Почему Федеративная Республика Германия является оплотом антикоммунизма и русофобии? Актуален ли сегодня Ленин? Об этом и многом другом в интервью Андрея ДУЛЬЦЕВА с председателем Германской коммунистической партии (ГКП) Патриком КЁБЕЛЕ.
Андрей ДУЛЬЦЕВ. Почему вы советуете вступить в ГКП?
Патрик КЁБЕЛЕ. Капиталистическая экономика основана на извлечении прибыли. Она не может быть будущим человечества: капитализм построен на конкуренции и не способен обеспечить планирование будущего человечества на основе баланса естественных основ жизни. Единственная политическая сила, выступающая за последовательный разрыв с этой иррациональной системой, — коммунисты. Если вы пришли к выводу, что существующую систему надо менять, а этот вывод напрашивается сам собой, то мимо коммунистической партии не пройти. С этой точки зрения наша партия чрезвычайно современна. В Европе, где бастующих медсестёр избивает полиция, что недавно произошло в Париже, наша партия предлагает чрезвычайно современные ответы.
Наша партийная форма организации связана с вопросом классовой борьбы: формально мы живём в буржуазно-демократическом обществе, но скрытый характер этого общества классовый — в Германии правит класс капиталистов. Этот класс настолько усовершенствовал свои инструменты манипулирования общественным сознанием, включая как государственные репрессивные органы, так и средства массовой информации, что противостоять ему может только политическая сила высокой организации. Наша партия необходима. Будучи коммунистической партией, мы одновременно являемся антипартией. Мы являемся не партией в буржуазно-парламентском понимании, а боевой организацией. Что значит гораздо больше, нежели политическое движение, собирающееся время от времени для решения частных вопросов.
А.Д. Вы являетесь председателем Германской коммунистической партии с 2013 года. Что изменилось в политике партии под вашим руководством? Какова ваша стратегия?
П.К. В 2013 году, когда я избирался председателем ГКП, наша партия стала всё более удаляться от своей коммунистической идентичности. Наблюдался уклон старого руководства на сближение с Левой партией или с Партией европейских левых, что в среднесрочной перспективе привело бы к разрыву с марксизмом и к переходу на позиции реформизма. Моя кандидатура олицетворяла мнение большинства членов нашей партии, противостоявших этим оппортунистическим тенденциям. Сейчас мы трудимся над разработкой стратегии и плана действий в современных политических реалиях: наша политика направлена в первую очередь против империалистической Германии, поставившей под каблук госпожи Меркель всю Еврозону, и против мирового порядка, навязанного импе-риалистическими державами США и ФРГ.
А.Д. Почему слово «коммунизм» в Германии является ругательным в буржуазных СМИ? От государств развитого социализма уже более 30 лет не исходит какой-либо политической угрозы… Почему журналисты, чья сознательная жизнь не приходилась на годы «холодной войны», настроены антикоммунистически?
П.К. Немецкий антикоммунизм имеет долгую историческую преемственность: он уходит корнями в Карлсбадские указы начала XIX века. Антикоммунизм утвердился с рождением Коммунистической партии в 1848 году, когда Маркс и Энгельс опубликовали «Манифест Коммунистической партии». Уже в нём Маркс и Энгельс писали: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились для священной травли этого призрака: папа и царь, Меттерних и Гизо, французские радикалы и немецкие полицейские». Уже тогда коммунизм демонизировали, и эта антикоммунистическая политика получила своё развитие в антисоциалистических законах Бисмарка, в убийстве Карла Либкнехта и Розы Люксембург; она достигла своей кульминации в германском фашизме, после поражения которого, вопреки распространённому мнению, не было никакого «часа ноль». Уже в 1951 году, шесть лет спустя после окончания войны, коммунисты Западной Германии были вновь подвергнуты репрессиям, а в 1956 году Коммунистическая партия Германии была запрещена в ФРГ. Этот запрет действует по сей день. В 1968 году Германская коммунистическая партия сформировалась в качестве новой организации, в условиях запрета КПГ. В мои юношеские годы в ГКП люди на улице нам говорили: «Убирайтесь в ГДР!» Они хотели отправить нас в Восточную Германию и тем самым лишить нас права политического существования на родине.
