Предисловие: В настоящей статье даётся краткое изложение некоторых положений из отдельных глав книги В.Ю.Катасонова «Экономика Сталина». В статье часто использованы раскавыченные цитаты, когда были допущены сокращения или дополнения их, или если объединены отдельные фразы из разных частей в единое положение. Слова В.Ю.Катасонова, приведённые без изменений заключены в кавычки. Некоторые положения Катасонова подтверждаю данными других авторов и своими наблюдениями.

Книга «Экономика Сталина» написана несколько лет назад, опубликована в Интернете (удобная для чтения версия в формате PDF по адресу https://rusinst.su/docs/books/V.Yu.Katasonov-Economika_Stalina.pdf). В 2023 году тиражом 3000 экземпляров выпущена издательским домом «Тион». Для такой огромной страны, как Россия он незначителен. А она сегодня, как говориться, нужна до зарезу социальному авангарду, мозги которого забиты либеральными экономическими теориями от Адама Смита и до современных деятелей от «науки». Провал либеральных реформ в России виден невооружённым глазом каждому здравомыслящему человеку.

 Сегодня, когда необходимо определиться по какой экономической модели вести хозяйственную жизнь, думается, надо серьёзно осмыслить опыт своей страны, особенно те периоды, когда наша страна за десять лет стала второй экономикой мира, когда военная экономика её превзошла таковую объединённой Европы, когда за пять лет было не только восстановлено разрушенное народное хозяйство, но и создан ракетно-ядерный щит. Все эти годы страной руководил И.В. Сталин и эти успехи непосредственно связаны с его деятельностью, чтобы там не шипели из подворотен либеральные моськи и прочая, и прочая…

 Тем более, что более тридцати лет нахождения у власти они показали свою полную профессиональную непригодность и нищету мысли. Поэтому надо следовать старой восточной мудрости: «Собаки лают, а караван идёт» и изучать секреты сталинской экономики, чтобы взять из неё то, что соответствует вызовам нынешнего времени.

Коротко об авторе книги.

Валентин Юрьевич Катасонов (род. 5 апреля 1950, СССР) — российский ученый-экономист, публицист и конспиролог, доктор экономических наук, профессор, председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова и главный редактор периодического издания общества – журнала «Наше дело». В 1972 году окончил факультет международных экономических отношений МГИМО по специальности «экономист по внешней торговле». В 1976 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1991 году защитил докторскую диссертацию. Преподавал в МГИМО, заведовал кафедрой международных валютно-кредитных отношений.

Работал консультантом ООН (департамент международных экономических и социальных проблем — DIESА), заместителем директора Российской программы организации инвестиций в оздоровление окружающей среды (РПОИ; проект Всемирного банка), экономическим советником Центрального банка Российской Федерации. Состоял членом Консультативного совета при президенте Европейского банка реконструкции и развития.

В.Ю. Катасонов основательно изучил разные стороны мировой финансовой системы. Его беспокоит зависимость многих стран от Федеральной резервной системы США вообще и России в особенности. Он пропагандирует и развивает идеи русских экономистов, активно защищает православные нравственные ценности, даёт объективную оценку прошлому и настоящему в жизни страны, убедительно доказывает грозящую опасность будущей всеобщей цифровизации бытия человечества.

Всё это даёт основания полагать, что оценки и выводы Катасонова об экономике СССР, как в период, когда правительство и ЦК ВКП(б) возглавлял И.В. Сталин, а также в послесталинский период заслуживают доверия.  Подвижникам за социальную справедливость, за развитие национального самосознания русского и других народов России надо изучать, критически осмысливать и в соответствии с конкретными историческими условиями разработать универсальную экономическую модель возрождения социализма.

Уже во введении к книге «Экономика Сталина» даётся несколько необычная периодизация 74-х лет истории СССР, основанной на существенном различии друг от друга по ряду экономических и политических принципов, против которой трудно возражать, поэтому приведём её в авторском варианте:

1. Период «военного коммунизма» (1917–1921).
2. Период новой экономической политики, или НЭПа (1921–1929).
3. Период индустриализации и построения основ социализма (1929–1941).
4. Великая Отечественная война и послевоенное восстановление экономики (1941–1948).
5. Период мирного развития на базе сталинской модели экономики (1948–1956).
6. Первый период демонтажа сталинской модели экономики (период Хрущева: 1956–1964).
7. Второй период демонтажа сталинской модели экономики (период подготовки и проведения реформы Косыгина-Либермана: 1964–1969).
8. Период застоя (1969–1985).
9. Период перестройки и активного разрушения остатков сталинской модели экономики (1985–1991).

Для нашей темы существенный интерес представляют 3 -5 периоды, когда полноценно действовала «сталинская экономика». Кратко коснёмся и последующих периодов. Катасонов указывает, что выражение «сталинская экономика» он использует не только потому, что она «создавалась и развивалась в то время, когда у руля партийного и государственного управления находился И.В. Сталин. Главное, что Сталин был главным архитектором этой модели экономики».

Далее он отмечает, что Сталин как экономист выступал в двух ипостасях: экономист-теоретик и экономист-практик. По его мнению, «Сталин как практик на голову выше, чем как теоретик».

Как практик Сталин действовал методом проб и ошибок, а как теоретик не мог вырваться за пределы марксизма и практически не обращался к трудам русских экономистов. Но он сумел вырвать страну из удушающих объятий капитализма, создав «такую экономику, большая часть которой оказалась вне товарно-денежных отношений, вне действия пресловутого закона стоимости».

Катасонов выделяет основные признаки сталинской экономики. Приведу, по его мнению, наиболее важные:

1) общенародная собственность на средства производства;

2) решающая роль государства в экономике;

3) использование кооперативной формы хозяйства и мелкотоварного производства в дополнение к государственным формам хозяйства;

4) централизованное управление;

5) директивное планирование;

6) единый народнохозяйственный комплекс;

7) мобилизационный характер;

8) максимальная самодостаточность (особенно в период, пока еще не появился социалистический лагерь);

9) ориентация в первую очередь на натуральные (физические) показатели (стоимостные играют вспомогательную роль);

10) отказ от показателя прибыли как главного стоимостного показателя, ориентация на снижение себестоимости продукции;

11) периодическое снижение розничных цен;

12) ограниченный характер товарно-денежных отношений;

13) одноуровневая модель банковской системы и ограниченное количество банков;

14) двухконтурная система внутреннего денежного обращения (наличное и безналичное обращение);

15) ускоренное развитие группы отраслей А (производство средств производства) по отношению к группе отраслей Б (производство предметов потребления);

16) особый приоритет развития оборонной промышленности как гарантии национальной безопасности страны;

17) государственная монополия внешней торговли и государственная валютная монополия;

18) отказ от конкуренции, замена ее социалистическим соревнованием;

19) сочетание материальных и моральных стимулов труда;

20) недопустимость нетрудовых доходов и сосредоточения избыточных материальных благ в руках отдельных граждан;

21) обеспечение жизненно необходимых потребностей всех членов общества и неуклонное повышение жизненного уровня, общественный характер присвоения, органичное сочетание личных и общественных интересов и т. д.

