Статья депутата КПРФ Константина Черемисова, посвященная международному дню кооперации

4 июля отмечался Международный день кооперации. В российских СМИ эта дата была проигнорирована: практически нигде никакой информации ни про этот знаменательный день, ни про развитие или состояние кооперативного движения в нашей стране найти было нельзя. Собственно это и неудивительно, поскольку состояние скорее плачевное, а развития особого нет. К тому же власть, настойчиво внедряя в практику и сознание людей индивидуалистические ценности, культ наживы, эгоизма, упорно отвергает все, что связано с солидарностью. А кооперация это именно взаимопомощь, а кроме того и творческая активность, самостоятельность, независимость людей.

Кооперативы прививают принципиально иную этику, чем обычные частные предприятия.

На сайте Международного кооперативного альянса подчеркивается, что «Кооперативы – это ориентированные на людей предприятия, находящиеся в совместной собственности и демократически контролируемые своими членами для реализации их общих социально–экономических потребностей и устремлений. Как предприятия, основанные на ценностях и принципах, они ставят справедливость и равенство на первое место, позволяя людям создавать устойчивые предприятия, которые создают долгосрочные рабочие места и процветание».

По данным последнего проведенного кооперативным альянсом (МКА) мониторинга, на ТОП–300 кооперативов мира приходится оборот в 2,1 трлн. дол. США. Кооперативы обеспечивает частичную или полную занятость 280 млн. человек, что составляет 10% работающего населения в мире.

История кооперативного движения в нашей стране началась еще в первой половине XIX века, достигнув заметных успехов к концу века. Но самые большие достижения относятся к советскому периоду, о чем, вполне естественно, сейчас умалчивается.

Достаточно напомнить, что в Советском Союзе развивались все виды кооперации. Самое широкое распространение имели потребительская и производственная кооперации (кустарно–промысловые артели). Особенно быстрыми темпами артели начали развиваться в третью пятилетку (1928–1942). При разработке III пятилетнего плана было заявлено о поддержке местной промышленности и промкооперации, «являющихся крупным источником удовлетворения растущих потребностей трудящихся».

В предвоенный период в Советском Союзе существовало 25,6 тыс. артелей, объединявших 2,6 млн человек. Они ежегодно вырабатывали изделий в среднем на 21,48 млрд рублей. В масштабах государства их доля в промышленном производстве была скромной – всего 6%, но от них на рынок поступала пятая часть всех производимых в стране товаров широкого потребления.

По оценке английского исследователя Н.Барроу, промысловые артели играли значительную роль в довоенной советской экономике. Он приводит такие факты: в 1941 году они изготовили 40 млн. пар обуви, 60 млн. пар чулочно–носочных изделий, 78 млн. м. хлопчатобумажных тканей.

Но промысловые артели – это не только товары широкого потребления. После войны они занимались, как сейчас говорят, инновационной деятельностью, выпуская высокотехнологичную продукцию. Более того, в их рядах были и научно–исследовательские институты.

Большую роль в обеспечении продовольствием граждан страны в тяжелое послевоенное время сыграла потребительская кооперация. Во многом благодаря ей снизились цены на продукты на колхозных рынках. В 1948 г. рыночные цены на мясо снизились по сравнению с предыдущим годом более чем вдвое, на яйца – в полтора–два раза, на картофель – в два–три раза. Увеличение рыночного предложения продовольственных товаров позволило в декабре 1947 г. отменить введенную в начале войны карточную систему снабжения.

Государство хотя и устанавливало в административном порядке уровень закупочных цен для предприятий и организаций потребительской кооперации, но не допускало их необоснованного занижения. И потребкооперация страны неуклонно увеличивала объемы хозяйственной деятельности и укрепляла свою материально–техническую базу.

К началу перестройки потребкооперация обеспечивала до 27% товарооборота во всем СССР (а на селе так и все 80%). Сеть кооперации к концу 80–х насчитывала почти 400 тыс. розничных торговых предприятий и более 100 тыс. предприятий общественного питания, на которых в совокупности трудилось 3,5 млн. работников. Число пайщиков при этом составляло около 25 млн. человек.

И за шесть лет разрушительной «перестройки» потребительская кооперация стала единственной системой, не допустившей спада объемов хозяйственно-финансовой деятельности.

В начале 1990 г. по стране прошла волна массовой насильственной ликвидации кооперативов. Началось открытое давление на кооперативы с целью смены кооперативной формы на частную. Во многих регионах были уничтожены все закупочно–сбытовые кооперативы, практически все кооперативные точки общепита стали частными и т.д.

Кооперация как особая хозяйственная форма была практически выброшена из юридических документов той поры (за исключением потребительской кооперации). Это стало следствием курса на создание частного сектора как единственно возможного для экономики страны.

Следует, справедливости ради, сказать, что в перестроечное время было создано множество новых «кооперативов», которые таковыми были только номинально. Они уже использовались для частного предпринимательства, перекачки государственных ресурсов, максимализацию прибыли и доходов, тем самым деформировали социальные основы и принципы кооперативного движения.

В настоящее время, говоря о кооперации чаще всего имеется в виду потребительская кооперация, которая более менее распространена во всех регионах. Но и она неуклонно сокращается. Так, в 2012 году в системе потребительской кооперации насчитывалось 2867 потребительских обществ, объединяющих более 3,5 млн. пайщиков. Сейчас в состав Центросоюза РФ входят 2300 потребительских обществ и свыше 1,5 млн. пайщиков.

