Истоки народного недовольства

Следует особо подчеркнуть, что фальсификация выборов была не столько причиной, сколько спусковым крючком к выступлениям. Это представляло собой взрыв критической массы, накапливавшейся в народе на протяжении всего после разрушения СССР и реставрации капитализма периода — особенно в течение четырёх лет медведевской «модернизации». Сперва отметим, что ещё в 1990-ые годы было очевидно разочарование народа результатами прозападной «реформаторской» политики, о чём недвусмысленно свидетельствовали итоги думских выборов, прошедших в 1993 и в 1995 гг., по результатам которых побеждали оппозиционные силы. И только благодаря установлению властью и олигархией политического контроля над СМИ, активного развёртывания информационной войны, применения административного ресурса и имитации смены курса ельцинскому режиму удалось не сойти с политической арены в 1996 году. А избранный в 2000 году президентом РФ В.В. Путин заверял всю страну в готовности взять на вооружение основы социально-патриотической доктрины при выработки ключевых направлений внутренней и внешней политики. Тем не менее, факт продвижения его кандидатуры ельцинской «семьёй», его сотрудничество с лицами, подобными Анатолию Собчаку и Анатолию Чубайсу, его активная поддержка со стороны столпов дикого компрадорского олигархического капитализма в лице Бориса Березовского и Александра Волошина вызывали у многих сомнения в перспективах смены курса.

В начале 2000-х годов власть позаимствовала часть идей, ранее озвучиваемых левыми и патриотическими силами (особенно Геннадием Зюгановым, Альбертом Макашовым и Евгением Примаковым). Речь идёт о воссоздании вертикали власти, контроля Центра над региональными руководителями, о непоследовательном, но определённом применении санкции к кругу некоторых представителей поднявшейся на приватизации общенациональных ресурсов олигархии. Эти манёвры у некоторой части россиян, конечно, создавали иллюзии перспективы изменения проводившейся политики. Однако реальных перемен не произошло – просто «элиту» разделили на «своих» и «чужих». Вторых на всякий случай зачистили, а первым выписали индульгенцию. Первые же продолжали делать то же, что и раньше – приватизировать государственную собственность на льготных и привилегированных условиях, дарованных властью, присваивать природную ренту, злоупотреблять монопольным положением на рынке, выводить капиталы за рубеж и наслаждаться иными источниками завладения сверхприбылями за счёт эксплуатации несметных ресурсов России и людей труда. При этом они строго соблюдали политическую субординацию, знали, с кем и когда нужно делиться деньгами, а с кем, напротив, нельзя ни при каких условиях. Кроме того, насаждение законов, предусматривавших продолжение приватизации и свёртывание социальных гарантий (Лесной, Земельный, Водный, Жилищный кодексы, законы о монетизации льгот, об автономных учреждениях, о демонополизации электроэнергетики и транспорта), плюс капитулянтство во внешней политике (закрытие российских военных баз на Кубе и во Вьетнаме, договоры СНВ-2 и о сокращении стратегических наступательных потенциалов, солидарность с размещением в Средней Азии баз НАТО, передача Китаю части островов) вызывали недовольство со стороны россиян. Так, ещё в разгар «тучных нулевых» (периода относительного благополучия, обусловленного благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой), соответствующие тенденции были зафиксированы даже теми, кто не имел к оппозиции никакого отношения. Результаты телефонных опросов, проводившихся на телеканале ТВЦ осенью 2004 года и весной 2005 года, свидетельствовали не только о наличии колоссального протестного потенциала российского народа, но и о предпочтении большинством граждан нашей страны идеи «левого поворота».

— На вопрос «каков главный результат перестройки?» ответили: нищета и бесправие – 82,3%; распад СССР – 15%; свобода и демократия – 2,7% (11.03.05)….

— На вопрос «Что вызывает у Вас работа правительства?» ответили: оптимизм —  3,1%; пессимизм – 4,3%; протест – 92,6% (14.12.04).

— На вопрос «Считаете ли вы, что правительство России является вашим должником?» ответили: да – 97,1%; нет – 1,5% (21.04.05).

— На вопрос о состоянии экономики РФ ответили: растет и крепнет – 2,6%; топчется на месте – 4,8%; катится вниз – 92,6% (18.04.05).