Не трудно заметить, что отдельные признаки исходят из мер, предложенных В.И. Лениным в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». Кстати, заметим, что когда в экономике СССР возникли кризисные явления, то Горбачёв начал делать всё с точностью наоборот ленинским предложениям и по совету академиков бросил страну в рыночный омут. С тех пор она там барахтается на периферии научно-технического и технологического развития всё больше отставая от передовых стран.

Катасонов считает, что «наиболее динамичными были два периода советской истории: 1930-е и 1950-е гг.». И убедительно это доказывает конкретными данными:

«В 1913 г. доля России в мировом промышленном производстве составляла около 4%, а к 1937 г. она уже достигла 10%. К середине 1970-х гг. этот показатель достиг 20% и держался на этом уровне до начала перестройки».

Тридцатилетний период нашей истории (с начала 1930-х до начала 1960-х гг.) Катасонов считает можно назвать советским «экономическим чудом».

Уничтожены эксплуататорские классы. Страна уже к 1937 году вышла на второе место в мире по промышленному производству.

 «За неполные три пятилетки в стране были построены 364 новых города, сооружены и введены в действие 9 тыс. крупных предприятий – колоссальная цифра – по два предприятия в день!» Осуществлены коллективизация сельского хозяйства, культурная революция.

Эти достижения обеспечивались, прежде всего, централизованным управлением и директивным планированием, что позволило в кратчайшие сроки создать фундамент экономики – тяжёлую промышленность, без которой немыслимы все сферы производства и коммуникаций.

 В 1920-е годы Сталин с соратниками выдержал упорную борьбу с противниками как её создания, так и темпов её осуществления. Он решительно выступил против плана Дауэса превратить Советский Союз в аграрно-сырьевой придаток развитых капиталистических стран и донора для восстановления экономики Германии, настоял на опережающем развитии индустриализации экономики страны.

Особенности построения социалистических производительных сил и формирование социалистических производственных отношений состояло в том, что оно шло в условиях централизованного планирования с применением впервые составления межотраслевых балансов. В планы закладывались в первую очередь натуральные (физические) показатели. «Главным критерием эффективности было не увеличение денежной прибыли, а снижение себестоимости продукции».

Катасонов приводит данные, дающие представление «об индустриальном «рывке» СССР: в 1940 г. по сравнению с 1913 г. валовая продукция промышленности была увеличена в 12 раз, производство электроэнергии – в 24, добыча нефти – в 3, добыча чугуна – в 3,5, стали – в 4,3 , выпуск станков всех видов – в 35 раз, в т. ч. металлорежущих – в 32 раза». Разве это не «чудо»!

В годы перестройки демократы озаботились вопросом: «Откуда была взята валюта на индустриализацию?» Они предлагают различные версии. Катасонов их подробно рассматривает и с использованием фактов отвергает. На них останавливаться не будем, но версию хлебного экспорта рассмотрим.

Поскольку «многие серьезные исследователи сталинской экономики даже не сомневаются, что именно хлебный экспорт и позволил провести индустриализацию». Но «мол, на этой почве и произошел «голодомор», который сегодня ставится в вину Сталину».

Катасонов её убедительно опровергает, указывая, что «на зерно (хлеб) в 1928 г. приходилось лишь 7% советского экспорта». Он напоминает, что на Западе в 1929 году начался кризис перепроизводства, цены на зерно стремительно падали, «на зерне трудно было заработать большие деньги».

«Статистика показывает, что основная часть продукции колхозов шла на внутренний, а не на внешний рынок. Приоритетным был внутренний рынок. Выгоднее и важнее было обеспечить рабочих на действующих и строящихся заводах хлебом, чем продавать его за копейки на мировом рынке».

Сделаем небольшое отступление от работы Катасонова и напомним, что в годы перестройки нам в головы вбили: «Нэп накормил страну», что далеко от истины. В действительности во время нэпа было три заготовительных кризиса, наиболее крупный в 1928 году, а с 1 января 1929 года была введена торговля продуктами по карточкам. Тогда руководителям государства и партии пришлось выехать в зерновые районы, чтобы обеспечить заготовку необходимого количества зерна.

По данным С. Струмилина единоличные крестьянские хозяйства могли обеспечить поставку лишь 10% необходимого товарного хлеба, основными поставщиками должны быть крупные кулацкие хозяйства, которые планы заготовки срывали под разными предлогами, но с одной целью – ликвидация Советской власти.

Была проведена коллективизация и механизация сельского хозяйства, что позволило  уже с 1 января 1935 года отменить карточную систему, высвободить рабочие руки для индустриализации, а главное в годы войны обеспечить Действующую армию и народное хозяйство продовольствием.

 «Конечно, мобилизационная экономика требовала жертв,- пишет Касатонов, — максимального использования всех ресурсов. Но, тем не менее, накануне войны жизненный уровень народа был существенно выше, чем на старте первой пятилетки».

Он справедливо в «сталинское экономическое чудо» включает и годы Великой Отечественной войны 1941-1945 г.г., когда была одержана победа над объединёнными фашистскими силами Западной Европы во главе с Германией. «Это была не только военная, но и экономическая победа», — подчёркивает он.

Катасонов указывает, что «по ряду видов промышленной продукции снижение объемов производства за годы войны было минимальным. Еще удивительнее, что себестоимость производства почти всех видов продукции снижалась, в т. ч. военной продукции. Финансовая система выстояла, первые три года (1941–1943 гг.) государственный бюджет СССР был дефицитным, но в последние два года войны и в годы восстановления он сводился уже с профицитом. Сколько-нибудь крупного внешнего долга у СССР за годы войны не образовалось».

В годы перестройки навязывалось мнение, что «экономика СССР выдержала годы войны благодаря американской программе ленд-лиза». Но по данным тогдашнего председателя Госплана СССР Н.А. Вознесенского: «Если сравнить размеры поставок союзниками промышленных товаров в СССР с размерами производства промышленной продукции на социалистических предприятиях СССР за тот же период, то окажется, что удельный вес этих поставок по отношению к отечественному производству в период военной экономики составит всего лишь около 4%».

