети,
Живём тобой, твоим огнём;
Тебе — все лучшее на свете —
Сердца и жизни отдаём!
Тебя косили — не скосили,
И вновь цветут твои поля,
Россия-родина, Россия —
Родная русская земля!
Из-под пера Софронова появятся и замечательные песни «Расцвела сирень», «Здравствуй, столица!», «Да здравствует юность», «Дай руку, товарищ далёкий», «От Волги до Дона», «Над Москвой-рекой рассветы…», «Курская дуга» и др.
Поэтическое наследие Софронова обогащено и рядом поэм: «Бочонок», «Батожок», «Хмель-хмелёк», «Миус», «Золотой берег», «Поэма прощания», «Поэма времени», «Плиев под Одессой», «Бессмертие», «На площади своего имени», а также романом в стихах «В глубь времени». Каждое из этих произведений интересно по-своему. Наиболее же философична, на мой взгляд, глубока по замыслу «Поэма времени». В ней жизнь человека показана во временном разрезе. «Все биографии в эпоху вплетены, каким бы цветом нитка ни плелась бы», — говорил поэт о судьбе человека в начальных строках этой большой поэмы. А писал он её о себе, о своём пути, тесно сроднившемся с судьбой Родины, о современном ему времени, которое поэт называет ленинским и которому совместно с ленинской партией и присягает:
Мы присягаем
Партии родной,
Мы присягаем
Ленинскому делу —
По-ленински быть честными,
быть смелыми
Кровинкой каждой,
волею одной!
Не менее, чем поэт, Софронов известен и как даровитый драматург. Начиная с довоенных лет им было написано порядка сорока пьес. Многие из них, весёлые, жизнеутверждающие, комедии и драмы, пьесы-памфлеты, в советские годы ставились на всех сценах страны и пользовались зрительской популярностью. А такие лучшие пьесы, как «Сердце не прощает», «Стряпуха», «Деньги», «Сын», были к тому же и экранизированы. Имея собственные взгляды на драматургию, Софронов неоднократно высказывал их и в прессе. Начало этим выступлениям положила большая программная и полемичная статья в «Правде» «За дальнейший расцвет советской драматургии», появившаяся на её страницах в конце декабря 1948 года.
О том, как Софронов понимает задачи советской драматургии, он говорил в беседе с известным театральным критиком, многолетним членом редколлегии «Правды» Н. Абалкиным: «В самом деле, что такое драматургия? Что такое вообще творчество? Это прежде всего авторское начало, самобытность, свой взгляд на мир, характеры, находящиеся в определённых типических обстоятельствах. Истина, в общем, довольно известная, но от того, что она известна, не перестающая быть истиной…
Время властно накладывает свою руку на каждого из нас, заставляя всё глубже вдумываться в явления жизни. И когда кто-нибудь из нас по тем или иным причинам отстаёт от жизни, отрывает пытливый взгляд от современности, бывает и так, что жизнь жестоко учит драматурга.
Учиться у жизни, знать жизнь, — конечно, это самое главное. Но для каждого из нас есть ещё и постоянная учёба, познание того, как рождались герои Островского, Горького, Чехова.
Вот они-то уж, герои этих драматургов, поистине бессмертны».
Главным для Софронова-драматурга, всегда предельно чуткого к пульсу общественной жизни, было отображение острой современной проблематики, имевшей большое общественное звучание. Так, в первые годы после Великой Отечественной войны, когда вопросы градостроительства имели первостепенное значение, драматург создаёт пьесу «В одном городе», удостоенную в 1948 году Сталинской премии второй степени; несколько позже, наблюдая за процессами личностного роста советских граждан и возникающих в связи с этим сугубо морально-нравственных аспектов, он пишет пьесу «Московский характер», получившую в 1949 году Сталинскую премию первой степени; а после известных решений сентябрьского 1953 года Пленума ЦК КПСС, когда на повестку дня выдвинулись проблемы сельского хозяйства, Софронов создаст ставшую популярной пьесу «Сердце не прощает». В последующие годы на злободневные проблемы советского общества мастер также будет отвечать своими драматургическими произведениями.