— На вопрос «Что принесли лично вам реформы, проводимые в стране правительством?», ответы распределились так: «больше пользы» — 1,1%, «больше вреда» — 91,8%, «одни сомнения» — 7,1% (16.12.04).

— На вопрос «Что, на ваш взгляд, надо делать с крупным бизнесом в России?» ответили: поддерживать – 3,6%; ограничивать – 3,2%; национализировать – 93,2% (24.03.05).

— На вопрос «Что бы вы предпочли7» ответили: изобилие и свободные цены – 20,3%; госцены и дефицит – 15,3%; карточную систему – 64,4% (7.04.05)….

— На вопрос о том, как «страны НАТО, на ваш взгляд, относятся к России», ответили: дружелюбно – 3,4%; враждебно – 56,5%; корыстно – 40,1% (20.04.05).

Продолжение компрадорской олигархической политики, антинародных «реформ» сопровождалось «закручиванием гаек», фактическим вытеснением любой оппозиции с политической сцены. Так, если в 1993 году была разрушена с помощью указа 1400 и танковых залпов система Советского народовластия, контроля парламента над правительством и проведен в жизнь проект Конституции, наделившей президента огромной и бесконтрольной властью, то на выборах главы государства 1996 года и в Госдуму 1999 года на полную мощь были задействованы административный ресурс, фальсификация выборов, проведение с помощью поставленных под контроль Кремля и «семибанкирщины» СМИ информационной войны сперва в отношении Г.А. Зюганова, а затем – в отношении блока Е.М. Примакова и Ю.М. Лужкова (ОВР). А в 2003 году всё это усугубилось окончательным уничтожением самостоятельности парламента, полного превращения его в своеобразную ширму администрации президента и правительства посредством создания в Госдуме атмосферы однопартийности, искусственного обеспечения «Единой России» конституционного большинства. Ну а полная монополизация СМИ, усложнение проведения митингов, снятие с выборов и проведение репрессий, оказание давления на представителей оппозиционных сил разных течений (не только в отношении КПРФ, но и в адрес возглавляемой Д.О. Рогозиным партии «Родина», в адрес НБП Э.В. Лимонова и в адрес «Другой России»), — всё это порождало атмосферу удушья и произвола.  Мало того, что народ России обирали, так ему не давали ещё сказать слова. И это не могло не отразиться на отношении общества к власти.

Многое обещали, но так и не выполнили

Правда, после всплеска в 2005 году массовых уличных протестов против монетизации льгот и против иных задуманных властью неолиберальных антисоциальных «реформ» правящие круги, будучи озабоченными собственной судьбой в преддверии намечавшихся на 2007 – 2008 гг. парламентских и президентских выборов, вынуждены были начать имитировать изменение курса. Конечно, наивно было ожидать от путинской команды масштабной смены модели развития. Тем   не менее, верхи предприняли меры, призванные привлечь внимание избирателей. О чем идёт речь? Высокие цены на нефть на мировом рынке предоставили режиму возможность использовать часть полученных от экспорта энергоносителей средств для увеличения финансирования в рамках «национальных проектов» образования, здравоохранения, сельского хозяйства и жилищного строительства, для повышения зарплат ряду категорий работников перечисленных отраслей. Однако эти меры не затрагивали всех учителей, врачей, тружеников села. По утверждениям специалистов, уровень социальных расходов в России продолжал оставаться одним из низких в мире.

