В данной части нашего исследования мы перейдём к поиску ответа на вопрос о возможности непосредственного тайного полёта Ю.Л. Пятакова в Осло в декабре 1935 года. Казалось бы, в 1937 году антисоветская пресса, используя показания персонала и начальства аэропорта Хеллер (и не только) раструбила на весь мир об отсутствии авиационного сообщения Норвегии с иностранными государствами зимой 1935 – 1936 гг. Однако представленные нами выше доказательства не оставляют сомнения в том, что конспиративная встреча Пятакова с Троцким в упомянутое время действительно имела место. Каким же образом ему удалось прибыть в столицу Норвегии?

На наш взгляд,  следует подвергнуть сомнению достоверность предъявленных журналистам администрацией норвежского аэродрома справок. События последних десятилетий наглядно продемонстрировали, что ряд средств массовой информации, выполняя политический заказ определённых сил, подчас стремятся получить односторонние и даже искажённые сведения. Совсем иначе обстоит дело  в момент проведения государственными органами проверок различных объектов инфраструктуры, производства и т.д. В последнем случае утаить какие-либо факты проблематично.

Так, в январе 1937 года генеральный прокурор СССР А.Я. Вышинский, стремясь получить информацию о возможности прилёта Ю.Л. Пятакова в Осло в конце 1935 года, направил запрос в полномочное представительство СССР в Норвегии. И, по утверждению исследователя Свен-Эрика Хольмстрема (см. его статью «Крупицы правды среди нагромождений лжи: «полёт Пятакова в Осло» в свете фактов», опубликованную в 25-ом выпуске «Русского сборника» за 2018 год), Советское полпредство 26 января 1937 года адресовало норвежским властям следующие вопросы: «Производятся ли в зимние месяцы… регулярные пассажирские полёты между Осло и соседними странами, например, Швецией, Германией и Данией?»; «Если такие регулярные полёты производятся, следует ли из этого, что аэропорты в вышеупомянутые месяцы открыты для прибытия и отбытия пассажирских рейсов в вышеупомянутых направлениях, и вообще возможны ли полёты в эти месяцы?».  На следующий день со стороны правительственных структур Норвегии поступили ответы. Так, они заявили об отсутствии регулярного пассажирского воздушного сообщения между Норвегией и соседними государствами в зимние месяцы. А в качестве ответа на второй вопрос поступила следующая информация: «можно констатировать, что в аэропорту Кьеллер около Лиллестрема посадки возможны на протяжении всего года в соответствии с международными правилами». При этом было подчёркнуто, что в зимний период «подобные рейсы совершаются лишь в редких случаях».

Как бы то ни было, норвежские власти фактически подтвердили, что аэропорт Хеллер открыт для посадки самолётов зарубежных стран на протяжении всего года. Всё это позволило А.Я. Вышинскому обнародовать полученную информацию. Так, во время Второго Московского процесса он выступил с ходатайством к суду о приобщении к делу следующего зачитанного им документа: «Консульский отдел Народного комиссариата иностранных дел настоящим доводит до сведения прокурора СССР, что, согласно полученной полпредством СССР в Норвегии официальной справке, аэродром в Хеллере, около Осло, принимает круглый год, согласно международным правилам, аэропланы других стран, и что прилет и отлет аэропланов возможны и в зимние месяцы».

Но почему же сотрудники данного аэровокзала из кожи вон лезли, пытаясь доказать противоположное? На чём была основана их самоуверенность? Может быть действительно не было никакого тайного полёта Ю.Л. Пятакова? Соответствующая мысль имела бы право на существование, если бы не ряд весьма существенных обстоятельств. Прежде всего, не стоит сбрасывать со счетов попытки отдельных деятелей скрыть информацию о перелёте Юрия Пятакова. Так, Свен-Эрик Хольмстрем в своём вышеупомянутом исследовании выражает согласие с мнением британского юриста Дадли Колларда о заинтересованности ряда лиц не допустить обнародования сведений о данном событии. Он же полагает, что им в этом содействие оказывали работники норвежских наземных служб. Соответственно, записи о рейсе Пятакова отсутствуют и в Норвегии, и в Германии.