А.Д. То есть вас систематически исключали из западногерманского общества?
П.К. Более того, это продолжилось и после падения Берлинской стены в 1989 году. В 1991-м тогдашний федеральный министр юстиции Кинкель поставил центральной задачей делегитимизацию ГДР и социализма: после ликвидации социализма они решили объявлять преступником каждого, кто поставит вопрос о правомерности капиталистического строя. По сей день запреты на занятие определённых должностей и штрафные пенсии действуют в отношении людей, участвовавших в строительстве социализма в ГДР. Сегодня ГКП находится под наблюдением немецкой контрразведки: моё имя как «врага Конституции» ежегодно числится в их отчёте. Это также часть антикоммунистической традиции ФРГ.
В отличие от Франции Германия является страной несостоявшихся революций: буржуазная революция 1848—1849 годов и Ноябрьская революция 1918 года были подавлены, и даже освобождение от фашизма не было инициировано немецким народом — оно было привнесено извне силами армий союзников по антигитлеровской коалиции. В этом отношении справедливо отметить, что германская буржуазия опытнее других в подавлении революционных настроений. Антикоммунизм германских капиталистов является важным логическим звеном в тактике управления немецким обществом.
А.Д. Существует мнение, согласно которому и в государствах развитого социализма имелись отсталые мелкобуржуазные и антикоммунистические элементы, которые в условиях скрытой классовой борьбы прогрессировали и в определённый момент стали доминирующими до такой степени, что партийное и государственное руководство уже не смогло противостоять им.
П.К. Социалистическое строительство без понимания истории невозможно. Огромной проблемой для ГДР было то, что в материальном отношении граждане Германской Демократической Республики сравнивали свой уровень жизни не с мировым среднестатистическим уровнем жизни в капстранах, то есть не с Португалией, Мексикой и не с африканскими государствами, на чьём примере можно наблюдать, что в капиталистическом обществе люди страдают, а подчас и голодают; восточные немцы зарились на витрину капитализма — ФРГ… Одновременно это стало проблемой и для рабочего класса в ФРГ, потому что в Западной Германии, для того чтобы служить витриной для ГДР, капиталисты пошли на большие уступки рабочему классу. С падением Берлинской стены те времена закончились. Я убеждён: антинародные законы канцлера Шрёдера 2004 года, фактически уничтожившего социальные стандарты для безработных и малоимущих, были бы немыслимы при существовании ГДР. Как только ГДР прекратила своё существование, в ФРГ в 1990 году начались политические и экономические потрясения: фактическая отмена права на политическое убежище, участие в военной агрессии против Югославии, антинародные законы канцлера Шрёдера… Всё это застало врасплох рабочий класс ФРГ, привыкшего к интегративному стилю общения с германскими капиталистами в послевоенный период.
А.Д. На нескольких примерах вы показали, до какой степени германские реваншисты свернули социальные и политические права в ФРГ после 1989 года. Вы говорите, что ваше имя из года в год публикуется в перечне «врагов Конституции» немецкой контрразведкой. Ощущаете ли вы для себя угрозу в современной ФРГ?
П.К. Коммунистическая партия Германии, стоявшая вместе с другими партиями у истоков западногерманского Основного Закона, была запрещена в 1956 году. Этот вердикт и по сей день висит над нами как дамоклов меч. Это судебное решение так и не было отменено. Согласно этому вердикту, не разрешается, например, создать партию марксистско-ленинской идеологии по принципу демократического централизма. В мои шестнадцать лет, когда я вступил в Германскую коммунистическую партию, моя семья беспокоилась за моё будущее, потому что коммунисты в Федеративной Республике Германии в то время были фактически нелегалами на птичьих правах и лишены права на трудовую деятельность.
Что касается нынешней ситуации: да, наши фамилии стоят в расстрельных списках немецких фашистов. Что до репрессий со стороны государства: я знаю, что за нами следят — вы можете быть уверены, что наш сегодняшний телефонный звонок прослушивается германской контрразведкой. Нам известно, что наш офис, здание исполнительного комитета партии, прослушивается. Мы можем это юридически доказать. Лично я не чувствую сегодня угрозы физической расправы, но это больше связано с тем, что мы маленькая организация. Правящему классу нет необходимости нас уничтожать физически. Но это может измениться, как только изменятся политические условия.
