Осенью 1976 года, через 35 лет после наступления на Москву гитлнровцев, их последователи в борьбе против коммунизма, развязали новое наступление на Москву – на сей раз на фронте «холодной войны» Целью его было сорвать Московскую Олимпиаду. Для чего понадобилась эта операция западным политикам?
Просто ради того, чтобы нанести урон международной репутации Советской страны? Но почему наступление на олимпийскую Москву началось осенью 1976 года? Ведь столица СССР была избрана столицей Олимпийских игр ещё 23 октября 1974 года, на Венской сессии Международного Олимпийского Комитета. Победила она, замечу, «за явным преимуществом», уже в первом туре голосования.
Тогда «свободный мир» отнёсся к этому довольно кисло, но ничего похожего на организацию широкой кампании против Москвы не было.
Позже западный агитпроп пытался объяснить желание не допустить проведения Олимпиады в Москве «праведным гневом», вызванным вводом советских войск в Афганистан (замечу, что оккупация войсками США Гренады в 1984 год – в год проведения Олимпиады в США – почему-то праведного гнева в «свободном мире» не взывала). Но и здесь явная «неувязочка»: антимосковская кампания была развязана задолго до ввода советских войск в Афганистан.
Что же произошло именно в 1976 году такое, что вызвало у политиков ведущих капиталистических государств стремление сорвать проведение Олимпийских игр в Москве?
Олимпиада в Монреале.
Казалось бы, какая тут может быть связь? Чтобы выяснить этот вопрос, вернёмся в начало 1950-х годов. В 1952 году Советский Союз должен был дебютировать на Олимпийских играх в Хельсинки.
Когда годом ранее Советский Союз был избран членом Международного Олимпийского Комитета, в «свободном мире» раздались стенания, что от нашей страны, где спорт был делом государственным и политизированным, исходит страшная угроза чистоте и невинности олимпийского движения, которое, как утверждал один из авторов «Истории Олимпийских игр» Артур Дейли, «предавалось идеалистическим грёзам в своём собственном маленьком мире, витавшем в облаках… совершенно обособленно от политики».
Явно опровергая это витание в облаках, в США грядущее противоборство с с советскими спортсменами сразу же обрело выраженный политический характер. тот же Артур Дейли писал, что девизом подготовки спортсменов США к Играм в Хельсинки стал призыв: ««Beat the Russians!» («Бей русских!»). Если учесть, что до того американский агитпроп при подготовке к Олимпиадам никогда не призывал «бить» — ни британцев, ни французов, ни даже немцев в 1936 году, когда Игры проводились в столице Третьего Рейха, – то утверждать, будто Олимпиаде 1952 года в США не придали политического характера, может только тот, кто и впрямь существовал в мире идеалистических грёз.
Однако бить русских и в спорте оказалось делом нелёгким. В 1952 году на Олимпийских играх в Хельсинки Советский Союз по общепринятой в то время системе подсчёта очков в неофициальном общекомандном зачёте показал такой же результат, что и США и уступил первенство только по числу золотых медалей. Потом последовали уверенные победы советских спортсменов на Олимпиадах в Мельбурне, Риме, Токио.
Казалось,в 1968 году , на Играх в Мексике, наметился перелом к лучшему для США: им удалось в общекомандном зачёте оставить советских олимпийцев вторыми. Однако, спорт в СССР действительно рассматривался властью как дело государственное и имеющее политическое значение. А потому после поражений в Мексике и на зимней Олимпиаде в Гренобле, система советского спорта была преобразована – и уже в 1972 году на Играх в Мюнхене наша команда в очень напряжённой борьбе сумела вернуть себе первенство.
