Войти в каждый дом. Побеседовать с его домочадцами, узнать их настроения, чаяния, проблемы. Разве для писателя такая, пусть и требующая немалого времени работа не интересна? Или, может, от неё не будет никакого проку? Конечно же, нет. Только вот трудно представить сегодняшних литераторов, которые бы поехали в какой-нибудь небольшой провинциальный городок, не говоря уже о вымирающих сёлах, дабы по душам побеседовать с их жителями. А вот в советские годы писатели такую деятельность практиковали. Потому то и назвал Елизар Юрьевич Мальцев, чей 105-летний юбилей приходится на первую декаду января 2022 года, свой лучший и, пожалуй, самый известный роман именно так — «Войди в каждый дом».
Вспоминая о том, как он пришёл к идее этого большого эпического полотна, Мальцев писал: «…войди в каждый дом, постучись в каждую дверь, узнай, чем живёт человек, о чём думает и мечтает, что его тревожит. Отдай ему теплоту своего сердца, помоги почувствовать собственную силу, найти призвание, обрести место в полной сложностей и противоречий жизни, постичь её высокий нравственный смысл».
И Мальцев, возможно, как никто другой, этого определённого для самого себя правила строго придерживался. Более того, он на долгие годы переедет из Москвы на Рязанщину, в село Кузьминское, находящееся вблизи есенинского Константиново, и там напишет не только роман «Войди в каждый дом», но и некоторые другие свои произведения.
Конечно, он не был в этом отношении единственным автором, и прежде всего среди писателей-деревенщиков, кто основательно погружался в ту среду, из которой черпался материал для написания той или иной художественной вещи. Да и, собственно, если уж писать о деревне, то всё-таки, по меньшей мере, в ней надо родиться. Желательно не терять связь с ней и в более зрелые годы. Но Мальцев всё же отличался от многих собратьев по перу тем, что он в деревне жил и творил каждодневно, а не наездами, наблюдая за её повседневной жизнью. Оттого-то и лучшие его творения написаны не только достоверно, но и с привязкой к конкретной местности, где простые селяне говорят своим языком, не всегда, естественно, литературным, где живут они по-разному, не всегда и хорошо, и где их сопровождают неизбежные проблемы и конфликты, а также и обычные житейские радости, без которых обойтись просто нельзя.
Кстати, среди писателей-деревенщиков Мальцев был одним из зачинателей этого литературного направления. Его первые романы «Горячие Ключи» и «От всего сердца», написанные под впечатлением от увиденного молодым писателем на Алтае, где он жил в юные и молодые годы и где во время Великой Отечественной войны работал корреспондентом Алтайского радио, увидели свет ещё во второй половине сороковых годов прошлого столетия, задолго до появления произведений более именитых писателей-деревенщиков, таких как Ф. Абрамов, А. Иванов, В. Белов и других. Впрочем, тут и объяснение предельно простое: Мальцев был старше этих маститых художников. Посему его следует ставить в один ряд с более старшими писателями, писавшими о деревне, и прежде всего с В. Овечкиным, Г. Троепольским, Е. Дорошем, С. Бабаевским.
Между прочим, с Семёном Бабаевским Мальцеву в своё время крепко досталось от критиков за приукрашивание и приподнимание действительности в их имевших громкий успех романах «Кавалер Золотой звезды» и «От всего сердца».
Действительно, для второй половины сороковых годов минувшего столетия эти романы стали знаковыми. Их издавали огромными тиражами. Соответственно и прочли их тогда миллионы советских граждан. Читал и дал им высокую оценку и лично товарищ Сталин. Удостоены они были и Сталинской премии. «Кавалер Золотой звезды» в 1949 году был отмечен Сталинской премией первой степени, а Мальцеву в том же году за его роман была присуждена Сталинская премия второй степени.
Ругали же эти романы уже после смерти Сталина за так называемую бесконфликтность и за то, что в них жизнь была показана «неправдиво», то бишь слишком богатой и сытой для тех тяжёлых послевоенных лет.