Однако, ленд-лиз не был такой уж бескорыстной помощью Америки. Катасонов указывает, что «в порядке обратных (встречных) поставок Советский Союз отправил в США 300 тыс. т хромовой руды, 32 тыс. т марганцевой руды, большое количество платины, золота, леса». А министр торговли США Дж. Джонс отмечал: «Поставками из СССР мы не только возвращали свои деньги, но и извлекали прибыль…»

Война нанесла огромный ущерб экономике нашей страны. Эти данные впервые обнародованы Н.А. Вознесенским в его книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны», их и приводит Катасонов. Несмотря на то, что они широко известны в преддверии 80-летия Победы их стоит напомнить:

«В результате боевых действий и оккупации в годы Великой Отечественной войны были полностью или частично разрушены 1710 городов и городских поселков (60% их общего числа), свыше 70 тыс. сел и деревень, около 32 тыс. промышленных предприятий. Захватчики уничтожили производственные мощности по выплавке 60% довоенного объема стали, 70% добычи угля, 40% добычи нефти и газа, 65 тыс. км железных дорог, 25 млн. человек лишились крова. Колоссальнейший ущерб агрессоры нанесли сельскому хозяйству Советского Союза. Было разорено 100 тыс. колхозов и совхозов, зарезано или угнано в Германию 7 млн. лошадей, 17 млн. голов крупного рогатого скота, 20 млн. свиней, 27 млн. голов овец и коз. За годы войны страна лишилась примерно 1 / 3 своего национального богатства. Таких потерь не выдержала бы ни одна экономика в мире», — утверждает Катасонов.

«Но произошло новое «эконмическое чудо».   На довоенный уровень по большинству экономических показателей СССР вышел уже в 1948 г.

В эти годы был создан ядерный щит и ускоренными темпами развивалось ракетостроение. Начали осуществлять научно обоснованный план преобразования природы в засушливых степных районах Европейской части СССР. Были созданы лесомелиоративные станции, на селе начал формироваться новый отряд рабочего класса.

Осуществлённые мероприятия привели к росту урожайности зерновых на 25-30 %, овощей — на 50-75 %, трав — на 100—200 %. Удалось создать прочную кормовую базу для развития животноводства. Производства мяса и сала в 1951 г. по сравнению с 1948 г. возросло в 1,8 раза, в том числе свинины — в 2, производство молока — в 1,65, яиц — в 3,4, шерсти — в 1,5. (http://www.eco-blagodat.ru/zakon).

Темпы экономического роста были по инерции высоки и после смерти Сталина. «За 1951–1960 гг. валовой внутренний продукт СССР вырос в 2,5 раза, причем объем промышленной продукции – более чем в 3 раза, а сельскохозяйственной – на 60%. Если в 1950 г. уровень промышленного производства СССР составлял 25% по отношению к США, то в 1960 г. – уже 50%».

Катасонов приводит выводы новосибирского учёного Г. И. Ханина: «Период 1951–1960-е гг. явился самым успешным в развитии советской экономики». «Он отмечает, что до 1950-х гг. ведущими в развитии советской промышленности были экстенсивные факторы, в 1950-е гг. она перешла на рельсы интенсивного развития. ВВП СССР в 1950-е гг. вырос более чем в два раза (прирост свыше 100%). При этом основные производственные фонды выросли лишь на 70% (а все основные фонды показали еще меньший прирост). А вот в довоенный период ВВП рос намного медленнее роста основных фондов. Наконец, в 1950-е гг. заметно снизилась материалоемкость продукции народного хозяйства…»

«В сталинской экономике в сфере производства действовал противозатратный механизм. Он сложился не сразу. В первую пятилетку (1929– 1932 гг.) имело место даже повышение себестоимости промышленной продукции на 2,3%. В годы второй пятилетки (1933–1937 гг.) произошло снижение на 10,3%. В мирные годы третьей пятилетки (1938–1940 гг.) она оставалась без изменения. В четвертой пятилетке (1946–1950 гг.) себестоимость промышленной продукции снизилась на 17,0%. А в пятой пятилетке (1951–1955 гг.) было достигнуто рекордное снижение на 23,3%. Пожалуй, здесь лежит корень всех других успехов СССР периода 1950-х гг.»

Когда-то В.И. Ленин писал, что при социализме «все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного «синдиката». (…) Все, общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы» (ПСС, 5-е изд., том 33, стр. 101).

 И.В. Сталин практически такой «синдикат» и создал, как считает В.Ю. Катасонов: «Советскую модель можно уподобить громадной корпорации под названием «Советский Союз», которая состоит из отдельных цехов и производственных участков, которые работают для создания одного конечного продукта. (…) За счет разделения труда, специализации и слаженной кооперации достигается максимальная эффективность производства всей корпорации».

«Общественный характер присвоения устранил основное противоречие капитализма и позволил создаваемый общим трудом прибавочный продукт достаточно равномерно распределять среди всех членов общества через механизм понижения розничных цен на потребительские товары и услуги, обеспечивать население бесплатными образованием, здравоохранением, спортивными секциями и студиями самодеятельности и через пополнение общественных фондов потребления».

«Жизненный уровень советских людей непрерывно рос. Хотя на накопление (инвестиции) направлялась значительно более высокая доля ВВП, чем в США и других странах Запада». США вчистую проигрывали экономическое соревнование Советскому Союзу.

Успехи в развитии вещественных элементов производительных сил в сталинский период были впечатляющие. Но Сталин знал, что по Марксу производительные силы состоят из субъективных и вещественных элементов, причём именно первые: сами люди, участники общественного производства — рабочие, трудящиеся массы — это главная производительная сила общества. Катасонов подробно излагает систему сочетания материальных и моральных стимулов труда в то время.  Успехи сталинской экономики во многом обязаны тому, что народ в своём подавляющем большинстве принял её как основу своего развития и достижения благополучия.

Либеральные историки и публицисты стараются внести в массовое сознание, прежде всего, молодёжи мысли о подневольном труде во времена Сталина. На это Катасонов  заявляет: «…на одной принудительности далеко не уедешь. Раб не может быть эффективным работником». С 30-х годов была создана система повышения человека труда, возникло социалистическое соревнование.

Сейчас уже мало кто знает слова: «Самое замечательное в соревновании состоит в том, что оно производит коренной переворот во взглядах людей на труд, ибо оно превращает труд из зазорного и тяжёлого бремени, каким он считался раньше, в дело чести, в дело славы, в дело доблести и геройства», — произнесённые И.В. Сталиным 27 июня 1930 г в Политическом отчёте Центрального Комитета XVI съезду ВКП(б).