А Олимпиада в Монреале стала катастрофой для «свободного мира»: американцы уступили уже не только первую позицию, но и вторую – на неё вышли олимпийцы ГДР, а всего же в первой десятки общекомандного зачёта оказалось семь социалистических стран! Спортсмены 11 стран социалистического блока завоевали 121 золотую медаль, а команды США, 15-и стран капиталистической Европы, Японии, Кореи, Канады, Новой Зеландии и Австралии все вместе добыли их только 74! Это было не просто спортивное поражение – это был уже политический провал капиталистического мира
Ведь этот разгром был учинён на глазах миллиардов людей, большинство которых не особенно интересуются политикой, но живо интересуются спортом. И теперь политикам и пропагандистам, ратующим за капиталистический строй, стало куда труднее говорить о его превосходстве над социализмом. Да и в самих Соединённых Штатах стали задавать недоумённые вопросы вроде такого: «Что сказали бы отцы нации, если бы узнали, что в странах с более низкими формами правления появляются атлеты намного лучше наших».
И этих политиков наверняка посещала страшная мысль: «Если такое случилось в капиталистической Канаде, то что же произойдёт в цитадели социализма – СССР?».
Конечно, можно было сконцентрировать усилия на подготовке спортсменов ведущих капиталистических государств, чтобы дать Советскому Союзу бой на спортивных аренах Москвы. Но, вероятно, западным политикам показалось , что сорвать Московскую Олимпиаду будет куда проще. И вскоре после окончания Игр в Монреале прозвучали первые «залпы», знаменующие начало наступления на олимпийскую Москву.
Осенью 1976 года ряд респектабельных европейских СМИ грубо исказили смысл высказывания президента МОК лорда Килланина на пресс-конференции о ходе подготовки к Играм. Лорд сказал: «Москва рассчитывает на полмиллиона туристов, из них 300 тысяч иностранцев. При этом исходят из того, что в Москве одновременно будут находиться от 120 до 150 тысяч гостей». В интерпретации некоторых журналистов это было подано как упрёк организаторам Олимпиады, которые якобы намерены жёстко лимитировать число гостей и срок их пребывания в Москве.
Затем в ход была пущена версия, будто Советский Союз намерен не допустить на Игры команду Израиля. Заместитель председателя «Оргкомитета-80» В. Смирнов официально опроверг её, тем не менее, фальшивка оставалась «в употреблении» до самого отказа Израиля участвовать в Московской Олимпиаде.
Потом было задействовано требование аккредитации на Играх радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа», предназначение которых было служить рупором антисоветской и антисоциалистической пропаганды. И здесь, пожалуй, впервые была высказана идея бойкота Московской Олимпиады. Нижнесаксонский молодёжный союз призвал бойкотировать Олимпийские игры в Москве, «в том случае, если радиостанциям «Свободная Европа» и «Свобода» не будет предоставлено право на ведение передач с этих Игр». А через два месяца уже депутат бундестага от ХДС Г.-И. Енч выдвинул идею оставить Московские игры «восточному блоку и третьему миру» и провести одну или несколько контролимпиад.
Между тем, специалисты не могли не признавать того, что подготовка к Московской Олимпиаде шла «так успешно, как никогда ранее, поскольку им не мешали ни банкротства фирм,… ни коррупция, ни спекуляция земельными участками, с чем, как правило, приходилось сталкиваться при подготовке к предыдущим Олимпиадам».
Чувствуя малоубедительность аргументов против Московской Олимпиады, организаторы антисоветской кампании искали более серьёзные. И тут они уже напрочь забыли об «идеалах спорта». В ход пошли чисто политические аргументы – прежде всего, пресловутые «права человека». В кампании 1978 года эта тема уже абсолютно доминировала.
В мае английская газета «Санди таймс» потребовала на этом основании от правительства Великобритании «проконсультироваться с другими правительствами с тем, чтобы создать благоприятные условия для наиболее широкого бойкота Игр 1980 года».