Следует помнить, что полёт заместителя Наркома тяжёлой промышленности СССР в Осло был секретным и его организовали спецслужбы Третьего рейха. Вполне понятно, что при подобном положении вещей прилагается максимум усилий, чтобы соответствующие операции остались незаметными для широкого круга общественности. Тем более, что в 1930-ые годы ситуация благоприятствовала этому.  

Надо иметь в виду, что в рассматриваемый нами период в военно-воздушных силах гитлеровской Германии успешно функционировали специальные подразделения, которые старались как можно меньше появляться на глазах противника. Речь идёт о самолётах-разведчиках Люфтваффе, способных совершать тайные рейды над другими странами. Им не составляло труда пролететь, оставаясь одновременно незамеченными. Более того, как утверждают исследователи М.В. Зефиров, Н.Н. Баженов, Д.М. Дегтёв в своём труде «Самолёты-призраки Третьего Рейха. Секретные операции Люфтваффе», даже в данном авиационном подразделении о лётчиках, пилотировавших самолёты-призраки, знал ограниченный круг лиц. Более того, «строгие меры секретности соблюдались и внутри этих эскадрилий». Совершенно неслучайно, что «один экипаж ничего не знал о заданиях своих друзей из другого экипажа». Поэтому «лётчики порой вообще не видели, кого они перевозят, а в летных книжках пилотов вместо общепринятых данных о выполненном полёте – времени взлёта, аэродрома вылета, цели полёта, времени и места посадки и т.п. – указывалось лишь кодовое название операции, в которой участвовал самолёт».

Наивно полагать, что правительство нацистской Германии не могло не использовать секретное подразделение Люфтваффе для проведения секретных операций, связанных с обеспечением деятельности его политической агентуры в разных странах мира. Только вот осуществили они всё это в режиме повышенной секретности. Неудивительно, что следов об организованных гитлеровцами «тайных полётах» не осталось. Тем более, что немецкие лётчики, выполнявшие секретные задания, делали всё, чтобы соответствующие рейсы оставались незамеченными. Поэтому они стремились приземляться вдали от обычных аэродромов подальше от посторонних глаз. Ровно это имеют в виду М.В. Зефиров, Н.Н. Баженов, Д.М. Дегтёв, утверждая, что самолёты Люфтваффе, «появлявшиеся и исчезавшие, словно призраки, летали не только над всей Европой,… но также и над Ираком, Ираном и Афганистаном». Они же «приземлялись в глубоком советском тылу, от заполярных островов до калмыцких степей». Вполне понятно, что подобные операции они вполне могли совершить и вблизи столицы Норвегии. На это намекает в своей статье Свен-Эрик Хольмстрем, ссылаясь на мнение английского исследователя Дж.Р. Кэмпбелла. Последний утверждал, что «если во время гражданской войны в Испании немцы сумели скрытно переправить в Северную Испанию сотни самолётов, несмотря на контроль со стороны Комитета по невмешательству, то им почти наверняка удалось бы совершить один тайный перелёт в Норвегию и обратно».

Помимо наличия специального авиационного подразделения Люфтваффе немалую услугу тем, кто пытался скрыть от общества информацию о полёте Пятакова к Троцкому, оказывали и иные факторы. Например, Свен-Эрик Хольмстрем пишет, что в декабре (когда рассматриваемый нами деятель тайно посетил столицу Норвегии) в Осло солнце заходит около 15 часов 12 минут (Ю.Л. Пятаков на суде заявил, что он прилетел в намеченный пункт примерно в 3 часа дня). В этой связи Хольмстрем справедливо утверждает, что «самолёт садился бы уже в темноте, когда увидеть его более чем затруднительно». Кроме того, в 1935 году ещё не применялась на практике радиолокация. Следовательно, отсутствие радаров существенным образом усложняло возможность обнаружения самолёта.

Впрочем, 27 января 1937 года генеральный прокурор СССР Андрей Вышинский всё же задал ряд дополнительных вопросов подсудимому Юрию Пятакову относительно его нелегального визита в Осло в 1935 году. В частности, он поинтересовался, приходилось ли бывшему заместителю Наркома тяжёлой промышленности СССР слышать об аэродроме, носящего наименования «Хеллер» или «Кьеллер». Пятаков дал отрицательный ответ. Соответственно, дело может быть обусловлено двумя обстоятельствами. Либо подсудимый не обращал внимания на название аэровокзала около Осло, либо доставивший его в Норвегию самолёт приземлился в другом месте. Но где ещё можно было совершить посадку в 1935 году, если самолёты в то время около Осло принимал только аэропорт Хеллер?