Этот лозунг, прозвучав с экрана в кинофильме «Светлый путь» в несколько изменённом виде:

«Нам ли стоять на месте?
В своих дерзаниях всегда мы правы.
Труд наш есть дело чести,
Есть дело доблести и подвиг славы», —

 стал настоящим агитатором и вдохновителем всех советских людей на ударный труд, страну охватило стахановское движение. А ведь было ещё движение рационализаторов и изобретателей, в котором активно участвовали рабочие и инженерно-технические работники. От внедрения их предложений предприятия получила экономический эффект. Возникло движение за принятие и досрочное выполнение встречных планов. Вспомните прекрасные слова Бориса Корнилова:

Не спи, вставай, кудрявая!
В цехах звеня,
Страна встаёт со славою
На встречу дня.

…………………………………

Бригада нас встретит работой,
И ты улыбнёшься друзьям,
С которыми труд, и забота,
И встречный, и жизнь — пополам.

 Все эти творческие трудовые начинания поддерживались и поощрялось руководством страны и лично Сталиным. Особо отличившимся присваивали почётные звания и награждали орденами и медалями, причём до 1948 года за награды и звания ежемесячно выплачивалось денежное вознаграждение. К слову, в годы войны также боевые успехи поощрялись денежными выплатами: лётчикам за каждый сбитый самолёт; артиллеристам – уничтоженный танк, экипажам моряков и самолётов -потопленный корабль.

Строго велась борьба с тунеядством, с бездельниками, нарушителями трудовой и исполнительской дисциплины, с бракоделами, расхитителями социалистического имущества, нетрудовыми доходами, «вор сидел в тюрьме», это «укрепляло веру людей в социальную справедливость, выступало стимулом труда».

Важную роль в укреплении морально-политического единства светского народа играло незначительное имущественное расслоение общества. Катасонов указывает:

«… в середине 1950-х гг. коэффициент дифференциации доходов населения (разрыв между 10% самых имущих и 10% самых неимущих) составлял 3,28. Между прочим, в 1998 г., по данным Росстата, он был равен уже 13,8; в 2007 г. – 16,8. Многие эксперты, учитывая теневую экономику, считают, что реальные показатели разрыва достигают 25–40 раз». Чувствуете разницу.

А теперь позвольте привести мнения других исследователей о причинах эффективности сталинской экономики.

По мнению В.С. Никитина, «Сталин умел постигать суть жизни, рождать в своем уме эти смыслы — образы и озарять ими через свое сердце народ. Он вызывал в душах людей резонанс единого порыва и управлял пространством и временем, изменяя окружающий мир в пределах объективных законов развития природы».

Для реализации этого посыла, считает Никитин, Сталин «предложил и внедрил новый экономический механизм опережающего развития, который обеспечил высокую эффективность социалистического строительства. Этот механизм представлял собой неделимый, неразрывный сплав современных экономических методов и технологий управления с духовно-мировоззренческими традициями и нравственно-этическими нормами народа. При этом экономическое мышление руководителей и трудящихся было нацелено не на получение прибыли по западному образцу, а на целостное удовлетворение потребности людей, как духовных, так и материальных. Это делалось в виде регулярного повышения зарплаты, снижения цен, сокращения рабочего дня, повышения образования и культурного уровня работников».

В сталинское время, по мнению А.А. Зиновьева, были проведены не просто индустриализация и коллективизация, а формировалась специфически коммунистическая форма экономики, даже — сверхэкономика. Её целью было: «Во-первых, обеспечить страну материальными средствами, позволяющими ей выжить в окружающем мире, сохранить независимость и идти в ногу с прогрессом. Во-вторых, обеспечить граждан страны необходимыми средствами существования. В-третьих, обеспечить всех трудоспособных работой как основным и для большинства единственным источником существования. В-четвертых, вовлечь все трудоспособное население в трудовую деятельность в первичных коллективах» (А.А. Зиновьев).

И эти цели, в основном, были достигнуты.

И достигнуты они были не только за счёт совершенствования орудий труда, достижений научно-технического прогресса. Главную роль играл человек. Катасонов считает, что в эффективности сталинской экономики большую роль играла готовность общества и отдельных его членов участвовать в реализации её планов.

Катасонов отмечает: «Сталинскую модель советский человек принял (хоть и не сразу), потому что она имела цель, которая выходила за рамки экономики. Такой надэкономической целью была защита страны от внешней агрессии». И он приходит к выводу: «Экономические цели не консолидируют, не мобилизуют народ, не раскрывают его творческий потенциал, а, наоборот, разъединяют, расслабляют и лишают созидательного творчества».

Думается, что в тридцатые годы ещё одной такой целью было построение общества свободного от эксплуатации человека человеком. Можно продолжить, что в годы Великой Отечественной войны такой объединяющей целью был разгром и изгнание  захватчиков, после войны – скорейшее восстановление народного хозяйства.  То, что эти цели достигались советские люди связывали с именем Сталина.

Сегодня высшими объединяющими целями для нашего народа могли бы стать освобождение от западного мировоззрения и полуколониальной зависимости от транснационального глобализма. Только кто возглавит это движение?

По мнению А.А. Зиновьева, под руководством И.В. Сталина в СССР была проведена социальная революция, притом не только как ликвидация эксплуататорских классов и капиталистических производственных отношений, а, прежде всего, как грандиозный процесс «образования деловых коллективов, благодаря которым люди приобщались к публичной жизни и ощутили заботу о себе общества и власти», что при­влекло на сторону нового строя подавляющее большинство населения страны. Именно в деловых коллективах формировался новый образ жизни миллионов людей с новой психологией и идеологией, рождался человек социалистического общества, для которого, как пелось в студенческой песне, «наше дело общее дороже, чем любая пылкая любовь».

В своё время Сталин сформулировал триединую задачу строительства коммунизма., а именно: а) всемерное развитие производительных сил, создание материально-технической базы коммунизма; б) совершенствование производственных отношений; в) формирование нового человека. Впоследствии она в таком виде была изложена в Программе КПСС 1962 года.

В своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР он сформулировал основной экономический закон социализма (ОЭЗС): «Обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники».

И действительно, Сталин считал, что потребности каждого члена общества будут вполне удовлетворены, если будут удовлетворены потребности всего общества, то есть ставилась задача прежде думать о благе всего общества, а затем о личном. А можно и так сказать, человек не может требовать от общества больше, чем оно ему может дать и это он будет осознавать.

Согласно этому закону «человек новой эпохи, по мнению Сталина, будет испытывать потребность в удовлетворении не столько материальных, сколько духовных запросов, что позволит сформировать всесторонне развитого строителя социализма и коммунизма», считал И.И. Никитчук.