А ведь деятельность потребкооперации сосредоточена в основном в сельской местности. Зачастую она является единственным источником жизненно важных товаров и услуг.

Граждане, объединенные в кооперативы могли бы решить множество общегосударственных проблем и удовлетворить собственные потребности.

Но власть препятствует всему, что могло бы повысить уровень и качество жизни людей. Пытаясь «облагодетельствовать» некоторые группы населения мизерными подачками, стремится поставить их под контроль, сделать зависимыми. Власть душит активность, творчество, инициативу граждан. Казалось бы уж что может быть более капиталистическим, чем всякие частные мелкие предприятия, ИП и т.п. Но на словах выступая за их развитие, на деле, удушающей хваткой, как юридической, так и финансово–налоговой, так их зарегулировали, в такое положение поставили, что заниматься всяческим мелким бизнесом стало не выгодно и опасно. Что уж говорить о кооперации, которая изначально строится на принципах и ценностях отличных от частнопредпринимательской деятельности.

Современная правовая база развития кооперации начала формироваться в 1995 году, когда кооперативная организационно–правовая форма хозяйственной жизни была отражена в Гражданском кодексе. И здесь сразу возникают вопросы. В Гражданском кодексе представлены производственные и потребительские кооперативы. Первые отнесены к коммерческим организациям («корпоративная коммерческая организация», статья 106.1 ГК РФ). Правомерно ли отнесение производственного кооператива к коммерческим организациям, для которых целью является извлечение прибыли? Ведь кооперативы, как сообщества людей, а не капиталов, создаются ради других целей. А быть прибыльным должен не только производственный, но и потребительский кооператив (который в ГК отнесен к некоммерческим организациям), чтобы выполнять уставные цели по удовлетворению материальных и иных потребностей своих членов.

В соответствии с ГК РФ были приняты законы по отдельным видам кооперации. Кооперативное законодательство в нашей стране пошло по отраслевому пути. В результате, как отмечают эксперты, «система кооперативного законодательства оказалась весьма сложной. Уже принятые законы по–разному решают вопросы организации и деятельности кооперативов одного и того же типа. Актуальным остается вопрос принятия общего закона о кооперации, который мог бы установить единые принципы кооперативного законодательства, в соответствии с которыми были бы уточнены и унифицированы уже действующие законы. Принятие единого закона о кооперации в Российской Федерации будет стимулировать развитие кооперативной собственности, способствовать росту занятости, а, следовательно, улучшению социальной ситуации в стране».

Власть же идет по другому пути. Не решая реальные проблемы, она, наоборот, усугубляет их. В Госдуме лежит законопроект «О внесении изменений в Лесной кодекс Российской Федерации и в Закон Российской Федерации «О потребительской кооперации (потребительских обществах, их союзах) в Российской Федерации», который предлагает ввести норму, что закупка у граждан дикорастущих растений, так называемых дикоросов, возможна в соответствии с законом о потребкооперации. Дело в том, что согласно Лесному кодексу граждане могут собирать грибы, ягоды и другие дикорастущие растения только для собственных нужд. А представлено это как «возрождение системы заготконтор в России, которое позволит решить социальные проблемы, поспособствует развитию занятости населения и созданию дополнительных рабочих мест для сельских жителей».

Представляя законопроект 12 декабря 2018 года на первом чтении председатель Комитета по природным ресурсам, собственности и земельным отношениям единоросс Н.П.Николаев, с ностальгией вспоминал советские времена: «Я думаю, многие из вас помнят, что в советские времена было огромное количество заготконтор, в небольших посёлках и деревнях сбор и сдача в такие заготконторы разных растений были гарантированным заработком, на который люди рассчитывали, который позволял повышать благосостояние тех, кто работал в деревнях, в дальних лесных посёлках».

Вроде бы дело и неплохое. Но возникает вопрос почему возрождение заготконтор надо привязывать к сбору дикоросов? Ведь в советские времена они в основном закупали у сельчан излишки сельхозпродукции. Может с этого надо начинать. Сколько разговоров, что сельские труженики не могут продать свою продукцию, что ее скупают по бросовым ценам перекупщики, что их продукция не может попасть в торговые сети. Так может увеличить число магазинов потребкооперации, в которых продавать купленную у сельчан в заготконторах продукцию?

Вызывает опасение и тот факт, что ко второму чтению в проекте появилось дополнение, что кроме организаций потребительской кооперации в качестве «заготконтор» могут выступать сельскохозяйственные кооперативы, а также предприниматели. Будут ли заготовители местными кооператорами, заинтересованными в бережном отношении к нашим лесам, или под их видом пришлые люди будут «вычищать под корень» лесные богатства и вывозить их за границу, как сейчас происходит с древесиной? Эти вопросы надо проработать самым тщательным образом. Пока, это было 22 июля 2019 года, рассмотрение законопроекта перенесли.

Марксизм–ленинизм подчеркивает, что природа кооперации зависит от господствующих в обществе производственных отношений. Поэтому, конечно, в современных условиях кооперация не способна решить полностью вопросы социального равенства, социалистического переобустройства общества и т.п. Но, являясь одной из форм борьбы трудящихся против эксплуатации торговых посредников, перекупщиков, ростовщиков, спекулянтов, промышленных и финансовых капиталистических групп, она способствует воспитанию коллективистских ценностей, укреплению солидарности, идей справедливости, способствует решению материальных и других проблем граждан, вызванных антинародной политикой власти. В этом ее значение и непреходящая ценность.

Константин Черемисов

Зам. Председателя Московской областной Думы,

второй секретарь МК КПРФ, член ЦК КПРФ