Краеведением занимался всю жизнь. Вот краеведческий материал. С несколько необычным для ленты материала — о купце.

На примере своего житейского опыта, могу только сказать, что  Гражданская война в России была умело инспирирована не только нашими классовыми, но и также нашими геополитическими партнерами.

Кроме того,  я не приемлю в нынешней историографии той оголтелости сегодняшней, которые демонстрируют тут и там наши классовые партнеры и их прислуга.

И нам нужно быть трижды тактичными и осмотрительными и выше на голову и интеллигентней в этом вопросе, и ни в коем случае им не подражать. И их животному виду не уподобляться. Вот статья, в коей, я намеренно убрал излишние колкости. В ней и так для проницательного ума без грубостей нарочитых будет все понятно.

Надо отметить еще то, что очень многие, из тех, у кого предки от Советской власти пострадали, в массе  и сегодня, вот парадокс парадоксов,  за нее, только об этом нынче предпочитают умники всех сортов помалкивать.  Приходит на ум замечательного коммуниста из Алтайской партийной организации Л. Пачколина, о котором надо бы сделать  материал, его биография того стоит. А против  ее  — только оголтелые оборотни и обслуга их, на которых печати негде поставить.

Сам я понял причины революции в стране, после того, как посмотрел перепись населения по нашей Алтайской губернии за 1917 год. Это перепись просто кричит революцией. Как и многие документы тех лет. Что до Советской власти, то более гуманной и справедливой власти, история тех и не только тех лет, просто вопиет, не было. Просто мы в нашей пропаганде упустили  момент изобличения тех, кто хочет в очередной  раз вывалять в грязи и нашу  героическую историю, и идеалы борьбы за социальную справедливость, вековечную мечту всего человечества.

***

УСАДЬБА СОКУРОВА

История интересна тогда, когда она своими гранями вольно или невольно пересекается с волнением и тревогами дня сегодняшнего. Вызывая правдой своей в очередном текущем моменте у кого чувство безудержного восхищения. У кого-то — неприятия и отторжения.

Чему причин много.

Найти в этом деле середину в наше крайне заидеологизированное время непросто. И не из за желания этих граней ее избежать. А из желания самого банального — вглядеться в нее беспристрастно. Как в историю людей, которые на том историческом пространстве этот бренный мир посетили. Кто в качестве  ее активных борцов. Кто — статистов.

Скажем многие свои краеведческие материалы, которые казалось бы криком кричат о том, чтобы о них рассказать своим землякам, поведать им, что же было в тот или иной переломный период нашей истории, я наученный опытом в районку, где им было бы самое место, уже не посылаю. Зная, что они эти материалы у себя те не поставят. И не только потому, что они недостоверны или плохо написаны, или хуже  того, что об этом писано-переписано уже на сто раз и об этом не знает теперь разве что только ленивый. Ибо то, что этот рупор счастья там вещает, плохо укладывается в ту историческую фактуру тех событий. История, приходят на ум сравнения, и сегодня кому гремучий динамит и колючий ежик разом за пазуху.

Рассказываю эту историю, в данном случае стараясь избегать тех оголтелых крайностей, которыми ныне более чем переполнены все интернетовские хляби переполнены более чем с избытком..

Вот пример:

Село Коробейниково, что неподалеку от нашего села. Стоит на отшибе. В самом углу района.

Известно это небольшое село в наших краях, прежде всего тем, что в нем еще в самодержавные времена, была по тем временам большая механическая мельница купца Сокурова. В отличие от всех остальных  сел, где мужик молол муку на ветряных мельницах. До электричества и прочих радостей прогресса в глубинке было еще далеко. Я даже затрудняюсь — были ли тогда у всех лампы?

Что до мельницы Сокурова, то та славилась тонким помолом муки на всю округу.

Сам  Сокуров был фигуров известной и колоритной. И преде всего тем, что ходил крайне бедно одетый, всем поясняя этот причуд свой тем, что кокейка к копеечке прибавляется лишь тогда, когды ты ту копеечке знаешь счет.

Биографию этого купца (числился он в этом, а не в мужицком сословии) его пересказывать я тут не стану. Она — уже по роду его деятельности была не крестьянская, а купеческая. Она и занятная. И разом несложная, если ее  высказать в двух словах. Отметим, что это был в округе человек состоятельный. Одним словом в нашей округе Сокуров это был Сокуров.

След этого имени тянулся долго, да и тянется до сих пор.

 Хотя купцы кроме него и другие были по селам и деревням. А вот с мельницей был он один.

Кроме мельницы в деревне у него еще было десяток постройки. А его сыновья его вдобавок еще и держали магазин в уездном центре. Это  не в нове. Отец купец, так было всегда заведено, если торговал в одном селе, то его сыновья торговали в округе по другим селам.

В 1919 году  еще до прихода колчаковских отрядов,  купец предусмотрительно, понимая весь расклад событий, ему персонально ничего хорошего не сулившему в поднявшейся на дыбы партизанской округе, в запылавшей губернии, потолковав по душам с командиром местного партизанского отряда, дабы чего не вышло, все бросив, на нескольких подводах под утро, минуя партизанские кордоны, бежал из села. В разъяренной и разоренной войной округе,  опущенной войной предыдущей и гражданской ниже плинтуса, у того, может быть человека даже более чем и неплохого,  возможности жить в этих местах по прежнему уставу  места не было.