К огромному сожалению, массово воспитать такого человека не удалось. Хотя такая возможность была.  Вмешались другие силы.

 Катасонов пишет, что в 1950-е годы США вчистую проигрывали экономическое соревнование Советскому Союзу, но в 1960-е гг. СССР начал терять экономическую динамику, которая была создана в предыдущий период. Почему? Основные причины он видит в изменениях в субъективных элементах производительных сил. Марксизм не признаёт определяющей роли личности в истории, но и не отрицает её значения.  После смерти Сталина в ходе аппаратной борьбы в руководстве партии страны на вершину власти пробрался Н.С. Хрущёв, которого А.А. Зиновьев называл человеком с интеллектом среднего партийного чиновника и с повадками клоуна.

Катасонов совершенно справедливо утверждает, «что Сталинская экономика стала терять многие свои сущностные признаки в силу ошибок и просчетов государственных и партийных руководителей, возглавлявших страну после смерти Сталина». Автор книги несколько раз подчёркивает, всё началось с ХХ съезда КПСС, более того он предлагает перечитать внимательно доклад Хрущёва о культе личности и тогда он считает: «…вы увидите не только и не столько критику Сталина, сколько критику сталинской модели социализма и экономики» (…) «Фактически доклад означал начало демонтажа сталинской экономики». Думается, в этом он прав.

И хотя доклад не был опубликован в печати, но его зачитывали на собраниях первичных партийных и комсомольских организаций, основные его положения были изложены в постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий», которое было опубликовано 30 июня 1956 года.

Но за рубежом его полный текст появился раньше.  Ныне известно, что 5 июня 1956 года доклад впервые появился в печати в США (одновременно в газетах New York Times и Washington Post) и затем был опубликован в Мюнхене на русском языке. Не странно ли это?

«Вражьи голоса» радостно смаковали отрывки из него в своих передачах на Советский Союз. Ну а дальше работало «сарафанное радио». И содержание стало известно большинству советского народа.

О том, что доклад внёс раскол в советское общество и международное коммунистическое движение написано много. Но главное он положил начало морально-политического кризиса советского общества, который наиболее остро проявился у рождённых на рубеже 20-30 годов прошлого столетия. Ведь они практически с молоком матери впитали социалистические ценности, в которых убеждались в школах, вузах, литературой, кино, музыкой и в жизни, своими глазами видели, как год от года улучшалась жизнь советских людей и знали, что всё это происходит под руководством Коммунистической партии, во главе которой стоял Сталин.

Для них и не только для них та ложь, которую вещал Хрущёв (ведь она диктовалась как истина в последней инстанции) была чудовищным ударом. Они вдруг узнали, что воевали и победили не так, и социализм строили и построили не так, и что все былые успехи оплачены большой кровью, страданиями и гибелью людей, а тут ещё всюду забегали злые Иваны Денисовичи, рассказывая о своей якобы невиновности и перенесённых ужасах.

Обычно это время в либеральных прозападных кругах принято называть оттепелью, но кто-то из нынешних современников предложил его называть слякотью. И он, безусловно, прав. Только в слякоти собирается столько грязи, которая липнет ко всему чистому.

В этой грязи возникло движение так называемых шестидесятников, «детей ХХ съезда», которые скрытно исповедовали принцип бывшего профессора Московского университета В.С. Печерина, одного из первых русских невозвращенцев: «Как сладостно отчизну ненавидеть, и жадно ждать ее уничтожения! И в разрушении отчизны видеть всемирную десницу возрождения!» В 80-е годы прошлого столетия они уже открыто об этом говорили и стали ударной силой антикоммунизма, а в 90-е были в восторге от того, что был насильственно разрушен Советский Союз. А истоком этого разрушения был тот самый печально знаменитый доклад Хрущёва, нанёсший сокрушительный удар по морально-политическому состоянию общества. подорвав у советских людей веру в коммунистическую идею.

 Дальше больше. ХXII съезд КПСС утвердил третью Программу партии, в которой заявил, что «нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме» в 1980 году и дал новую формулировку ОСЗС, согласно которой он обеспечивает удовлетворение потребностей всех членов общества (БСЭ, 3-е изд. том 18). Вроде бы смысловое содержание одинаково, но в народе о такой одинаковости говорят: «Те же штаны, только гашником назад».

У каждого человека своё представление о наиболее полном удовлетворении своих потребностей, а вот может ли общество её удовлетворить, его не интересует, ему это гарантировано ОЭЗС в редакции Программы 1961 года.

Таким образом в общество был вброшен вирус потребительства, вирус мещанства и мелкобуржуазности, то есть в духовный мир вбросили плевелы капитализма, которые начали размножаться и возрастать у морально нестойких людей. Касатонов обращает внимание на то, что «стал меняться человек. Начала разрушаться гармония между общественным и личным интересом. «Мое» стало выше, чем «наше». Материальные стимулы труда стали доминирующими по отношению к моральным стимулам».

Это не было простой случайностью. Во времена хрущёвской «слякоти» активно пропагандировали западный образ жизни всевозможные Зародовы, вспомните роман В.А. Кочетова «Чего же ты хочешь?» и многое станет ясно. В романе показано, что в страну с недобрыми намерениями Клауберг (он же штурмбанфюрер СС Шварцбург), Сабуров (он же Гофман, он же Карадонна), Порция Браун и Юджин Росс, три последние хотя и родились на Западе, но имеют русские корни. Они были не одиноки.

По городам и весям Советского Союза под маской туристов или культурного обмена немало рыскало лиц с заданиями спецслужб. Вся эта публика, как и Зародовы, вносили в сознание советских людей идеи мелкобуржуазности, мещанства, индивидуализма, взрастив раковую опухоль на здоровом теле советского народа и, не встречая сопротивления, разрушали его духовные, нравственные и идейные устои.

«Художества» Хрущёва во главе страны, существенно ослабившие экономику страны, Катасонов рассматривает подробно. Он считает, что «процесс демонтажа социалистических производственных отношений начался при Хрущеве», полагая, что Сталину не удалось создать политической системы народовластия, хотя он пытался несколько раз преодолеть двоевластие, когда экономикой одновременно управляли и правительство, и партия.

Катасонов высказывает опасение, что без создания политической системы «средства производства формально остаются в собственности государства, но используются в интересах не всего народа, а лишь узкой группы государственной бюрократии». То есть социализм превращается в государственный капитализм.

Сталин, возможно, это предвидел и хотел привести бытие в соответствии с Конституцией СССР, а именно: «основная роль в управлении страной отводилась Советам народных депутатов. Правительство должно было стать исполнительной, т. е. подчиненной по отношению к Советам ветвью власти».