Один из наших старших товарищей времён КПГ Веймарской республики говорил, что коммунисты — это покойники, получившие отсрочку. К счастью, на сегодняшний день эта фраза не отражает реальности. Но я с уверенностью заявляю, что германские капиталисты в других исторических условиях прибегнут к террору, насилию и фашизму, если они посчитают это нужным.
А.Д. Давайте отмотаем двенадцать лет назад. В 2008 году, когда новая нацистская партия «Альтернатива для Германии» ещё не заседала в немецких региональных парламентах и в бундестаге, когда отдельные германские политики ещё не выкрикивали перед камерами откровенно фашистские лозунги, когда германские власть имущие ещё демонстративно воротили нос при слове «скинхед», продавая бренд «Германия» во всех уголках света под видом «раскаявшегося образцового ученика, извлёкшего уроки из истории», чтобы увеличить спрос на германский экспорт, средства массовой информации, тем не менее, бились в истерике при малейшем упоминании слова «коммунизм». В том далёком 2008 году коммунист Кристель Вегнер была избрана в парламент Нижней Саксонии по партийному списку Левой партии. Впервые за 40 лет с момента основания ГКП коммунисты получили место в немецком региональном парламенте. Вскоре после этого последовала настоящая охота на ведьм: журналистка программы «Панорама» немецкого радио взяла интервью у Кристель Вегнер, запись которого до сих пор не передана госпоже Вегнер. Журналистка выхватила отдельные слова из контекста и переврала на свой лад, что госпожа Вегнер «хочет восстановить Берлинскую стену и возродить штази». Откуда берётся эта абсурдная ненависть германских СМИ к простой труженице, медсестре, получившей мандат регионального парламента земли Нижняя Саксония? Будто она своим мандатом могла повергнуть Германию в хаос.
П.К. Это была особая ситуация, потому что тогда в Левой партии некоторые пути развития были ещё более открытыми, чем сегодня. Предположительно, у германских капиталистов были опасения, что влияние коммунистов в Левой партии может возрасти и коммунисты смогут получить большинство в этой партии. На мой взгляд, эти опасения были глупыми и несоизмеримыми с политическим влиянием нашей организации.
В других странах правящий класс отвечает на коммунистический вызов с меньшей долей боязни, коммунистов пускают в парламент и стараются интегрировать. Немцы бьются в истерике при слове «коммунизм», что связано не только с традициями, но и с тем, что большинство СМИ распространяют антикоммунистическую клевету и пропаганду. Я не верю, что отдельные журналисты сознательно мыслят так, как пишут, но они выросли на этой земле с сознанием того, что коммунисты — худшее, что существует. И если ты взрослеешь в этих условиях умолчания, лицемерия и вранья, а в немецкой истории, за исключением нескольких светлых лет народной демократии в ГДР, это всегда было так, то, будучи репортёром, ты прекрасно знаешь, статьи с какой политической окраской от тебя ожидают.
А.Д. Что вас больше всего разочаровало в ситуации с Кристель Вегнер — клевета со стороны СМИ или реакция Левой партии?
П.К. Реакция Левой партии. Провокация была предсказуемой, и товарищ Вегнер, несомненно, подставили. Меня тоже подставляли журналисты, но мы, коммунисты, к этому готовы, потому что слишком хорошо знаем роль буржуазных СМИ. В то время у нас было больше надежд на солидарность со стороны Левой партии. Но Левая партия, по сути, уже тогда была системным игроком: они прекрасно знают, что если они будут слишком тесно связаны с коммунистами, то буржуазные СМИ их уничтожат.
А.Д. Будет ли верным вывод, что клевета и ликвидация противников в политическом смысле — часть политических будней в ФРГ? Применительно не только к частным лицам, но и к организациям. Тактика замалчивания истинных противников. В то время как мнимым оппонентам, вскормленным правящим классом новым нацистам из «Альтернативы для Германии», предоставляется медийное пространство.