Кроме того, в 2005 – 2008 гг. власть на определённый период перехватила идею оппозиции, касающуюся повышения государственного участия в экономике. При этом соответствующая концепция оказалась выхолощенной в пользу олигархии. С одной стороны, в упомянутый период создали институты промышленной политики – Венчурную компанию, Инвестиционный фонд, Банк развития и т.д. В определённой степени даже увеличили вливания денег в экономику. С высоких трибун немало говорилось о целесообразности снижения налогов, переориентации финансовой и кредитной политики на интересы отечественного производства разных форм собственности, о содействии малому бизнесу. С другой стороны, правительственные монетаристы (особенно Центробанк и Минфин) продолжали гнуть старую гайдаровскую линию придания приоритетности финансовой стабилизации и по таргетированию инфляции посредством отказа от вливаний денег в экономику и в социальную сферу, ужесточения налоговой политики. Аналогичным образом обстояло дело с государственными корпорациями, созданными в 2007 году в ВПК, в авиастроении и в судостроении, с незначительным, но определённым увеличением присутствия государства в добывающих отраслях. С одной стороны, данная мера могла бы послужить средством подъёма деградирующих прорывных отраслей, восстановлению позиций России на международных рынках в перечисленных сферах. Небольшие, но подвижки имели место. Конечно, вопрос стоял и о рациональном использовании топливно-сырьевых ресурсов в интересах национальной экономики и страны в целом. С другой стороны, соответствующие структуры являлись государственными исключительно по названию. Их руководство оказалось вне правительственного и вне парламентского контроля и, как следствие, вело себя как хозяева частных лавочек. И это было следствием нежелание правительства заниматься стратегическим планированием экономики. Государство, отпуская в свободное плавание формально подведомственные ему банки и компании, практически содействовало их превращению в обособленные полуфеодальные вотчины. Не говоря уже о том, что большая часть сырьевой сферы по прежнему оставалась в собственности олигархов. Ведь после формального перехода «Сибнефти» «Газпрому» государство получило, по данным экспертов,  только 1/3 нефтянки, не более того. Ну а про продолжение приватизации электроэнергетики, объектов ЖКХ и земель сельскохозяйственного назначения тоже всем было известно.

Аналогичным образом власть пыталась усидеть на двух стульях и во внешней политике. С одной стороны, все слышали выступление В.В. Путина в Мюнхене с критикой агрессивных устремлений западного «глобализма», его попыток подмять под себя весь мир в целом, постсоветское пространство в особенности. Также следует сказать и про пересмотр проекта соглашения «Сахалин 2» в пользу российской стороны, об отказе от подписания продвигаемой Западом «энергетической хартии». С другой стороны, вызывало немало вопросов согласие Кремля на проведение в России в 2006 году учений НАТО, равно как и вывод с территории Грузии российских военных подразделений после эскалации агрессивных устремлений её президента Михаила Саакашвилли и т.д.

Немалому количеству россиян казалось, что В.В. Путин, обладая определёнными обязательствами перед ельцинской «семьёй», не может при всём желании полностью отойти от прежнего курса. Эту роль многие прочили его преемнику – Д.А. Медведеву, избранному в 2008 году президентом Российской Федерации. Что тогда ожидали от него?

— придания системного характера начатым в середине 2000-х годов мерам про проведению государственной промышленной политики, по созданию благоприятных условий для развития малого предпринимательства, последовательной деолигархизации экономики;

— последовательной реализации национальных проектов в социальной сфере, ликвидации последствий антинародных «реформ» (вроде коммерциализации ЖКХ, образования, здравоохранения, монетизации льгот);

— придания начатым со времён путинской речи в Мюнхене инициативам про проведению независимой внешней политики реального (а не показушного) и последовательного характера;

— системной борьбы с коррупцией и с казнокрадством в государственном аппарате;

— отхода от политического монополизма «партии власти», демократизации избирательной, судебной системы, прекращения политического цензурирования средств массовой информации при одновременном сохранении стабильности, порядка и государственности.

Конечно, подобные иллюзии были весьма наивными, ибо олигархическая власть никогда не будет играть с народом в поддавки. А все перечисленные якобы социально-патриотические шаги (от «национальных проектов» до Мюнхенской речи) были ширмой, прикрывавшей продолжение старого компрадорского неолиберального ельцинско-гайдаровского курса. Впрочем, ничто ни ново под луной. Достаточно вспомнить, как в течение первых шести месяцев 1996 года тот же Б.Н. Ельцин имитировал и поворот проводимой политики к социальной ориентации (достаточно вспомнить его указы и контроль за выплатой долгов по зарплатам и пенсиям, по осуществлению его поручений об их повышении бюджетникам и пенсионерам), и начало противодействия коррупции и организованной преступности, в том числе в бизнес-структурах (например, этой цели служило возбуждение уголовных дел в отношении руководителя Комитета драгоценных металлов, в отношении бывшего и.о. Генерального прокурора Алексея Ильюшенко, отзыв Центробанком лицензии у «Инкомбанка»), и переход к якобы самостоятельной внешней политике, и воссоздание Союзного государства (например, речь идёт о подписании 2 апреля 1996 года акта о создании Союза России и Белоруссии). Однако после выборов главы государства все перечисленные инициативы власти, перехваченные у левопатриотической оппозиции, были забыты режимом как сон. Всем проницательным людям было очевидно, что аналогичными мотивами руководствовались верхи и в 2005 – 2008 гг. Но путинская команда, в отличие от ельцинистов, такую подготовку к выборам и привлекать с помощью имитации смены курса избирателей начала не за полгода до голосования (как это было в 1996 году), а за два-три года до этих событий. Но суть оставалась единой.