 Партия не должна была руководить экономикой «ей отводилась решающая роль лишь в двух сферах: формирование идеологии и подготовка (отбор) кадров для социалистического строительства (в т. ч. хозяйственных кадров)». Об этом сегодня написано немало. Но все вернулось «на круги своя» при Хрущеве, началось укрепление партийного руководства экономикой.

В экономику возвращалось даже не двоевластие, а многовластие, размывающее

жесткую вертикаль централизованного управления экономикой. В 1957 г. по инициативе Хрущева проведена реформа управления народным хозяйством, которая резко усилила территориальный принцип управления. Были созданы совнархозы, ликвидированы отраслевые министерства. Единый народнохозяйственный комплекс был разделён на 105 эконмических административных районов. Начали довлеть местечковые интересы, принося ущерб общегосударственным.

Но кипучая душа Хрущёв не могла угомониться. В 1958 году он добивается решения о ликвидации машинно-тракторных станций и продаже их техники колхозам, против чего всегда выступал Сталин. Сие деяние подорвало экономику колхозов, сделав многие из них в убыточными, а также из-за отсутствия ремонтных мастерских и квалифицированных кадров привело к быстрому износу техники.

Этими действиями, указывает Катасонов, Хрущёв пробил «дыру» товарно-денежных отношений в группе А, превратив средства производства в товар, противником чего всегда был Сталин. Он считал, что через такие «дырки» может вырваться «джин» капитализма, которого загнать назад будет архисложно, поэтому средства производства могут и должны централизованно распределяться государством.

Катасонов обращает внимание, что «сталинская модель была многоукладным хозяйством. Кроме государственных предприятий были еще колхозы, организации потребительской кооперации и даже мелкотоварное производство».

 Начиная с 1928 года в стране существовали артели и кооперативы.  В 1952 году частный (мелкотоварный) сектор составлял, по разным оценкам, от 6 до 8% производства товаров народного потребления и бытовых услуг. Только промысловая кооперация производила 5,9 % валовой продукции промышленности, например, до 40 % всей мебели, до 70 % всей металлической посуды, более трети верхнего трикотажа, почти все детские игрушки. В систему промысловой кооперации входило 100 конструкторских бюро, 22 экспериментальные лаборатории и два научно-исследовательских института.  К 1960 году Хрущёв уничтожил все это на корню. Причем сделал это цинично и жестоко. Фактически ограбив миллионы людей, и обрёк светских людей на острую нехватку необходимых в быту товаров.

К 1950 году 65% продовольствия горожане покупали на колхозных рынках, в СССР реализацией продукции занимались не только колхозы, но и колхозники. «Так, мясо, молочные продукты, овощи, яйца, ягоды, мед, грибы, речную рыбу горожане покупали в СССР на рынках, а не в государственной торговле».

«Хрущевым были запрещены приусадебные хозяйства колхозников, введены налоги на фруктовые деревья, каждую голову скота, закрыты колхозные рынки. Крестьяне из-за налогов за год порезали свой скот, в несколько раз сократили объемы производства овощей, вырубили фруктовые сады. В городах начались перебои в снабжении населения мясом, хлебом, мукой, крупами, маслом. (…) Фактически в стране начался продовольственный кризис, в городах возникла большая социальная напряженность», — указывает Катасонов.

Он приходит к заключению, что «никаких положительных результатов хрущевская реформа управления народным хозяйством не дала, экономические проблемы страны усугублялись». В качестве обоснования этого вывода приводит события 1963–1964 годов, когда «в Советском Союзе случился большой неурожай, страна оказалась на грани голода, для его предотвращения были проведены гигантские закупки зерна за границей. На эти цели было израсходовано 1244 т золота (между прочим, беспрецедентный объем продаж драгоценного металла за всю историю СССР)».

Добавлю, что в причинах неурожая также торчат уши Хрущёва. В начале 1960-х на целине произошла техногенная экологическая катастрофа, так как из-за бездумного, без научного обоснования, освоения земель ветрами был уничтожен плодородный слой. А в зерносеющих районах Европейской части в результате инициативы Хрущёва о массовом внедрения кукурузы были сокращены посевы пшеницы и ржи, нарушен севооборот, не стало чистых паров, земля не отдыхала, уничтожена травопольная система, позволяющая обогащать землю азотом, а кукуруза сильно истощала землю.

Но верхом безумия было стремление Хрущёва в течении трёх лет догнать и перегнать США по производству мяса, молока и масла на душу населения. В погоне за мясомолочным изобилием шёл массовый забой колхозного стада, лошадей. Колхозников заставляли за бесценок сдавать личный скот, не давали покосов, обрезали приусадебные участки. Запретили держать скот в рабочих посёлках, малых городах и пригородах. Поголовье скота в стране резко уменьшилось, мясомолочных продуктов больше не стало, а розничные цены на них были повышены, что вызвало недовольство населения вплоть до кровавых событий в Новочеркасске.

В результате искажения сталинской модели экономики «загогулинами» Хрущёва к 1959 году стало ясно, что выполнение шестого пятилетнего плана провалено, а в 1964 году стало понятно, что и выполнение семилетнего плана срывается. Это наглядно показано в так называемом «Докладе Полянского». То есть в докладе Президиума ЦК КПСС октябрьскому пленуму ЦК КПСС (Вариант), который был опубликован в Вестнике Архива Президента Российской Федерации) № 2. С. 102-125 в 1998 году Размещён в интернете https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9A/kgb-sssr/doklad-polyanskogo-doklad-prezidiuma-ck-kpss-na-oktyabrjskom-plenume-ck-kpss-variant.

Приведём дословно некоторые данные из него, которые даны по материалам Института экономики АН СССР.

Так до 1956 года включительно темпы прироста общественного продукта повышались, а затем наступил спад. Всего за 1956—1963 гг. темпы прироста упали на 6,1 процента.

 За четыре года семилетки использование основных фондов снизилось в целом по народному хозяйству на 9 процентов, а в сельском хозяйстве — даже на 21 процент.

Ещё хуже обстояли дела с ростом производительности труда. Вспомним В.И. Ленин утверждал: «Производительность труда, это, в последнем счете, самое важное, самое главное для победы нового общественного строя».  Но эти две цифры говорят сами за себя: в 1950—1955 гг. среднегодовой рост производительности труда в промышленности достигал 7—8 процентов. В годы нынешней семилетки он фактически снизился до 5,6 процента и продолжает снижаться еще больше. За 1962 год темпы роста производительности труда составили 5,5 процента, в 1963 году — 5,2 процента и за первое полугодие 1964 г. — 4,2 процента.