П.К. Да, это, по сути, сегодняшняя тактика. Время от времени она меняется. В годы моего мандата в городском собрании Эссена я контактировал с журналистами, с некоторыми из которых у меня сложились хорошие отношения. В Германии также существуют некоторые левые СМИ: наша собственная газета «Унзере цайт» и бывший центральный орган молодёжной организации СЕПГ «Юнге вельт»… В немецких федеральных СМИ в отношении нас царит тишина. Если мы попадаем на первые полосы, то лишь за счёт скандала, и то редко. Что меня лично раздражает, так это тот факт, что расистская и националистическая партия «Альтернатива для Германии» получает широчайшую огласку в СМИ, это же лучше любой рекламы. К сожалению, в массовом сознании немцев есть почва для этой партии, это нельзя игнорировать. Но та площадка в СМИ, которая была ей предоставлена, никогда не будет отдана нашей партии.
А.Д. В ходе кризиса с беженцами в 2015 году «Альтернатива для Германии» не сходила с полос газеты «Бильд». Но не у каждой партии, и прежде всего не у каждой левой партии, имеются основатели с таким капиталом и политическим влиянием, как семья фон Финк или президент Ассоциации немецкой промышленности Олаф Хенкель.
П.К. У нас нет спонсоров, которые могли бы финансировать рекламные кампании подобного масштаба.
А.Д. КПГ, запрещённая в 1956 году, с которой ГКП связана политической преемственностью, не легализирована и по сей день. Существуют ли в немецком гражданском обществе силы, которые борются за отмену вердикта о запрете компартии? Речь идёт в том числе и о реабилитации репрессированных западногерманских коммунистов, которые, пережив нацистские концлагеря, в 1956 году вновь оказались в застенках, на этот раз уже в ФРГ при канцлере Аденауэре?
П.К. Эти попытки существуют, но они слабее, чем когда-либо… В конце 1960-х и в 1970-х годах предпринимались достаточно активные усилия, чтобы легализировать компартию. Нас поддерживали в том числе леволиберальные силы и студенческое движение. Вторая волна поддержки пришлась на 1989—1990-е годы: запретный вердикт ведь гласил, что в случае воссоединения Германии запрет КПГ станет недействительным. Это обстоятельство стало одной из причин того, что юридически объединения ФРГ и ГДР в 1989 году не было, а произошло присоединение ГДР к ФРГ. На сегодняшний день никто, кроме нас самих, о легализации КПГ не говорит.
Большинство немцев и не догадываются, что с 1956 по 1968 год компартия в ФРГ была под запретом, что в те годы имело место только в фашистских странах, таких как Испания и Португалия. И не узнают, что спустя три года после допуска ГКП, в 1971 году, при канцлере от Социал-демократической партии Вилли Брандте, коммунистов лишили права на занятие определённых должностей. Эти исторические факты тщательно удаляют из коллективной памяти немцев…
А.Д. Германская Демократическая Республика, прекратившая своё существование более тридцати лет назад, во многом была современнее ФРГ: система дошкольного и школьного образования была одной из лучших в мире, было достигнуто полное равноправие мужчин и женщин, в то время как в ФРГ, вплоть до конца 1970-х годов, женщины имели право открыть счёт в банке только с согласия мужа или отца. ГКП защищает гуманистическое наследие ГДР. В чём для вас состоит гуманистическое наследие Германской Демократической Республики?
П.К. Гуманистическое наследие ГДР разнообразно. Германская Демократическая Республика была первым немецким государством, никогда не участвовавшим в вооружённом конфликте. И, на мой взгляд, ГДР благодаря своему существованию и доктрине мира принуждала ФРГ к миру и отказу от участия в войнах. В те годы в Основном Законе ФРГ было закреплено, что Западная Германия отказывалась от войн. Стоило только ГДР исчезнуть с карты мира, как верхушка ФРГ принялась за старое и уже в 1991 году приняла участие в военной агрессии НАТО против союзной Югославии.