Предыстория же написания романа «От всего сердца» была такова. Осенью 1946 года Мальцев, с выездной редакцией «Правды» побывав на Алтае, увидел немало горького в жизни колхозников; как известно, тот первый послевоенный год выдался по всей стране неурожайным, трудным. Тем не менее тогда критики от писателей, вульгаризируя сущность и понимание метода социалистического реализма, требовали находить в жизни «ростки нового», тем самым вселяя в читателя веру в то, что действительность не такая уж и трудная, в ней есть много хорошего и она вдохновляет верить в завтрашний день, который обязательно будет лучше вчерашнего.
В общем-то, в такой постановке вопроса была и своя неоспоримая логика, базировавшаяся на том, что Советское государство не стоит на месте. Народ, руководимый партией, ударно трудился, и страна стремительно двигалась вперёд, восстанавливая разрушенное войной и возводя совершенно новые народно-хозяйственные объекты. Сам же писатель, руководствовавшийся искренними побуждениями, навеянными победной весной 1945 года, вспоминая ту поездку на Алтай, говорил: «Я смотрел на жизнь выборочно. Объезжал плохие и бедные колхозы и предпочитал бывать только в богатых, где надеялся отыскать эти «ростки». А это могло привести лишь к некоей парниковой галерее таких ростков».
Потому и писался роман «От всего сердца» так, чтобы в нём было больше позитивного и светлого, даже можно сказать романтичного, что могло воодушевить читателя, который, прочитав это произведение, мог бы сказать: «Вот, дескать, смотрите, есть хозяйства, в которых налажено дело и где люди живут хорошо, день ото дня лучше и зажиточней». При этом важно подчеркнуть и то, что «От всего сердца» никак нельзя назвать вещью бесконфликтной. Конфликт в романе был, хотя и имел он всё же идиллическую основу, умозрительную и схематичную по сути, позволившую Мальцеву реальные трудности жизни заменить на мнимые. А в основу конфликта писатель вложил реальную историю, услышанную им в известном тогда в стране колхозе «Красный Октябрь» Кировской области.
Пройдёт более тридцати лет, и Мальцев возьмётся за переработку этого романа, переведённого в своё время на многие языки. Такой авторский подход не нов в литературе. Для Мальцева же важно было взглянуть на своих героев через призму совсем другого времени, при этом также сделав акцент на их моральных качествах, цельности, идейной убеждённости, нравственности, человечности и порядочности.
Борьбу за человека с таким подлинно человеческим обликом писатель-коммунист вёл всегда. И таких героев, нравственно чистых, готовых отстаивать и бороться за свои убеждения, созидать, творить добро и жить во имя высоких целей, общества и людей, в его произведениях предостаточно. Это деревенский кузнец Анисим, Никита Родионов, Авдотья и Тимофей Гурцевы из «Горячих Ключей»; Груня и Родион Васильцовы, Матвей и Фрося Русановы, Варвара Жудова из романа «От всего сердца»; конюх и принципиальнейший коммунист Егор Дымшаков, главный герой романа, коммунист Константин Мажаров, тяжело заболевший секретарь райкома партии Бахолдин, инструктор райкома партии Ксения Яранцева, колхозницы Авдотья Гневышева и Агаша Пономарёва из романа «Войди в каждый дом»; молодые герои из повести «Последнее свидание» и многие другие персонажи из менее известных произведений писателя.
Этих героев Мальцев подсмотрел в реальной деревенской жизни, когда колесил по сёлам, встречался с людьми, вёл с ними задушевные беседы, участвовал в колхозных собраниях, иной раз столь жарких, что всё услышанное там было не так уж просто осмыслить и привнести потом те горячие дебаты в свои произведения.