Летом в кампанию за перенос Игр-80 из советской столицы активно включилась либеральная партия Великобритании. В США ряд конгрессменов направил письма в свой НОК, в которых, ссылаясь на «репрессии против диссидентов», потребовал добиваться перенесения Олимпиады из Москвы в другое место. В августе с аналогичным требованием выступило профсоюзное объединение США. Английская газета «Дейли телеграф» предложила предъявить ультиматум: либо до 31 декабря в Советском Союзе будут освобождены все диссиденты, либо Москва лишится Олимпийских игр. Чуть позже уже официальное лицо – министр иностранных дел Великобритании заявил: «Советы не должны считать, что Игры действительно состоятся в Москве». В Австралии парламентарии высказались за неучастие своей страны на Играх в Москве, если власть не изменит отношения к диссидентам. В ноябре 78-го призывы «не допустить проведения Олимпийских игр 1980 года в Москве…, поскольку Советский Союз продолжает нарушать права человека» зазвучали уже и в Европарламенте…
Ввод советских войск в Афганистан (замечу, что право на это ему давал договор между правительствами), для политиков, организующих наступление на олимпийскую Москву, оказался поистине даром Небес: появился повод требовать с позиции высокой морали отмены или, хотя бы бойкота всем капиталистическим миром Московской Олимпиады.
Советский Союз, напомню, ввёл войска в Афганистан 28 декабря 1979 года. А уже 1 января 1980 года члены Совета НАТО, пожертвовав ради такого дела новогодним праздником, спешно собрались в Брюсселе, чтобы принять официальное решение о бойкоте Московской Олимпиады всеми странами, входящими в эту организацию.
.11 января вице-президент США Мондейл потребовал: «Отнять у Москвы Олимпийские игры!». Через десять дней с аналогичным заявлением выступил уже президент США Картер: «Отнять у Москвы Олимпийские игры, перенести их в другое место или отложить их проведение».
На сессии МОК в столице зимней Олимпиады-80, американском городе Лейк-Плэсиде госсекретарь США Вэнс совершил беспрецедентный поступок. Выступая на её открытии, он вместо требуемого по протоколу приветствия повторил требование американских властей: «Было бы желательно перенести летние Игры этого года из Москвы в другое место или несколько мест… Или же, путём простого изменения правил, можно было бы отложить Игры на год или на несколько лет»
О чистоте духа спорта от политики никто из западных политиков уже не вспоминал. Перефразируя известное высказывание дона Карлеоне из романа Пьюзо «Крёстный отец», тут не было никакого спорта, чистая политика. Но мир спорта отказался безропотно подчиниться политиканам. И «битва за олимпийскую Москву» вышла за рамки противостояния социалистического Советского Союза и ведущих капиталистических государств. Она обрела характер борьбы мира спорта против диктата политиков.
Международный Олимпийский Комитет не поддался на грубый нажим политической верхушки США. По итогам сессии президент МОК лорд Килланин выступил с заявлением: «Все 73 члена, присутствовавшие на 82-й сессии Международного Олимпийского Комитета, согласились с тем, что Игры в Москве должны состояться, как запланировано».
Неуступчивость МОК вывела из себя американских руководителей настолько, что они пошли на по-детски наивную месть: президент Картер не соблаговолил участвовать в открытии «американской» зимней Олимпиады. Но эта выходка только уронила в глазах мировой общественности престиж самих Соединённых Штатов.
После завершения зимних Олимпийских игр президент Картер попытался использовать авторитет американских героев Олимпиады – и прежде всего пятикратного чемпиона Эрика Хайдена – для поддержки идеи бойкота. Но именно Хайден стал инициатором письма, которое подписали многие «зимние» олимпийцы. Это письмо оценивало идею бойкота как «неправильную меру». Замечу, что это письмо «затерялось» где-то в Белом доме.
Тогда Картер собрал в марте кандидатов в команду США для участия в Московской Олимпиаде и тоже попытался добиться от них поддержки идеи бойкота. Но, по признанию газеты «Вашингтон пост», спортсмены «встретили его таким ледяным молчанием, которое опытные наблюдатели при Белом доме назвали “редким”, если не “беспрецедентным”».
Спортивные чиновники оказались не настолько стойкими. После того, как на НОК США со стороны властей США был оказан максимально жёсткий нажим, он 11 марта принял решение об отказе от участия в Московской Олимпиаде. Показательно, что формулировка решения имела демонстративно политический характер: «Поскольку президент Соединённых Штатов сообщил Олимпийскому комитету США, что международная обстановка угрожает безопасности страны, Олимпийский комитет Соединённых Штатов решил не направлять команду на летние Олимпийские игры 1980 года в Москву».