 У нас из года в год возрастает незавершенное строительство. Вместо 17,5 миллиарда рублей в 1958 году оно превысило 26 миллиардов рублей в 1963 году. Темпы строительных работ и их объемы снизились.

Серьезные трудности с хлебом, а также с фуражом вынудили нас пустить большое количество скота под нож. В результате сейчас сложилось тяжелое положение с мясом, маслом, яйцом и другими продуктами. Судя по всему, заготовки скота и птицы в нынешнем году уменьшатся примерно на 1,9 миллиона тонн по сравнению с прошлым годом. Во втором полугодии будет продано мяса на 35 % меньше прошлогоднего. Уже сегодня торговля мясными продуктами почти повсеместно идет с большими перебоями, а в ряде промышленных центров этих продуктов в этом году вообще почти не было.

Таким образом, за 8 лет темпы роста национального дохода снизились к началу нынешнего года в три раза. Снижение, как видите, шло неуклонно из года в год. Стало быть, это не частность, не случайность, а результат определенного воздействия, точнее говоря, — неудовлетворительного руководства экономикой.

Прирост национального дохода является основным источником повышения реальных доходов и жизненного уровня населения. В результате падения темпов его прироста мы теряем ежегодно чистого продукта по сравнению с периодом до 1956 года на 8—10 миллиардов рублей. Ясно, что это значительно уменьшает потребительские и производственные фонды страны.

Наиболее яркую, краткую, ёмкую и исключительно верную оценку деятельности Хрущёва дал Д.Ф. Устинов, на заседании Политбюро 12 июля 1983 года сказав следующее: «Ни один враг не принёс столько бед, сколько принёс нам Хрущёв своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства, а также в отношении Сталина» (Цит. По Фроянову).

 Хрущёв добился, что общество усомнилось в эффективности экономики Сталина и жаждало перемен, обращая взоры на Запад.

 К этому времени в умы советских людей уже было внедрено мнение, что «Запад лучший из миров» и, хотя он и «загнивает, но, как вкусно пахнет».

С такими взглядами на жизнь советское общество с пониманием встретило постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от 4 октября 1965 г. «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства», согласно которому «прежде всего, ликвидированы совнархозы, восстановлен отраслевой принцип управления, общесоюзная система материально-технического снабжения (Госснаб СССР). Но в целом это было удаление от Сталина в сторону расширения сферы товарно-денежных отношений. Сталин намечал движение в прямо противоположном направлении – сворачивания товарно-денежных отношений».

Но это постановление положило начало экономической реформе, которая по мнению Катасонова и ряда других исследователей произвела замену социалистического способа производства на товарный (государственнокапиталистический) способ производства.

Поэтому Катасонов считает, что эта реформа нанесла по экономике Сталина гораздо более серьезный удар, чем хрущёвские деяния. Обычно её персонифицируют

с тогдашним Председателем Совета Министров А. Косыгиным. Иногда ее называют реформой Е. Либермана – по имени одного из консультантов Косыгина, либо реформой Косыгина-Либермана. До сих пор не утихают споры, вдохнула ли она жизнь в советскую экономику, или наоборот принесла вред.

В данной работе Катасонов выступает как противник рынка, это вытекает из его слов: «Не следует себя обманывать: рыночная экономика обрекает Россию на гибель», как истинно верующий православный человек он не может желать гибели родной страны.

Он рассматривает особенности этой реформы, которые, по его мнению, сыграли отрицательную роль в системе народного хозяйства, приводя убедительные обоснования.

Во-первых, разворот в сторону стоимостных показателей, и резкое сокращение количества натуральных показателей усиливало действие затратного механизма и давали возможность добиваться выполнения планов, снижающих совокупный результат экономической деятельности в масштабах всей страны.

Во-вторых, «от общественных форм распределения дохода (общественные фонды потребления, снижение цен в розничной торговле) начался переход к частно-групповым формам», исключивший принцип органического сочетания личных и общественных интересов. «Раньше критерием эффективности экономики был интегральный результат (доходность) на уровне всего народного хозяйства, теперь главным критерием стала доходность (прибыльность) отдельного предприятия».

 В-третьих, в результате реформы ведомственность прибрела ярко выраженные формы (она была всегда, даже в сталинской экономике). Министерства и ведомства, освободившись от многих натуральных показателей, увлеклись частно-групповыми интересами, «возникла конкуренция между министерствами и ведомствами за раздел «общего пирога». (…)  «Появились разнообразные фонды министерств и ведомств, наполняемость которых зависела от финансовых результатов деятельности отраслевых предприятий и пробивной силы руководителей ведомств».

Катасонов приводит мнение М. Антонова о том, что государственная собственность на средства производства, была разделена между министерствами и ведомствами, а внутри между предприятиями и организациями. И каждый из этих субъектов блюл свои интересы, не считаясь с интересами смежников и государства, что наносило ущерб общему делу.

В-четвертых, введение для планово-прибыльных предприятий платы в бюджет за фонды усилило противопоставление общества и производственных коллективов.  Получалось, что государственные предприятия становились лишь пользователями фондов, а их «владельцами оказывался бюрократический государственный аппарат».

Ранее, исходили из того, «что коллектив предприятия является частью народа, владеющего средствами производства, и может использовать их без всякой платы», но теперь он превращался в своеобразного арендатора (Н.О. Архангельская). «Происходит своеобразное “отчуждение” собственности от непосредственного производителя, противопоставление последнего государству».

Она также пишет, что «реформа Косыгина–Либермана поставила крест на «непосредственно общественном характере труда» и превратила его в частный труд, коллектив «перестает считаться с общественными интересами и производит то, что выгодно ему самому».

Катасонов отмечает, что реформа развила «потребительско-иждивенческие настроения, возбудила желание жить за счёт других. Это еще не отношения эксплуатации одного человека другим, но подсознательное (неосознанное) желание такой эксплуатации».

Многими хозяйственными руководителями овладела жажда получения высокой прибыли, поскольку фонд материального стимулирования позволял улучшить свое благосостояние, ибо выплаты из него в виде премий и тринадцатой зарплаты были внушительны. Ну как не порадеть себе любимому, да сотоварищи. Нарушался принцип распределения по труду, так как он заменялся распределением по прибыли (Катасонов). При начислении тринадцатой зарплаты существовали повышающие коэффициенты за стаж работы на данном предприятии и в этом случае её размер зависел от стажа, а не от вклада работника в годовой продукт.