Все они, мальцевские положительные герои, выступают на страницах романов писателя как те люди, на которых стоит равняться, моральный облик их практически безупречен, при том что и они живые люди и им тоже приходится переживать не только сугубо общественные, производственные конфликты, но и сталкиваться с личными проблемами, иногда очень драматичными. Здесь можно привести пример из романа «От всего сердца», в котором Мальцев рассказывает о крайне драматичной истории, сложившейся в семье Жудовых. Муж Варвары Силантий совершает практически непоправимый поступок — в первый год войны он идёт на дезертирство. Позже он честно искупит свою вину перед Родиной и будет воевать до самой победы, но вот искупление своего греха перед женой и односельчанами едва не лишит его жизни. Правда земной жизни сурова, говорит нам Мальцев, однажды оступившись, можно уже никогда не вернуться в своё сообщество, коллектив, семью…
Важно отметить и то, что Мальцев создавал эти образы не как зеркальное отображение конкретных, знакомых ему людей. Он рисовал их как художник, со своим прицелом и видением повседневной действительности и каждого героя, особо останавливаясь на его внутреннем мире. Казалось бы, тот же Егор Дымшаков, один из самых запоминающихся героев Мальцева, одна из вершин мальцевской прозы, написан просто, вроде и нет в нём ничего примечательного. Но если присмотреться к этому герою повнимательней, то сколько же можно увидеть в нём новизны, а какой мощный заряд несёт вся его фигура, полная лучших человеческих качеств и заряженная необычайной, особенно для нашего времени, коммунистической убеждённостью, за которую он готов бороться до последнего своего вздоха.
Однако писателю предельно доподлинно и убедительно удавалось выписывать не только положительных героев. Скорее даже отрицательных персонажей он показывал более удачно. И это не случайно, так как Мальцев всю свою творческую жизнь был борцом за правду и нравственность, партийную убеждённость, порядочность и человечность, скромность и ответственное отношение к делу. Потому и выписывал он отрицательных героев особенно тщательно, не жалея чёрной краски, а порою несколько и сгущая её.
Показателен в этом отношении образ бригадира Андрона Макшанова из романа «Горячие Ключи», как своеобразного последователя шолоховского Якова Островнова из «Поднятой целины». Человек с подлой, гнилой душонкой, злодей по своей сути, умел, тем не менее, быть и матёрым демагогом, прикрывая тем самым истинное нутро и выдавая себя за радетеля о колхозных интересах. Вот что он говорил колхозным бабам, решившим высказать свои претензии к откровенно слабому председателю колхоза Сазонту Шибаеву, работавшему до избрания председателем колхоза в райпотребсоюзе и лишь изредка приезжавшему в колхоз и продолжавшему жить в районном центре: «— Да вы чего, граждане колхозники? Белены объелись? — с вызовом спросил он. — У вас что, глаза на затылок переехали? Разве так положено хулить своего хозяина? Он же над нами властью поставлен, а раз он никуда, по-вашему, негодный, то власть, получается, проморгала? А какое мы имеем право так о нашей родной власти говорить?
— Ты нам, Андрон, глаза не замазывай! — крикнула Лукерья. — И не пугай нас… Мы за него руки подымали, мы можем и назад свои голоса забрать!
— Опять ты без понятия рассуждаешь! Кто это нам позволит менять председателей, как прохудившиеся валенки? Износились — с ног долой? Не-е-ет, так дело у нас не пойдёт!.. Не тому нас учат районные и вышестоящие руководители! Да и не волен он во всём! Окромя начальства, над ним ещё одна власть имеется!.. Ведь у него тоже баба есть, и не простая, а работник районного масштабу! Куда от неё денешься? Вот он и живёт как телок на привязи — пасётся у нас, а спать домой должон являться… Раскумекали, какая у нашего Сазонта Силыча георгафия? Ну то-то…»
Тут же Мальцев приводит и свой авторский комментарий: «Не дослушав бригадира, бабы стали расходиться. Было впечатление, что Макшанов не погасил, а лишь на время притушил вспыхнувшее недовольство, словно плеснул в жаркий костёр ведро воды, сбил пламя, оставив под слоем пепла живые угольки. Стоит подуть свежему ветру, и костёр заполыхает снова…»
А вот как Мальцев описывает слова и мысли хитрого и пронырливого Макшанова, когда тот знакомился с кандидатом в председатели колхоза Бунатовым: «— Народ у нас тяжёлый. Никакого с ним сладу нет, — жалобился Андрон, будто выкладывал гостю всю подноготную их немудрящей жизни. — Я вот закаялся, что за бригадирство взялся. Одна, можно сказать, видимость власти, а ответственности — сам чёрт ногу сломит. Народ, он, как бы вам не соврать, без зазрения совести теперь живёт. Начнёшь ублажать его — он нахальным делается до последнего пределу, чуть вожжи натянешь — он дураком или больным прикинется. А то незнайкой ещё, — дескать, с меня взятки гладки… Вот так и дерёшь глотку изо дня в день, пыжишься через силу.
