Анонс к выходу книги независимого исследователя Хейфеца Эдуарда Олеговича «Умозрительная физика, или физика элементарных понятий»

С 1991 г. автор занялся конструктивной критикой основных физических концепций, которая переросла в разработку философских основ физики. Работы «Опыт философско-математического описания Вселенной», «Доказательство пятого постулата Евклида», «Жизнь — производная химии или основа физики?», «Сейсмическая теория приливов, выведенная из наличия нормальной упругой среды между Солнцем, Луной и океаном; теория вынужденных сейсмических волн» и «Опыт синтеза принципов относительности и абсолютности» были удостоены дипломов первой степени на конкурсах Международного Центра Научного Сотрудничества, г. Пенза. Автор читал лекции в ряде ВУЗов и научных учреждений. В начале текущего года получил сертификат лектора общества «Знание», воспользоваться которым не дала пандемия. Значительное сокращение расходов позволило вложить средства в издание книги тиражом 2 тыс. экземпляров; которую ранее выпускал малыми тиражами. Естественно, что каждое издание дорабатывалось.

В настоящее время автор может сказать, что революция в физике конца ХІХ начала ХХ века была связана с совершенствованием технической основы наблюдения, что привело ученых к несколько одностороннему и поверхностному эмпиризму, и намеренному отходу от философии. Планк в этой связи пишет: «Такой /неудовлетворительный/ итог нельзя назвать полностью неожиданным, поскольку все согласны, что решение проблемы возможно путем введения гипотез, прямо противоположных основным современным представлениям». Вряд ли Планк и его современники могли объяснить подобное единодушие. Между тем, оно вытекает из второго члена триады Гегеля «тезис — антитезис – синтез», которому физики-теоретики следовали вполне бессознательно (впрочем, полагаю, что во многих случаях развития концепций имеет место тетрада «тезис – антитезис – эклектика – синтез»).

В ходе своих исследований автор пришел к выводу, что, как Вселенная, так и любой содержащийся в ней объект бесконечны. В этом случае бесконечность есть не наибольшее число, как полагает ряд философов и математиков, но свойство любого составляющего быть составным. Более того, как Вселенная, так и любой содержащийся в ней объект безграничны: когда рука касается стола, расстояние между ними составит 0 см, мм, мкм и т. д. вплоть до уровня некоей малости, на котором наличествует туманный регион, общий, как для руки, так и для стола.

            Главное отличие созерцаемого нами предмета от Вселенной заключается не в его конечности, и не в ограниченности, а в наличии за его пределами внешнего, которого Вселенная лишена. Естественно, что бесконечность можно исследовать не эмпирически, а только умозрительно, для чего автор предлагает несложный математический инструмент на философской подкладке, служащий для исследования физической бесконечности, что сделано впервые.

Из бесконечности следует, что любая единица состоит из множества, а любое множество — из единиц. Между ними протекает борьба, свидетельством которой является само выражение «подавляющее большинство». Эта борьба и представляет собой движение.

Она протекает и в нашем разуме, приводя к односторонним решениям, антиномиям, на которые указывал Кант. Таковы, по мнению автора, концепции положительного и отрицательного заряда; частиц и античастиц; принципа относительности в отрыве от принципа абсолютности, и т. д.

Поскольку борьба между единством и множеством пронзает всё бытие, нет не только материи без движения, но и более или менее подвижной материи. За секунду в кристалле кварца должно произойти столько же изменений, сколько в таком же объеме дыма. Мы полагаем кристалл неподвижным, поскольку на это указывают чувства. Тем не менее, вспомним, что мы воспринимаем не сам кристалл, а его образ. У зрячих людей его образуют потоки света, летящие с громадной скоростью, движение глаз, фотохимические процессы в сетчатке, импульсы в мозгу. Таким образом, неподвижность здесь является видимостью, за которой стоит постоянство.

Способность же самого кристалла сохранять свое постоянство через постоянные изменения и вопреки им была принята зоологами за инстинкт сохранения у животных. Фактически, кристалл является своеобразным представителем жизни, основы которой коренятся не в органической химии, а в философских основаниях основаниям физики, т. е., в метафизике.

В книге отведено некоторое место проявлению борьбы единства и множества в социуме, прежде всего, в научной среде, что постарался проиллюстрировать примерами из жизни.

Нахожу желательным ответить на характеристику метафизики, вернее, метафизического способа мышления, якобы отрицающего основные законы развития, данную Энгельсом, и воспринятую марксистами.

Энгельс в этой связи уточняет: «Если понимать «метафизику» не в старом смысле — как это было, например, у Ньютона — как философское мышление вообще, а в современном смысле — как метафизический способ мышления».

Между тем, метафизика — это отрасль науки, представителям которой присущ различный стиль мышления. К диалектикам тот же Энгельс отнес отца метафизики, Аристотеля, а также классиков метафизики Нового времени: Декарта, Спинозу, Лейбница.

Вместе с тем, в качестве примера «метафизического» мышления нередко приводят взгляды философов французского Просвещения (в первую очередь, Вольтера), большинство которых было враждебно метафизике!

Более того, т. н. «метафизический способ мышления» характеризует людей, не особо искушенных в элементарнейших вопросах философии — скрытых в той или иной науке и практике.

Прочтя в моей статье слова «с развитием асимметрии» /раковины улиток/, рецензент откликнулся: «В этом случае асимметрия уже была бы, и ее развития бы не требовалось». По его мнению, асимметрия гармонично сложенных раковин есть не отклонение от симметрии, которое может быть большим или меньшим, а тотальное ее отсутствие, лишенное какого бы то ни было развития. Далее выяснилось, что рецензент вообще не представляет себе, как могут ужиться эти противоположности в одном организме. Когда, я спросил: «Симметричны ли створки у двустворчатых моллюсков?», он ответил утвердительно. Я продолжил: «А замок?» /в котором зубцы одной створки входят во впадины другой/. Рецензент отпарировал: «А, — это не в счет!» При этом он «забыл», что замок — один из важнейших систематических признаков двустворчатых моллюсков.

Кто из вас осмелится утверждать, что этот кадр является метафизиком?!

Скорее, метафизическими можно назвать многие концепции современной физики. Их решения представляются автору достаточно произвольными, что требует превратного истолкования самых точных опытов. Это не идет на пользу теоретической науке. Другое дело, технология, для которой достаточно простого знания ремесла.

В общем, полагаю, что сумел заложить фундамент новой метафизики. Данного термина намеренно избегаю, поскольку он привлекает мистиков, принимающих за него всевозможную чушь, противоречащую рациональной философии вообще и марксизму — в особенности.

Старался писать интересно. Книга повествует о достаточно важных предметах, и выступает в защиту гонимого ныне разума.

О прочем предоставляю судить читателю.