В ГДР культура принадлежала народу — этого не было в буржуазном обществе. Музеи, концерты, театры были частью будней восточных немцев. ГДР была на передовой в области градостроительства: в архитектурное планирование было включено строительство социальных объектов, дворцов культуры и молодёжных клубов. В капиталистическом обществе от этого «социального мусора» избавляются, потому что из него нельзя извлечь прибыль. Восточногерманская литература была куда более интересной и развитой, нежели западногерманская. Когда я впервые приехал в ГДР, то единственная очередь в магазин, которую я увидел там, была перед книжным.
А.Д. Работникам культуры в ГДР были предоставлены все мыслимые привилегии, даже собственная фракция в Народной палате ГДР — Культурбунд. Бертольд Брехт, Анна Зегерс, Ганс Эйслер вернулись из эмиграции именно в ГДР, которая после окончания войны олицетворяла лучшую Германию, а не в ФРГ — оплот реакции и германского империализма. Почему так вышло, что некоторые представители интеллигенции сегодня рисуют Германскую Демократическую Республику чёрными красками и выставляют диктатурой? За исключением прогрессивных писателей-коммунистов вроде Гизелы Эльснер и Рональда М. Шерникау, оставшихся до последнего приверженными своим взглядам.
П.К. Интеллигенция — это особая социальная категория… В моей юности интеллигенция была склонна симпатизировать левым. Так продолжалось вплоть до 1982 года, когда тогдашний канцлер Коль провозгласил «нравственный перелом». Мы посмеивались над этим лозунгом консерваторов. Но германские реваншисты и в самом деле преуспели в политической переориентации интеллигенции, которая вновь стала на колени перед правящим классом. Сегодня интеллигенция подрабатывает прислугой у германских капиталистов. По крайней мере в Германии интеллигенции исторически отведена эта роль.
Что не означает, что отдельные представители интеллигенции не рвут с этими узами. Маркс и Энгельс служат примером того, что интеллигенты могут порвать со своим классом, чтобы поставить себя на службу пролетариату. Гизела Эльснер и Рональд М. Шерникау в этом смысле — продолжатели дела Маркса — Энгельса. У Гизелы это привело к трагическому исходу, она добровольно ушла из жизни после присоединения Восточной Германии. А Рональд М. Шерникау на последнем съезде писателей ГДР зачитал своим коллегам речь, обвинив их в том, что они под лозунгами свободы на деле приветствовали контрреволюцию, не понимая, что у них будет отнята материальная основа жизни. Эта речь Шерникау — его важное политическое наследие.
А.Д. В этом году мы отмечаем 150-летие со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Юбилей Ленина в Германии замолчали, и одним из немногих изданий, посвятивших Ленину отдельный выпуск, был ваш журнал «Марксистише блэтер». Насколько учение Ленина актуально для немецких коммунистов сегодня?
П.К. В первую очередь, мы не молимся на наших классиков Маркса, Энгельса и Ленина и не учим их наизусть. Их труды — инструмент анализа ситуации в мире и разработки по стратегии поворота к социализму и коммунизму.
Ленин подошёл к Марксу и Энгельсу диалектически, проанализировав с помощью наработок Маркса — Энгельса развитие мира в конце XIX века. Ленин выполнил свой анализ с учётом трёх элементов марксизма — диалектики, политэкономии и теории классовой борьбы — и сформулировал тем самым теорию империализма. Без ленинского учения об империализме современный марксизм неприменим, что не означает, что империализм со времён Ленина не изменился. То же и по вопросу о государстве: труд Ленина «Государство и революция» — базисное для нас произведение. При переходе от капитализма свободной конкуренции Маркса — Энгельса к империализму Ленина понятие о государстве как идеальном капиталисте развилось, а с последующим развитием империализма появилось и новое понятие империалистических стран-угнетателей, вроде Федеративной Республики в масштабах Евросоюза. И революционная, и партийная теория Ленина чрезвычайно актуальны. Поэтому верно высказывание, что ленинизм — это марксизм нашей эпохи.