Гость молчал, казалось пренебрегая его мужицкой прямотой и откровенностью. Андрон уже ругал себя за дурашливую поспешность, с которой стал раскрываться перед незнакомым человеком, даже подумал: «Как бы гость не заподозрил и не уличил во вранье». Стараясь загладить мрачное впечатление первых слов, Андрон по-приятельски хлопнул Бунатова по плечу, ободряюще хмыкнул:
— Не вешай голову, хозяин! Поднимем колхоз на уровень зажиточной жизни! Народ у нас, по-идейному вам признаюсь, огрузнел, разбаловался. Но ежели раскачать его, он горы своротит!»
И чтобы ещё более основательно представить этот персонаж и на что он способен ради своих корыстных интересов, приведу диалог Андрона и водителя, занимавшегося противоправной деятельностью: «— Куда сейчас?
— В район запчасти везу…
— Это хорошо, что не порожняком гонишь… В случае чего… А в кузове кто у тебя дрыхнет?
— Это свояк заместо грузчика у меня… <…>
— Уяснил, на какое дело идёшь?
— Головой рискую, только было бы за что…
— В этом не сумлевайся! — Андрон дотронулся до плеча шофёра, заглянул ему в глаза. — И помни, мужик… Ежели тонуть придётся, каждый тонет без свидетелев, понял? Я тебя сроду не видел, ты меня тоже…
— А с караульщиком как быть, если под дуло возьмёт?.. Он не сродственник вам будет?
— Он с пеленок ещё пуганый… Будет мешать — стукни, чтоб память до утра отшибло… На том свете всё равно все повстречаемся, дорога туда у всех одна: кто пораньше, кто попозже… Трогай!.. Завернёшь на обратном, когда стемнеет!»
Впечатляюще изобразит Мальцев в романе «Войди в каждый дом» и председателя колхоза, редкостного самодура Аникея Лузгина, которого можно смело назвать собратом Макшанова. Но в отличие от последнего этот руководитель, в характере которого ярко обозначились уродливые издержки и слабости хозяйственной и общественной жизни в деревне на рубеже сороковых — начале пятидесятых годов, вплоть до сентябрьского (1953 года) Пленума ЦК КПСС, разумеется, не ждёт возвращения старых порядков, жизнь его и так сложилась неплохо: он стал матёрым приспособленцем, умеющим не замечать проблемы в колхозной жизни, при сём угождая вышестоящему начальству любой ценой, преследуя цель числиться в передовиках и жить сыто и припеваючи.
Но тем и страшен он, что не об общем благе для людей думает, а о собственной безбедной жизни, в которой к тому же привык быть на виду, иметь немалый общественный вес и реальные властные полномочия. Опять-таки, беда ещё и в том, что у него есть поддержка в районном центре — осторожный, поступающий «применительно к подлости» заведующий отделом райкома партии Анохин и карьерист, чинуша, «оголтело принципиальный» Коробин, волею случая заменивший тяжело больного, принципиального секретаря райкома Бахолдина.
Интересно и то, что ряд критиков в своё время посчитали, что Мальцев слишком увлёкся в нравственном развенчании и «эстетической дискредитации» Лузгина, делая акцент на чисто психологической характеристике, сужая при этом жизненную полноту и общий фон, на котором разворачивались описываемые события, а следовательно, понижая и всю художественную достоверность произведения.