Создавая пьесы, Софронов очень скрупулёзно подходил к вопросу о главных и второстепенных героях. В его представлении примитивного подхода, делящего героев на положительных и отрицательных, быть не должно, так как в жизни людей, во всех отношениях идеальных, он не наблюдал. Да и поверхностных оценок своих героев он старался избегать. Обывательщина на сцене ему претила. Потому, допустим, ткачиха Анна Круткова из «Московского характера» не сразу осознаёт необходимость духовного и личностного роста. Для этого ей придётся прочувствовать чрезмерную, граничащую с моральным унижением заботу мужа — крупного инженера, своими действиями подчёркивавшего наличие непреодолимого различия в уровне их развития. Но дойдя до такого понимания и уйдя от мужа, Анна сумеет кардинально перестроиться. Она станет грамотной, знатной, её изберут депутатом высшего органа власти…
Этим внутренним преображением, не разрешившим тем не менее личных разногласий с мужем, Софронов и покажет соприкосновение жизни духовной, ведущей человека к знаниям, простору мысли, и повседневной, замыкающейся на примитивных потребностях, сводящихся порою к физиологическому существованию. Но выбор в пользу движения к светочу знаний и культуры сделать никогда не поздно, говорит нам драматург, следует только осознать и проявить характер, быть настойчивым.
Серьёзные морально-нравственные проблемы очевидны и в пьесе «Сын». Сталкиваясь с необходимостью выбора дальнейшего жизненного пути, молодой Алексей Платов узнаёт, что его отец не погиб на фронте, а жив и здоров, но только всё дело в том, что во время войны он стал предателем, служил оккупантам, а после отбыл заслуженное наказание и теперь живёт где-то на целинных землях с новой семьёй. Долгие годы мать скрывала от сына горькую правду, и вот Алексей принимает решение, дабы понять существо предательства отца, встретиться с ним. Такое решение приходит к нему и потому, что он, закрепляясь во взрослой жизни, желает разобраться и в себе самом: а нет ли в нём такого себялюбия, притупляющего ответственность перед коллективом и обществом, способного привести к трусости и предательству? Встреча Алексея с отцом состоится, и его он не простит: «…Простить его я не могу. Как же тогда можно жить и оставаться человеком — улыбаться, пожимать людям руки? Его трусость — трусость человека, который мог продать сына, отца, брата, жену, мать ради спасения своей жизни. Такое не забывается и не прощается. Ненавижу шкурников и трусов! Во мне эта ярость сейчас вдвойне. Как бы я хотел оказаться там, в Сталинграде, сидеть в окопе и не уступать клочка земли. Во мне точно что-то повернулось. Я всё вижу ясно. Я понял человеческое».
Непростой выбор делает Алексей: быть добрым и великодушным, понять отца, который «жить хотел… не слышать свиста пуль… дышать хотел», или всё же оставаться человеком, гражданином, способным пренебречь личным во имя более высокого, всеобъемлющего, того, что зовут любовью к Родине? Быть трусом или найти в себе силы идти до конца, приняв удар, пускай даже и смертельный? И выбор молодой человек делает единственно правильный.
Нельзя сказать, что Софронов с его пьесой «Сын» был первопроходцем в освещении проблемы предательства и моральной ответственности за него. Подчеркну: именно моральной ответственности, так как по закону расплата состоялась, однако тысячи таких, как старший Платов, благодаря гуманности Советского государства смогли начать новую жизнь. Но, пожалуй, заслуга драматурга в том, что он взглянул на эту ржавчину человеческой души не глазами отцов и матерей, которые не единожды, не прощая сознательно, прощали сердцем, — а глазами сыновей, войны не видевших и имеющих возможность осознать всю гнусность поступков их отцов по прошествии долгого времени. И, надо сказать, что Софронов написал пьесу вовсе не пропагандистского содержания, как может представиться некоторым современникам. Вот, дескать, смотрите, как должно было быть при Советской власти: сознательный сын, воспитанный советским строем во главе с КПСС, не прощает отца-предателя. Нет. Всё в действительности намного сложнее, и драматург не покривил душой, ведь в большинстве подобных случаев сыновья на рубеже 50—80-х годов прошлого столетия таких отцов в самом деле не прощали. Так было, и с этим не поспоришь. К слову, пьеса «Сын» по сценарию самого Софронова, который несколько отличается от текста пьесы, была удачно экранизирована. Фильм Ф. Филиппова «Расплата», собравший на одной съёмочной площадке целый сонм замечательных советских актёров, вышедший в прокат пятьдесят лет назад, и сегодня не оставляет нас равнодушными. Более того, посмотреть его сейчас, особенно людям молодым, вне всякого сомнения, было бы полезно.