Советник президента США Ллойд Катлер радостно заявил: «США удалось склонить к бойкоту большинство стран свободного мира». Но радость была очень и очень преждевременной. Даже в западном мире многие государственные руководители не спешили встраиваться в фарватер США. Трижды США требовали от властей Швеции поддержки бойкота, — но не нашли у них понимания. Не проявляли активности в антимосковской кампании государственные руководители Франции, Италии, Голландии, Бельгии, ряда других западных стран.
В некоторых странах власти всеми силами стремились добиться от национальных олимпийских комитетов решения не участвовать в Московской Олимпиаде. Но, как правило, они сталкивались с сопротивлением спортсменов и спортивных работников. Так, президент Немецкого спортивного союза ФРГ Вили Вейер сделал официальное заявление: «Политические проблемы невозможно решать спортивными средствами… Спорт просто не годится для того, чтобы играть роль политической дубинки». Более шести тысяч спортсменов ФРГ провели в Дортмунде митинг под девизом «Олимпиада живёт!». Ведущие спортсмены давали интервью, осуждающие идею бойкота…
Увы, стоило партайгеноссе Вейера министру иностранных дел ФРГ Геншеру напомнить о партийной дисциплине, как недавний противник бойкота выступил в его поддержку. В конце концов не устоял и НОК ФРГ.
Подобная история произошла и в Канаде. 30 марта НОК этой страны принял решение – как подчеркнул его президент Дик Паунд, «единогласное решение» — послать канадскую команду в Москву. Но после угрозы правительства отменить в случае «непокорности» все виды финансовой помощи любительскому спорту, НОК 27 апреля провёл вторичное голосование – и тут уже, хотя далеко не единогласно, было принято решение об отказе послать команду на Игры в Москву. Всё это были победы политики над спортом.
Но в других странах мир спорта стоял до конца в борьбе против политиканов – и побеждал! Так, спортсмены и олимпийские комитеты Великобритании и Австралии сумели устоять перед самым свирепым нажимом (в Австралии – вплоть до угрозы физической расправы над одним из непокорных руководителей спортивного движения). В Австралии главной опорой спортсменов стала широкая народная поддержка. После того, как правительство и спонсоры олимпийской команды отказались финансировать поездку австралийских олимпийцев в Москву, начался сбор средств по всей стране. Вклады в «копилку» команды были разными – от пары сотен от рядовых людей до нескольких тысяч от разных организаций профсоюзов.
Ну и, конечно, очень большое значение имела бескомпромиссная позиция президента МОК лорда Килланина. Он ни разу не поставил под сомнение право столицы Союза Советских Социалистических Республик на проведение Олимпийских игр. И вся его деятельность в эти месяцы 1980 года проходила под девизом: «Нет бойкоту!».
19 июля, выступая на открытии Московской Олимпиады перед спортсменами из 81-й страны и ста тысячами гостей со всех континентов, плотно заполнившими трибуны Центрального стадиона имени В.И. Ленина, лорд Килланин сказал: «Мне хотелось бы сегодня здесь приветствовать всех спортсменов и судей, особенно тех, кто продемонстрировал свою полную независимость, решив приехать на соревнования, несмотря на оказывавшийся на них сильный нажим. Я должен повторить, что эти Игры принадлежат Международному Олимпийскому Комитету, и право на их проведение предоставляется исключительно на основании способности города организовать их».
В одном только оказался не прав президент МОК. На пресс-конференции в ноябре 1976 года он прогнозировал, что гостями Московской Олимпиады станут где-то с полмиллиона человек. Он ошибся ровно на порядок – Московская Олимпиада собрала их около пяти миллионов! Это был ещё один мировой рекорд XXII Олимпийских игр.
Виктор ВАСИЛЕНКО,Белгород.