Что ж, в чём-то, может быть, эти критики были и правы, но если посмотреть на Лузгина сегодняшним взглядом из 2022 года, то отчётливо начинаешь понимать: прав был Мальцев, когда показывал нравственное уродство Лузгина, и тут писателя можно сравнить с Ф. Панфёровым, более старшим товарищем по писательскому цеху, также никогда не жалевшим красок в обличении социальных язв советского общества. Кстати, именно с подачи Фёдора Ивановича, опубликовавшего «Горячие Ключи» в 1946 году в возглавляемом им журнале «Октябрь», о молодом прозаике Мальцеве узнали многочисленные читатели этого авторитетнейшего в те годы издания.
Если же вернуться к Лузгину как образу во многом собирательному и вневременному, то следует признать: никуда не делись Лузгины и в XXI столетии. Стали они лишь хитрее, пронырливее, да и аппетиты их значительно возросли. Довольствоваться малым в капиталистической России им уже не с руки. Хочется жить, как на Западе, получая от жизни всё, что только возможно, будь оно хоть и аморальным по своей сути…
Роман «Войди в каждый дом», первая книга которого вышла в журнале «Москва» в 1960 году, имел грандиозный успех и стал знаковым явлением в советской литературе. На него многократно отзывались критики и простые читатели, статьи и письма которых печатались в центральных, республиканских, региональных газетах и журналах. Обсуждали его и коллеги-писатели. Наиболее же веско о нём высказался известный советский прозаик старшего поколения Г. Медынский, который сказал, что выход романа в свет — «явление большое и значительное. Бывают книги, которые могут быть, но которые могут и не быть. Бывают книги, которые можно читать и которые можно не читать. А эту книгу нельзя не читать, и её не может не быть. И странно, что её до сих пор не было».
Об этом эпическом произведении можно многое рассказать. Но, пожалуй, самое главное для нас в нём то, что Мальцев попытался, и очень успешно, новаторски, исследовать в нём разные типы партийных работников.
Разумеется, не он один оставил в советской литературе портреты партийных работников сороковых — шестидесятых годов прошлого века. После ставших как бы определяющими «Районных будней» В. Овечкина, обстоятельно о партийных работниках писали Ф. Панфёров, С. Бабаевский, Г. Марков, В. Кочетов, Г. Николаева, Л. Овалов, М. Алексеев, Н. Шундик, А. Иванов, П. Проскурин и другие авторы.
Ключевой фигурой, о которой нельзя не сказать, в романе выступает первый секретарь обкома Пробатов, переживающий глубочайшую духовную драму и приводящий самого себя к трагическому финалу.
Пробатов предстаёт перед нами сильным и волевым партийным руководителем, отвергающим догматизм и не терпящим подхалимства. У него большой жизненный опыт, он деловит, проницателен, мудр и нетороплив в выводах и заключениях, внимателен к людям. Склонен он и к глубоким раздумьям, свойственно ему также прислушиваться к людям, не забывает Пробатов и своих старых товарищей, что просматривается в эпизоде, когда он почтительно и даже, можно сказать, с некоторой нежностью склоняется над постелью больного секретаря райкома Бахолдина, бывшего соратника и «крестника» по работе в годы коллективизации. Видим мы и его заинтересованность в откровенных беседах с людьми, с тем же задиристым Егором Дымшаковым, после которых он задумывается о самом главном — а именно о том, что рядовому труженику живётся ещё трудно, потому и он, Пробатов, продолжает оставаться перед ним в неоплатном долгу.
И в то же время мы сможем наблюдать и другого Пробатова, столкнувшегося с вызовами сегодняшнего дня, которые он не поймёт и которые приведут его к трагической развязке.