Своеобразным ответом ниспровергателям недавнего прошлого, а если точнее, то сталинского времени, стала пьеса «Наследство». Это глубокое произведение раскрывало ещё и другие немаловажные темы. Представленный Софроновым поколенческий конфликт имел недвусмысленный подтекст. Когда в беседе со старым генералом и его товарищами зять генерала с другом заявляют, что «нынешнее поколение не всё понимает в прошлом и настоящем» и старшим следует «объяснить ошибки прошлых лет», то у них возникает закономерный вопрос о том, какие же это ошибки. Ответ поражает цинизмом: «Все, что натворили во время войны, до неё и после». Генерал Недосекин возмущён: «Что это мы натворили? Мы вам жизнь отвоевали». На что следует ещё более циничный, злобный и беспардонный ответ от фрондёра: «Чихали мы на такую жизнь». Далее генерал назовёт этого филистера «сукиным сыном» и вынужден будет подчеркнуть, что на лицо «конфликт между отцами и сукиными сыновьями».
Казалось бы, ну что такого, всегда ведь были зарвавшиеся, неблагодарные, а по большому счёту и недалёкие люди. Да, были, и чушь из таких уст не вызывала удивления. Здесь же ситуация иная. Подобные речи ведут люди образованные. И беда вся в том, что ещё пятьдесят и более лет назад Софронов бил тревогу о том, что в советском обществе появляются и укореняются такие антисоветские элементы. Но драматурга, как и его товарища, писателя-бойца В. Кочетова, который в своём романе «Чего же ты хочешь?» говорил о тех же самых явлениях, не сильно-то хотели слушать. Имею в виду высшую партийную власть, предпочитавшую эти вопросы замалчивать. Либералы же их, конечно, слышали и бесновались, для них подобные обличения были крайне болезненны. Саму же пьесу «Наследство» старались представлять в ином свете, делая акцент на вопросах о взаимоотношениях в семье, о возможных случаях развала семьи, о воспитании молодёжи, об индивидуализме, также в данном произведении поставленных. Пьеса «Наследство» вместе с пьесой «Ураган» была отмечена в 1973 году Государственной премией РСФСР имени К.С. Станиславского.
Интересно и поучительно подошёл Софронов к изучению процессов влияния денег на советского человека тех дней. Его пьеса «Деньги» показала подпольных советских богачей, накапливавших свои капиталы незаконно, в частности за счёт браконьерства. Страсть к наживе приводит конкретную семью к трагической развязке: браконьеры убивают младшего сына главной героини Прасковьи Шарабай. И когда она причитает по погибшему сыну и говорит о том, с кем и с чем остаётся, ей отвечают: «с ворованными деньгами». Логика, что называется, железная, как объективен и ход деградации человека, превращающегося в зависимого и безвольного. Собственно, эта болезнь — на все времена. С советским временем лишь одно принципиальное различие: воспользоваться незаконно нажитыми миллионами было почти невозможно, сейчас — без проблем. Даже наоборот. Кто-то склонен считать откровенных воров и проходимцев «успешными людьми». Увы…
Огромно публицистическое наследие литератора, писавшего и о великом земляке М. Шолохове, о друзьях-писателях, фронтовиках, знаковых событиях. Однако особенность его ещё и в том, что основная масса написанного Софроновым в этом жанре касалась международной тематики. И это не случайно. С лёгкой руки А. Фадеева он ещё с конца сороковых годов минувшего столетия стал много времени уделять этому направлению своей деятельности. Поездки же его за рубеж носили не туристический характер — там приходилось трудиться с удвоенной силой. Об этих поездках он однажды высказался стихами:
Планета от авиалиний
давно полосата,
И на многих из них
остался мой след.