Истина заключается в том, что в середине 1930-х годов Хеллер представлял собой отнюдь не единственную посадочную площадку в окрестностях Осло. Так, с 1912 года вблизи столицы Норвегии также функционировал другой аэропорт – Градэрмун. По крайней мере, в рассматриваемый нами период его территория среди прочего использовалась в качестве учебного аэродрома для военно-воздушных сил Норвегии. В интернете можно найти информацию о том, что и Градэрмун, и Хеллер представляли собой военные аэродромы. Следовательно, во время посещения Юрием Пятаковым Осло в норвежской столице самолёты могли приземляться на двух посадочных площадках, а не на одной.

В то же время Свен-Эрик Хольмстрем в своей вышеупомянутой статье делает акцент на том, что во время судебных слушаний Ю.Л. Пятаков говорил не об «аэропорте», а об «аэродроме». И это, с точки зрения автора, существенным образом расширяет круг мест посадки его полёта, поскольку в те годы под «аэродромом» подразумевалось любое ровное поле.  Далее  исследователь приводит утверждения норвежского знатока авиации Роба Мудлера, сообщившего, что в 1935 году для приземления воздушного судна достаточно было наличие находящегося вблизи с предполагаемым местом встречи поля. А в зимнее время для оборудованного лыжным шасси самолёта не составляло проблемы приземлиться в любом покрытом снегом месте.  Поэтому Хольмстрем  перечисляет другие точки, где мог приземлиться Юрий Пятаков. К ним относятся: окрестности деревни Аска, расположенной около озера Тирифьордена (там в 1922 году проходили учения норвежских ВВС); окрестности озера Рандсфьорден (там ВВС Норвегии тоже проводили учения); окрестности озера Ойанген. Между прочим, согласно опубликованным в 1937 году в норвежской газете Tidens Tegn («Тиденс Тайн») материалам, самолёты регулярно совершали посадку в районе последнего озера, в том числе приземлялись в зимнее время на замёрзшую ледяную водную поверхность.

Также Свен-Эрик Хольмстрем в своей работе ссылается на мнение европейских специалистов по вопросам авиации, утверждавшим, что для посадки самолётов в зимнее время на замёрзших норвежских озёрах требовалось наличие лыжных шасси. Об этом многие твердили и в 1930-ые годы. На этом основании и Лев Троцкий, и его приспешники утверждали, что поскольку Юрий Пятаков, согласно озвученным им на суде показаниям, вылетел с сухопутного Темпельгофского аэродрома в Берлине, то самолёт мог подняться в воздух только с колёсными шасси. И далее они заявляли о невозможности в таком случае приземления воздушного судна в озёрных местностях. Однако не всё так просто, как кажется на первый взгляд.

Свен-Эрик Хольмстрем, опираясь на полученные им в результате изучения истории авиации данные, пришёл к следующему умозаключению: «…при некоторых условиях с аэродрома в Темпельхофе в воздух мог подняться и самолёт на лыжах». Упомянутый аэровокзал в Берлине «в указанный период был покрыт дерном, а бетонные взлётные полосы появились там в 1948 г.». Соответственно, при наличии глубокого снежного слоя на земле существовала возможность взлёта с лыжными шасси. А данные берлинской метеорологической станции, по словам исследователя, свидетельствовали о наличии в декабре 1935 года в столице Германии снежного покрова глубиной в размере 6 – 14 сантиметров.

Кроме того, Хольмстрем ссылается на заключение шведского специалиста по авиации Леннарта Андерссона, утверждавшего о возможной посадке самолёта с колёсными шасси на заснеженную поверхность, если снег не слишком глубок и не слишком плотен. А метеорологические данные за декабрь 1935 года дают понять об отсутствии около норвежской деревни Аска снежного покрова.