Рецидив «козыревщины»?

Конечно, в первые месяцы своего президентства Д.А. Медведев говорил немало слов о борьбе с коррупцией, о социальных программах, о мелком предпринимательстве, о демократизации, о новой внешней политике. Реальная защита в августе 2008 года Южной Осетии и Абхазии от агрессии со стороны марионеточного руководства Грузии, признание их независимости на какое то время породили надежду у части патриотически настроенных избирателей. Однако последующие шаги власти во внешней и в оборонной политике полностью всё перечеркнули. Осуществляемая экс-министром обороны А.Э. Сердюковым «реформа» по сокращению Вооружённых сил и по упразднению части из подразделений и специальностей (в условиях эскалации агрессивных действий западного империализма, инспирирования последним войн и цветных переворотов, провокаций вблизи российских границ), подписание в 2011 году Венских договорённостей, фактически предоставивших право зарубежным странам инспектировать российские армейские части, передача части территории нашей страны Норвегии в 2010 году, фактическая солидарность в 2011 году Кремля с действиями «западного сообщества» в отношении Ливии, — всё это свидетельствовало о рецидиве козыревщины. И это не могло не вызывать настороженности.

Фарс борьбы с коррупцией

Что же касается обещаний Дмитрия Медведева провести внутренние преобразования, то они не только не оказались нереализованными. При нынешней системе их по определению невозможно воплотить в жизнь. Так, много говорилось о подавлении коррупции и казнокрадства. Даже всем чиновникам и депутатам вменили обязательство декларации доходов и расходов. При этом «партия власти» упорно отказывалась ратифицировать 20-ую статью Конвенции ООН против коррупции. В условиях слабости демократических механизмов, доминирования на политической арене проправительственной партии, отсутствия у парламента контрольных полномочий управленческий аппарат непременно будет оторванным от общества, пользоваться условиями, позволяющими ему ни перед кем не отчитываться, не бояться разоблачений и пускаться во все тяжкие.

Конечно, с 2009 года было возбуждено немало уголовных дел в отношении запятнавших себя коррупционными преступлениями чиновников разных рангов и приближённых к ним коммерсантов. Но, как правило, соответствующие меры реагирования распространялись на региональные «элиты», но не на федеральную. Отсутствие даже формальных расследований опубликованных в СМИ материалов о связях высокопоставленных государственных руководителей с крупными финансово-промышленными группами, о фактическом подчинении их интересам государства, экономики тоже вызывало множество вопросов. Кроме того, де-факто провозглашённая Дмитрием Медведевым борьба с коррупцией велась в режиме «свой-чужой». Так, государство выкупило у семьи Муртазы Рахимова «Башнефть», приватизированную, согласно обнародованным Счётной палатой РФ материалам, с нарушениями законодательства. Одновременно в отношении Юрия Лужкова, снятого в сентябре 2010 года президентским указом с должности мэра Москвы (равно как и в отношении приближённых к нему), до 2012 года было множество следственных действий, во время которых ему предъявлялись даже те обвинения, абсурдность которых была очевидной любому экономисту.