След не туристский,
не в барах отелей,
Не наклейками на чемоданах,
Остался след мой
в далёких странах,
Где друзей из России
видеть хотели.
Увиденное и услышанное за пределами страны Софронов обстоятельно описывал. Увидел же он действительно предостаточно. А с какими удивительными и всемирно известными людьми ему приходилось встречаться! В предисловии к книге «На ближнем и дальнем Западе. Путевые очерки» он пишет: «В книге читатель встретит имена добрых и хороших людей, которых уже нет, но память о них живёт. Это и легендарная Лилиан Войнич, автор замечательного романа «Овод», и писатель Лион Фейхтвангер, это наш современник, выдающийся советский драматург Николай Погодин, это Элеонора Рузвельт, у которой нам удалось побывать незадолго до её кончины. Это Хьюлет Джонсон — страстный борец за мир. Разные люди, разные у них взгляды на жизнь, но тем не менее все они делали доброе, полезное дело для человечества». К этому списку известных имён, с которыми Софронову доводилось общаться, следует добавить и такие: Бабрак Кармаль, Рамешвари Неру, Индира Ганди, Агостиньо Нето, Гамаль Абдель Насер и др. Особо тепло в своих очерках Софронов отзывался о восточных друзьях-писателях. Некоторые из них были удостоены Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами»: это южноафриканец Алекс Ла Гума, египтянин Абдаррахман аль-Хамиси, ливанец Моин Бсису, пакистанец Фаиз Ахмад Фаиз.
Как многолетний член Советского комитета защиты мира и заместитель председателя Советского комитета солидарности стран Азии и Африки Софронов многое сделал для расширения советского влияния на культурной карте мира. Он был, как принято говорить, представителем народной дипломатии, и сферой его общения преимущественно была культура. Но и в деле укрепления международного авторитета Советского Союза в борьбе за мир и разрядку международной напряжённости роль литератора была также заметной. Обо всём увиденном в ходе этой многолетней деятельности Софронов рассказал в книгах «На пяти материках», «Путешествие, которое хочется повторить», «На ближнем и дальнем Западе», «Ладони братьев», «Время прощаний и встреч», «В сердце и памяти».
Более трёх десятков лет Анатолий Владимирович возглавлял популярный общественно-политический и литературно-художественный журнал «Огонёк». По иронии судьбы, с началом «перестройки-катастройки» и с подачи тогдашнего главного идеолога партии А. Яковлева, Софронова в должности главного редактора этого издания сменил вызванный из Киева В. Коротич. О том, какую негативную роль в развале СССР сыграл журнал во главе с этим «правоверным билетоносителем члена КПСС», распространяться не буду — это, к сожалению, широко известно.
Советская власть высоко оценила творческую и общественную работу Софронова. Он был удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда, двух Сталинских премий, Государственной премии РСФСР имени К.С. Станиславского, награждён тремя орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, орденом Трудового Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени. За многолетнюю активную работу в Ассоциации писателей стран Азии и Африки Анатолию Владимировичу была присуждена Международная литературная премия «Лотос».
Анатолий Софронов за более чем полувековой период жизни в литературе сделать успел немало. Книги его сохранились, и их можно найти в библиотечных фондах, что и рекомендую сделать всем тем, кому по-настоящему дорога и интересна наша уникальная советская литература. Отрадно и то, что продолжают жить софроновские песни. Похоже, им в этом отношении повезло более всего.
Отката России к капитализму крупному писателю-коммунисту и общественному деятелю, бывшему не одно десятилетие рупором Советской власти за рубежом, увидеть не пришлось. Вряд ли, проживи Софронов, ушедший от нас в 1990-м, несколько дольше своих без малого восьмидесяти лет, он оставил бы ту дикую вакханалию, свалившуюся на нашу землю в «лихие 90-е», без гневного отпора.