А.Д. Советский проект, у истоков которого стоял Ленин, в России закончился. Но раз речь зашла о России: ГКП — одна из немногих партий, выступающих за отмену санкций против России…
П.К. Россия на сегодняшний день является капиталистическим государством, а президент Владимир Путин — представителем правящего капиталистического класса в России. Но, во-первых, нельзя забывать о решающей роли, которую сыграл Советский Союз в разгроме германского фашизма. Во-вторых, на сегодняшний день Россия является основным соперником империалистических хищников, которые стараются её всячески сдерживать. Россия — это центральный объект натовской агрессии. Россия и Китайская Народная Республика находятся в военной и экономической осаде, и мы, коммунисты Германии, считаем, что эта империалистическая политика представляет собой самую большую угрозу войны в мире. Внешняя политика России, которая противодействует этой угрозе, безусловно, не является преднамеренно антиимпериалистической, но объективно она таковой является. Поэтому мы заявляем: «За мир с Россией и Китайской Народной Республикой».
А.Д. Почему будущее за коммунизмом? После демонтажа социалистического строя в Восточной Европе в 1989—1991 годах мечта человечества о бесклассовом обществе без эксплуатации, к которой веками шли лучшие умы человечества и которой Маркс и Энгельс нашли научное обоснование, казалось, отдалилась от нас на многие годы. Каков ваш прогноз: когда этот контрреволюционный тренд будет переломлен?
П.К. Если человечество желает себе будущего, то это будущее будет коммунистическим… Роза Люксембург была права, когда писала о единственно возможном выборе между социализмом или варварством. Я не верю, что нам удастся преодолеть капитализм в среднесрочной перспективе. Но если не ликвидировать капиталистический строй или хотя бы повлиять на расстановку сил, то варварство придёт в наши дома, что на практике найдёт своё выражение в огромных человеческих катастрофах.
На сегодняшний день я вполне уверен, что нам не удастся преодолеть капитализм в Германии в течение последующих двадцати—тридцати лет. Однако не стоит забывать о том, что исторически и капитализму нужно было несколько попыток, чтобы победить в схватке с феодализмом, переход человечества к капиталистической формации начался в Италии ведь сотни лет назад…
Антагонизм между производительными силами и частнособственнической капиталистической формой собственности в современном мире невозможно не видеть, и он должен быть преодолён. В этом отношении я настроен оптимистически: если человечество хочет выжить, то оно может это сделать только путём устранения классового антагонизма и капиталистических производственных отношений.
А.Д. В деиндустриализированной Европе, отличающейся немало от времён Карла Маркса… Но суть вопроса в том, в чьих руках средства производства или, говоря на сленге неолибералов, кто инвестор, а кто наёмный работник?
П.К. Основа человеческого общества — труд. Форма его со времён Маркса безусловно изменилась, формы физического труда, промышленно-пролетарского в Европе больше нет, нет её и в империалистических странах политического Запада, но та же цифровая экономика — не что иное, как трудовая деятельность на современных компьютерах и в сетях. До тех пор, пока существует классовый антагонизм, в условиях которого большинство трудится, а небольшая часть людей извлекает прибыль из этого труда лишь потому, что они владеют средствами производства, до тех пор войны и голод будут сотрясать мир, и большинство населения планеты будет жить без малейших социальных стандартов. Таков классовый антагонизм капитализма, мы переживаем его по тысяче раз в день. К сожалению, многие люди видят его, но интерпретируют наш будничный ужас в сокращённом виде как несправедливость…
А.Д. Равно как и волны беженцев последних лет, и новые волны, которые за ними ещё последуют… Ведь это не столько последствия несправедливости и войн, сколько систематический результат расистской и империалистической политики Севера в отношении Юга.
П.К. С моей точки зрения, в сегодняшних условиях существует только одна альтернатива: социализм или варварство. Не знаю, застану ли я когда-нибудь переход к социализму… По крайней мере, я смогу посмотреть в зеркало и сказать себе: «Мне не стыдно за прожитые годы, я не смирился с этой антигуманной, антинародной системой, которая неизбежно порождает войну, голод, потоки беженцев, приватизацию здравоохранения, закрытие соцучреждений, снижение зарплат и безработицу». Капитализм неизбежно всё превращает в товар. И если мы хотим покончить с эксплуатацией, то надо порвать с капитализмом.