Есть основание полагать, что Кремль и резко выступавшая до 2010 года против столичного мэра «оранжевая» псевдооппозиция были озабочены не столько произволом строительного комплекса в Москве, фактическим превращением Юрием Лужковым мегаполиса в собственную вотчину (и в вотчину его супруги), сколько намерением устранить с политической арены градоначальника столицы, открыто ставившего вопрос о смене курса. Юрий Михайлович в 2008 – 2010 гг. неоднократно высказывался и за национализацию сырьевых компаний, и за отход от монетаризма и за взятие на вооружение идеи новой индустриализации, кардинального увеличения внимания государства проведению последовательной промышленной политики. Он же заявил о необходимости возвращения выборов региональных руководителей, подвергал сомнению действия правительственных монетаристов, их политику по стерилизации денежной массы, изъятию её из национальной экономики и по размещению государственных финансовых ресурсов за рубежом. Вряд ли верхам по душе были намерения Ю.М. Лужкова развесить на улицах Москвы в канун 65-летне юбилея Победы СССР в Великой Отечественной войне портреты Верховного главнокомандующего Вооружёнными силами СССР И.В. Сталина. Ну а публичные нападки столичного мэра на президента предрешили его участь.

То есть, фактическое дозволение «своим» обделывать тёмные делишки при одновременном сведении счётов с нелояльными высшим должностным лицам деятелями, конечно, представляло собой рудимент обыкновенного феодализма. И это не способствовало очищению «элиты» от коррупции и казнокрадства. По крайней мере, масштабы «распила бюджета» не сокращались, а увеличивались. Так, в рассматриваемый нами период Счётная палата РФ с каждым годом выявляла всё большее количество нарушений в сфере расходования бюджетных средств – за 2008 год их общая сумма составила 97 млрд. рублей, за 2009 год – 238 млрд. рублей, за 2010 год – 484 млрд. рублей, за 2011 год – 718,5 млрд. рублей.

Социальная политика только на словах. А на деле…

Президент и премьер-министр в 2008 – 2011 гг. многократно говорили о социальной политике. Но, во-первых, страна из их уст так и не услышала даже намёков на готовность положить конец коммерциализации образования, здравоохранения, ЖКХ, пересмотреть законы о монетизации льгот, об автономных учреждениях. Конечно же, власти вовсе не помышляли о создании механизмов, наличие которых позволяло бы справедливо распределять национальные ресурсы – ни о прогрессивной шкале подоходного налога, ни о природной ренте они не говорили. Всё это ознаменовало консервацию системы, при которой львиная доля национального дохода продолжала оседать в карманах узкого круга лиц. Как следствие, общество оставалось обделённым. Во-вторых, в условиях разразившегося в 2008 году финансово-экономического кризиса выполнять социальные обязательства государства стало несколько сложнее. Точнее, при взятии на вооружение созидательного опыта политики правительства Е.М. Примакова и Ю.Д. Маслюкова по развитию реального сектора экономики, по наведению элементарного финансового порядка и по рациональному распределению ресурсов удалось бы сформировать базу, позволяющую уделять внимание социальной сфере. Но Кремль и правительство продолжали оставаться в плену неолиберальной доктрины. И это исключало возможность системного преодоления бедности народа России. Правда, сперва удавалось поддерживать относительную социальную стабилизацию за счёт использования средств Резервного фонда и фонда национального благосостояния. Но за счёт использования одной заначки невозможно долго прожить. Важно искать источники устойчивого и непрерывного развития. В-третьих, после окончания первой волны кризиса в 2010 году исполнительная власть фактически забыла о ранее широко рекламируемых ею национальных проектах. И всё как бы вернулось на круги своя. Неспроста только за 2010 – 2011 гг. количество жителей России, располагаемых доходами ниже прожиточного минимума, увеличилось по официальным данным с 17,7 до 17,9 млн. человек, а уровень бедности – с 12,5 до 12,7%. Ситуация в отраслях социальной сферы (в науке, образовании и здравоохранении) до сих пор оставалась далёкой от оптимальной. Так, количество школьных выпускников в 2011 году сократилось в 2 раза по сравнению с 2003 годом. В области здравоохранения в 2008 – 2010 гг.. величина общего коэффициента смертности сократилась на 3% (в то время как в 2005 – 2008 гг.. аналогичный показатель сократился на 9%), а в период 2010 – 2011 гг.., благодаря определенному увеличению государственного финансирования здравоохранения  — на 5%. В то же время сохранялись основные проблемы, связанные с состоянием здоровья россиян. Например, уровень заболеваемости и смертности населения в нашей стране превышал на 40 – 50% аналогичные показатели в странах ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития).

Причем происходило это в условиях относительной экономической стабильности, обусловленной определённым улучшением конъюнктуры на мировых сырьевых рынках.