Новые исторические условия будут диктовать Пробатову и новые задачи, требовавшие определённых «жертв» во имя общего блага. Но ему было не привыкать работать в экстремальных условиях: революция, Гражданская война, коллективизация, Великая Отечественная война, восстановление народного хозяйства… Все эти этапные вехи требовали железной воли, ведь нужно было уметь людей мобилизовать, зажечь, сделать их настоящими энтузиастами, готовыми преодолевать любые трудности.
И Пробатов умел зажигать, а если надо, то и «жать», что он и начинает делать, в русле хрущёвской волюнтаристской политики, настраивая колхозников на выполнение тройного плана мясопоставок. Более того, он, веря в энергию людей, искренне убеждён и в том, что трудовой штурм, не имеющий под собой необходимой материально-хозяйственной базы, однозначно возможен. Посему и не боится он брать на себя заведомо неисполнимые обязательства.
Такое шапкозакидательство, когда желаемое не соответствовало имевшимся возможностям, противоречило ленинскому завету о постоянной необходимости экономического обоснования выдвигаемых партией планов, реализовать которые возможно лишь при точном и взвешенном расчёте, помноженном на инициативу масс.
Пробатов, правда, некоторые расчёты производил, задумывался он и о резервах области, советовался со специалистами, ждал помощи от государства. Но вся его настойчивость спускалась вниз — в райкомы и колхозы, с которых он и требовал немедленного выполнения взятых областью на себя обязательств. Тем более что были у него и подпевалы, карьеристы типа Лузгина и Коробина, готовые поддерживать любые, будь они хоть напрочь абсурдными, решения и поручения секретаря обкома и умеющие к тому же заниматься и откровенным очковтирательством. Потому-то и нетерпим он к протестам и обоснованной критике, поступавшей с низов. Разрыв его с настоящими партийцами и народом становится всё более очевидным.
Неизбежная и закономерная концовка всей этой авантюры не заставила себя долго ждать. Пробатов начинает понимать, какой колоссальный ущерб области и людям он принёс. Приходит отчаянье, а вместе с ним и жестокий приговор вынесенный самому себе…
Пробатовскую историю, придав ей художественное содержание, Мальцев, между прочим, не выдумал. В конце пятидесятых годов двадцатого столетия на всю огромную страну гремело «Рязанское чудо» и его автор, первый секретарь обкома А.Н. Ларионов, удостоенный за него высокого звания Героя Социалистического Труда. Афера с «чудом» была, естественно, разоблачена. Кстати, о ней и её родителе написал свой известный роман «Зарок» («В стране синеокой») и замечательный русский советский писатель Николай Шундик, о котором автор этих строк также писал («Правда» № 65 от 31.07 — 03.08.2020 года).
На фоне Пробатова, которого, вне всякого сомнения, необходимо оценивать объективно, так как он не был ни рвачом, ни проходимцем, да и выполнения тройного плана добивался, по большому счёту, из благих побуждений, Мальцев показывает и целый ряд честных, убеждённых коммунистов. Это старый коммунист, секретарь райкома Бахолдин, его воспитанник Константин Мажаров, освободившаяся от догматических пут инструктор райкома Ксения Яранцева, ещё не до конца осмысливший драматическую ситуацию секретарь райкома Вершинин, председатель райисполкома Синев, ну и, конечно, борец за партийные принципы и чистоту партийных рядов Егор Дымшаков.
Актуален ли сейчас этот роман? Что может он дать современным коммунистам, сторонникам партии и, прежде всего, партийным руководителям? Убеждён, роман «Войди в каждый дом» не растерял своей актуальности. Нелишне его прочесть и для общего развития, несомненны и его художественные достоинства. Для партийных же руководителей он полезен тем, что учит взвешивать все свои действия, давать им трезвые и зрелые оценки, продумывать последствия этих действий, помня в первую очередь о высоком звании коммуниста и о партийности, которую партийный секретарь любого уровня не имеет морального права ставить под сомнение, не говоря уже о том, чтобы давать повод её запятнать.