Следовательно, высока вероятность того, что самолёт, на котором прибыл Юрий Пятаков в Осло, приземлился на озёрную местность. Собственно говоря, в пользу данной версии свидетельствует ряд косвенных сведений. Но сперва отметим, что в декабре 1935 года большую часть времени Л.Д. Троцкий провёл в пригороде Осло в Вексале (он проживал там на квартире депутата Конрада Кнудсена). Тем не менее, незадолго до Рождества четыре человека (включая Троцкого и его супругу) прибыли на пару дней в избушку Кнудсена, расположенную неподалёку от отеля Рингколлен (находился вблизи озера Ойанген). И в январе 1937 года в выпусках газеты «Тиденс тайн» опубликовали сообщения об обнаружении в декабре 1935 года на озере Ойанген самолёта в те дни, когда Троцкий гостил в избушке депутата.

По словам Свен-Эрика Хольмстрема, определённое время спустя корреспондентам «Тиденс тайн» удалось найти свидетелей из числа местных жителей. Они передали журналистам весьма интересные сведения. Так, один из них не желал раскрывать собственного имени, однако выразил готовность в случае необходимости дать показания органам внутренних дел. Он рассказал, что когда Лев Троцкий пребывал в расположенной около озера избе, видел, как с юга прилетел самолёт, прошедший над горой Гирихауген и над Рингколленом, а затем сделавший несколько кругов над озером Ойанген перед приземлением. А другой местный деревенский житель сообщил об обнаружении следов от лыжного шасси на озере Ойанген.

Высока вероятность того, что речь идёт о самолёте, доставившем Ю.Л. Пятакова в Норвегию. Правда, он на суде рассказал, что после прибытия на аэродром его и Густава Штирнера отвезли на автомобиле в  дачную местность, где прошла его встреча с Л.Д. Троцким. Однако в 1937 году разные источники свидетельствовали о невозможности добраться на автотранспорте от озера Ойанген до избушки Кнудсена, где находился Лев Давидович. Была возможность приехать в данную местность только на санях и на оленях (именно таким путём прибыли в деревушку Троцкий со своей женой и с другими деятелями в упомянутый месяц). Получается, что озвученные Ю.Л. Пятаковым на суде признания противоречат действительности? На самом деле это не доказывает мнимое «отсутствие» полёта Пятакова в Осло в декабре 1935 года. Напротив, и корреспонденты газеты «Тинедс тайн», затрагивая данную тему в 1937 году, и Свен-Эрик Хольмстрем полагают, что Юрий Пятаков не полностью изложил на суде всю правду о том процессе либо неверно изложил отдельные факты с целью прикрытия деятельности определённых лиц. И они полагают, что возможно он пытался выгородить депутата Конрада Кнудсена, у которого жили на квартире Лев Троцкий и его жена Наталья Седова, который с ними за несколько дней до рождественских праздников в 1935 году направились из Вексаля в дачную избушку парламентария. Проведя в ней несколько суток (пока Кнудсен отлучился), они затем отправились в отель Рингколлен, где, по словам исследователя Ингвара Устведта, «заказали там самую лучшую и горячую еду, какая только нашлась в отеле» и сняли номер. А на следующий день все вернулись обратно в Вексаль.

Впрочем, не стоит закрывать глаза на то, что многие фигуранты Московских процессов до поры до времени стремились прикрыть преступную деятельность ряда своих подельников ради недопущения их возможного разоблачения. Так, фигуранты дела троцкистско-зиновьевского террористического центра и дела параллельного антисоветского троцкистского центра не словом не обмолвились о Тухачевском, Якире, Уборевиче, Гамарнике, Путны и прочих, осуществлявших подготовку военного переворота. Кроме того, они (вкупе с фигурантами дела правотроцкистского блока) сознательно не упоминали Н.И. Ежова как их соучастника по заговорщической антисоветской деятельности. Также во время первых двух московских судебных процессов не было ни слова сказано о том, что содействовавший тайному перелёту Пятакова в Осло Густав Штирнер в реальности являлся бывшим Советским служащим, человеком с несколькими гражданствами Карлом Райхом (Иогансоном), располагавшим широкими связями в странах Европы. Соответственно, троцкистами не составляло труда изложить не полную информацию о содействии им со стороны ряда зарубежных политических деятелей, отнюдь не принадлежавших ни к нацистам, ни к их прямым зарубежным идеологическим собратьям.

Изложенные сведения весьма загадочны и не могут не наводить на определённые мысли. И мы подошли к развязке нашего исследования.

Продолжение следует…

Михаил Чистый