Мелкому предпринимательству обещали поддержку. А действовали наоборот

Что же касается поддержки малого предпринимательства, то, несмотря на постоянные декларации высокопоставленных государственных руководителей, задача не была решена. Примечательно, что даже В.В. Путин в своей статье «Нам нужна новая экономика», опубликованной в январе 2012 года, констатировал, что в направлении «улучшения делового климата» «заметных сдвигов пока не произошло». И он затронул тему «недостатка прозрачности и подконтрольности обществу в работе представителей государства, от таможенных и налоговых служб до судебной и правоохранительной системы», обратив внимание на «системную коррупцию», на стремление чиновников и силовиков помыкать бизнесом в своих интересах. Безусловно, среди коммерсантов были и есть те, кто наносят реальный ущерб государству, гражданам, другим компаниям. То, что такие действия должны пресекаться, сегодня практически никто не отрицает. Более того, даже в современных капиталистических странах противодействуют экономическим преступлениям. В то же время немало случаев, когда представители управленческих структур, контрольно-надзорных органов и правоохранителей, стремясь «отжать» компании в пользу приближённых, фабрикуют уголовные дела в отношении тех, кто перешёл им дорогу, отказался играть по их правилам. И такой полуфеодальный механизм, конечно, не способствует притоку инвестиций, обеспечению занятости населения, стабильному пополнению государственного бюджета налогами.

Да, с высоких трибун в упомянутый период говорилось об этом. Но мало кто обращал внимания на необходимость приведения требований законодательных актов и кодексов к однозначно понимаемым, о целесообразности исключения противоречий в инструкциях, являющихся питательной средой для рейдеров и для коррупционеров. Это во-первых. Во-вторых, затрагивая тему положения мелкого и среднего предпринимательства, власти и «либеральное сообщество» не ставили вопросов о причине. Истина в том, что в условиях отсутствия финансовой и кредитной политики, благоприятствующей развитию национальной экономики, в условиях громоздкого налогообложения, в условиях фактического устранения государства от регулирования цен и тарифов сырьевых и естественных монополий издержки у хозяйствующих субъектов непременно будут нарастать, возникать трудности. А кризис в экономике только усугубляет их уязвимость. Но с предприятий при этом требуют полного и своевременного выполнения обязательств по кредитам, тарифам, налогам и по арендным платежам. Совершенно очевидно, что при подобном раскладе «под раздачу» рискует попасть любая хозяйственная структура. Где корень проблемы? Во-первых, в неолиберально-монетаристском подходе правительства, предусматривающего первоочередной приоритет решению финансовых вопросов в ущерб развитию производства. И концентрация денег осуществляется ценой отказа от вливания в социально-экономическую сферу, максимального выдавливания их из хозяйствующих субъектов. Но в отношении олигархических бизнесов проводилась иная политика. Речь идёт о масштабных финансовых вливаниях государством в банки и в сырьевые корпорации в 2008 – 2009 гг., и о снижении для сырьевиков налогов (достаточно вспомнить про повышение НДПИ (фактически акциза, ложащегося на потребителей и про понижение экспортных пошли на вывоз нефти). И мы переходим ко второму фактору, обусловленного интересами олигархического капитала, стремящегося сохранить своё господство посредством блокирования развития несырьевых отраслей экономики, недопущения появления на рынке конкурентов. Правительство активно содействует ему в этом.

Между прочим, такова особенность современной стадии капитализма – поглощение мелкого капитала крупным, связь монополистов с представителями государства, удушение ими тех, кто не подчиняется диктату соответствующих группировок.

Реакция народа на действия власти

Таким образом, практически всё, что обещали народу России в 2008 году, было реализовано диаметрально противоположным способом. И это не могло не обернуться снижением уровня общественного доверия к власти. А нахлынувший на нашу страну мировой финансово-экономический кризис окончательно предопределил неизбежность нарастания оппозиционных настроений. Так, если в 2000-ые годы среднее значение одобрения политики В.В. Путина варьировалось в среднем в пределах 76%, то в 2009 – 2011 гг. – приблизительно в пределах 42%. Совершенно очевидно, что подобное нельзя списать на случайное стечение обстоятельств.