Мальцев всегда пытался в своём творчестве подымать злободневные вопросы, которые пробывал изучать досконально, вникая во все их особенности и детали. Но при этом он старался предложить читателю, если и не ответы на данные вопросы, то некоторый инструментарий, позволявший ответы эти своевременно найти. В статье «Идти в жизнь!», опубликованной в журнале «Вопросы литературы» в 1961 году, он писал: «Каждый литератор видит своих героев по-своему, каждый вносит свою меру в общий поток истины, но думается, что только тогда его знание жизни обретёт силу искусства, когда он найдёт правильное идейное истолкование явлениям, которые он взялся отразить в своём произведении, когда он, наконец, — и это самое главное, — создаёт верную жизненную концепцию…» Оттого-то активно и вторгался писатель в жизнь, особенно в деревенскую, страстно желая коснуться важнейших проблем действительности, вынося на повестку дня и вопросы вневременные, без постоянной работы над решением которых человеку не обойтись, если, разумеется, он хочет быть и оставаться человеком.
Каким же человеком был сам Елизар Мальцев? Каковы основные вехи его жизненного пути? Бесспорно, он был неравнодушным ко всему происходившему вокруг. Был бы равнодушным, вряд ли стал бы писателем. Конечно, был он человеком творческим и художником самобытным. Жизнь он прожил большую и интересную.
Родившись в русской крестьянской семье в селе Хонхолой будущей Бурятской АССР, он с раннего детства познал крайнюю нужду. Отца его, когда ему не было и трёх лет, забрал карательный отряд Колчака, и он пропал без вести. Мать, дабы как-то бороться с нуждой, вынуждена была искать лучшей доли в других краях. Так, ещё совсем маленьким мальчиком Елизар начал колесить по необъятной стране: Дальний Восток, низовья Амура, Николаевск-на-Амуре, Барнаул, другие места, вплоть до Ульяновска, где он и окончил десятый класс школы.
На малой родине Ленина Мальцев начал и свою литературную деятельность. В 1936 году в местной газете был напечатан его первый рассказ «Пахом», написанный под явным влиянием ранних рассказов М. Горького. Позже он работал в газете «Пролетарский путь», продолжая писать рассказы, так и не увидевшие свет. На него повлияла сама М. Шагинян, заметившая талантливого молодого человека. Благодаря совету Мариэтты Сергеевны Мальцев уедет в Москву и поступит вначале в Библиотечный институт. Но судьба распорядится иначе: вскоре он заочно, в течение года сдав экзамены за три курса, поступит на последний, очный курс Литературного института имени М. Горького. В его стенах произойдут не менее судьбоносные для Мальцева встречи — он будет слушать и общаться с К. Фединым, Л. Леоновым, К. Паустовским. И самое главное — Мальцев получит необходимые знания, позволившие ему стать профессиональным писателем.
Стремительным будет и его писательский разбег. Уже первый роман «Горячие Ключи», появившийся в 1946 году, высоко оценит классик советской литературы Л. Сейфуллина. По сути, успех будет ожидать и большинство последующих произведений писателя… К нему придёт признание. С годами он станет признанным мастером прозы, одним из самых известных писателей-деревенщиков, отобразивших в своём творчестве жизнь русской деревни на протяжении не одного десятка лет.
Но после развала Советского Союза писатель окажется в числе невостребованных авторов. Да и ему самому писать практически будет не о чем. Воспевать кровожадный капитализм «лихих девяностых» настоящие советские писатели, и в их числе Мальцев, не могли, что называется, по определению.
Писатель-коммунист, лауреат Сталинской премии, кавалер орденов Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, «Знак Почёта» Елизар Мальцев оставил потомкам внушительное и высокохудожественное творческое наследие, к которому в настоящее время, к большому сожалению, мало кто из наших сограждан обращается. Так давайте же, уважаемые читатели, повернёмся вновь, или впервые, к этому доброму имени, возьмём в руки его книги, начнём их читать и порассуждаем вместе с писателем, пытавшимся достучаться в каждый дом, дабы там жили по-человечески, с верой в добро и идеалы социальной справедливости.