Катасонов указывает, что «с 1960 по 1980 г. прибыль государственных предприятий в СССР выросла в 4,6 раза, а производительность труда, по официальным данным, в промышленности – лишь в 2,6 раза, в сельском хозяйстве и строительстве – еще меньше». Тогда за счёт чего росла прибыль?

Ну здесь как говорится: «Пути господни неисповедимы…» Под видом выпуска новой техники или продукции добивались повышения цен, для чего обосновывали увеличение энергетических и материальных затрат на её производство. Да и много других способов было в арсенале предприимчивых руководителей, так как они получили вожделенную самостийность… И им хотелось хорошо жить здесь и сейчас, о других они не думали. Червь равнодушия крепко всосался в них как составная часть мелкобуржуазности.

12 июля 1979 г. было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров, о расчёте заработной платы исходя из норматива на рубль продукции. Фонд зарплаты увязывался не с трудоемкостью выпускаемых изделий, а с их ценой и коллектив был заинтересован, чтобы цена была выше.

Вместо того чтобы искать социалистические пути (о них скажем ниже) разрешения возникших противоречий в экономике страны «в тело социализма начали внедрять инородное тело, закладывая тенденцию гибели социализма. Делая прибыль, а не всесторонне развитого человека основной целью экономической деятельности в СССР, инициаторы реформы 1965 года проигнорировали основной экономический закон социализма (И.И. Никитчук).

Реформа 1965–1969 гг. заменила внесение вклада каждым предприятием в создание единого народнохозяйственного результата получением своей прибыли породила у их коллективов корыстные частно-групповые интересы, лишила их общей цели. «Экономика погрузилась в застой» (Катасонов).

И.И. Никитчук считает: «Реформа Косыгина с неумолимостью законов природы закладывала основы уничтожения социализма как экономического явления, а также предопределила будущее уничтожение в советском человеке сознательного строителя социализма». Но попыток отменить смертельный для социализма эксперимент не было. И со временем и произошло то, что должно было произойти — уничтожение Советской власти и Советского государства – СССР.

С 1985 г. начался период целенаправленного уничтожения экономики под лукавым лозунгом перестройки. Начался бурный переход от государственного капитализма к другой модели капитализма, которую можно назвать в равной мере частнособственнической, бандитской, компрадорской.

Но об этом следуя мудрому свету А.К. Толстого, который предупреждал:

Ходить бывает склизко
По камешкам иным,
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.

Были ли другие пути развития социалистической экономики.  Катасонов приводит большую цитату из работы Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.). (Приведём её тоже полностью). Рассматривая вопрос о перспективах колхозного (кооперативного) сектора экономики, Сталин писал:

 «Конечно, когда вместо двух основных производственных секторов, государственного и колхозного, появится один всеобъемлющий производственный сектор с правом распоряжаться всей потребительской продукцией страны, товарное обращение с его “денежным хозяйством” исчезнет как ненужный элемент народного хозяйства.

 …Было бы непростительной слепотой не видеть, что эти явления (колхозный сектор и товарное обращение. – В. К.) вместе с тем уже теперь начинают тормозить мощное развитие наших производительных сил, поскольку они создают препятствия для полного охвата всего народного хозяйства, особенно сельского хозяйства, государственным планированием. Не может быть сомнения, что чем дальше, тем больше будут тормозить эти явления дальнейший рост производительных сил нашей страны. Следовательно, задача состоит в том, чтобы ликвидировать эти противоречия путем постепенного превращения колхозной собственности в общенародную собственность и введения продуктообмена – тоже в порядке постепенности – вместо товарного обращения».

«Сталин, конечно, не мог раскрыть деталей механизма продуктообмена (в той работе он подчеркнул, что в этом направлении надо еще крепко думать), но указал общий вектор дальнейшего социалистического строительства» (Катасонов).

Но после смерти Сталина эта работа была признана ошибочной и постепенно стали укреплять товарно-денежные отношения, родовой признак капиталистического способа производства. Также как было забыто его предупреждение: «Мы можем что-то напутать в хозяйстве, но так или иначе мы выправим положение. Если мы напутаем в теории, то загубим все дело. Без теории нам смерть, смерть, смерть!», — и в общественных науках воцарился ДРЕМУЧИЙ ЗАСТОЙ.

Попытки внести новые идеи, отличные от официальных, в совершенствовании хозяйственного механизма не имели успеха. Катасонов приводит такие примеры. Он пишет: «Можно вспомнить, в частности, идеи инженер-полковника А. И. Китова, который в 1958 г. выступил с обоснованием широкого использования электронно-вычислительных машин в управлении народным хозяйством. (…)

Эстафету А. И. Китова подхватил академик В. М. Глушков. Начиная с 1962 г. он стал разрабатывать программу тотальной информатизации экономических процессов с применением системы ОГАС, которая, в свою очередь, должна была базироваться на создававшейся Единой государственной сети вычислительных центров (ЕГС ВЦ)».

С начала 1970-х годов ЕГСВЦ стали называть ОГАС. ОГАС представлялся в качестве трёхуровневой сети с компьютерным центром в Москве, до 200 центров среднего уровня в других крупных городах и до 20 000 локальных терминалов в экономически значимых местах, обменивающиеся информацией в реальном времени с использованием существующей телефонной сети. Структура также должна была позволить любому терминалу взаимодействовать с любым другим. Далее Глушков предложил использовать систему для перевода Советского Союза в новый тип экономики, используя систему электронных платежей. Проект провалился, потому что просьба Глушкова о финансировании 1 октября 1970 г. была отклонена.

В то же время группа работников Центрального экономико-математического института Академии наук СССР (ЦЭМИ) под руководством его директора академика Н. П. Федоренко подвергла критике реформу Косыгина-Либермана и разработала «Систему оптимального функционирования экономики» (СОФЭ). Её основой была конструктивная экономико-математическая модель социалистической экономики, которая должна была полностью вытеснить товарное производство, заменив его системой экономико-кибернетических операций. Но и она не получила поддержки.

И последнее, сознавая опасность денег в виде «крашенной бумаги» для развития мирового хозяйства, Побиск Кузнецов предложил «единое правило международных расчетов через ОБЪЕКТИВНЫЙ ИЗМЕРИТЕЛЬ, роль которого возьмет на себя ФИЗИЧЕСКАЯ ВЕЛИЧИНА — КИЛОВАТТ-ЧАС», который можно было использовать и для внутренних расчётов. Но никто не заметил крик души неравнодушного учёного.

Ну как тут не вспомнить начало монолога царя Берендея в весенней сказке А. Н. Островского «Снегурочка»: «Полна чудес могучая природа!», надо только их осознавать и умело применять в жизни.