Отметим особый момент в этой истории, что партизаны его не тронули.

Как скажем в эту же пору  этот партизанский отряд,  с командиром которого беседовал Сокуров,  в соседнем селе расстрелял  лесника Чичерина, бывшего одновременно в нем и командиром лестной стражи, которая на тот период в означенном месте выполняла еще попутно и функции милиции, и оказавшего  им вооруженное сопротивление.

Я как-то в рассказах сторожил особо не запомнил того, чтобы партизаны кого-то стреляли в наших местах пачками. Не, тот же Плотников, его подельник Зыков из бывших партизан — да тут дело было. Те стреляли советских работников и сочувствующих новой власти. Красные мадьяры вылавливали и на месте стреляли  бандитов и пособников.

Зыкову, лютому бандиту, тому отрубили даже голову и на неделю водрузили на кол в центре волости.

Что до Сокурова, который предусмотрительно ушел в ночь с семьей в ночь на нескольких подводах ходили потом слухи что его шлепнули партизаны в соседнем селе.

Кстати, события тех лет, слизнули с карты общественной жизни села не одного сокурова. Купец Землянов,  собрался переместиться в Китай. Не вышло.

Не могу сказать за то, что все у Сокурова в последующей его жизни было сама благость (а вы скажите, у кого во вздыбленной стране она тогда была благостью), но минув все напасти,  уже теперь живя в Хакассии,  умер тот, человек уже преклонного возраста, в 1933 году. И даже дети, его  белому движению отдав долг, да и странно было бы, если бы они в Красную армию пошли, причем долг и за этот долг тоже,  в  мялке вздыбленного переменами времени не сгинули. Напротив, пройдя тернии, насколько  это я понимаю, и в этой новой жизни, нет, последними людьми и не были.

Были люди  с меньшим  послужным их списком куда как  судьбой и круче и жестче.

А потом на его усадьбе, а та была в деревне на полсела, со всеми своими строениями, в его доме был при советской власти устроен большой, краевого значения детский дом. Который сделали из его дома, и добавленной к нему пристройки из разобранной церкви.

Снова, как в  петровские времена, когда тот пустил колокола на пушки, эта власть, ни минуты не сомневаясь, а лихое время тому, прежде всего, было причиной,  пускала церкви на школы.

Индустриализация  страны, и грядущее нашествие фашистского зверя, вскормленного Западом и война моторов, требовала грамотных и еще раз грамотных людей. Стране без грамотных людей тогда точно была бы труба по всем азимутам.

А что до мельницы его,  то его мельница еще долгие-долгие годы молола людям зерно на муку.

Это было когда-то  известное и знаковое сооружение для сельской глубинки.

Я  был однажды в этом селе в начале, когда от всего уже запустением со всех сторон усадьбы глядело на меня. Показавшееся мне и величественным в то время и знаковым.

Это была единственная механическая мельница на всю округу. Массово помол зерна тогда вел ветряк, эпоха в истории сибирского и не только сибирского крестьянства. Край был зерновой. За поскотиной всякого сибирского села их стояла тогда целая линейка. Десяток, другой ветрянных мельниц. Разной архитектуры постройки. В массе свой — четырехкрылые. Реже шесть.

В том же Коробейниково кроме  Сокуровской мельницы было  ни много ни мало, 9 ветряков.

Вот от той поры осталось ь несколько фотографий.

…

Что до меня, то имя  известного и оборотистого купца и торговца, владельца мельницы я связывал с именем тогда уже вовсю известного на всю страну хромого кинорежиссера-однофамильца — мол, случаем тот хозяину мельницы известной не родня?

Мне почему-то раньше тот виделся в образе приемника застилавшего всякий тогда свет в глазах Тарковского.

Но тот мне не показался еще с давних пор, когда его киношедевры в прокате были редкостью. Да и с Тарковским, который меня теперь в своем пророческом, и в своем  первозданном и первозванном как бы звании  и чуть ли не мессианском даре виделся, а мне он был когда-то таким, и никаким иным, разочаровал, я бы его уже хромого кинорежиссера не сравнил. Он показался мне мельче, темней, более желчным. И этого мне хватало с лихвой, чтобы потерять к тому всякий интерес. Еще в ту пору, когда кино было искусством. А не выполняло подсобную роль в продвижении товаров на рынке услуг.  Погруженного в какой-то мстительный художественный эксперимент, где русской жизни, пристально всматриваясь в его кадры, я не заметил. А после  некоторых его прямо-таки физиологических фильмов я просто от него отшатнулся. Даже без его душевных бесед с совестью нации  с лютым отрицанием всего и вся в нашей жизни, которая кончилась для того октябрем 17-го года,  рассказывавшего нам как надо  обустроить Россию. Для меня, такой взгляд однозначно односторонен, как минимум и  в принципе неприемлем.

Что касается самого купца, то зная теперь его биографию,  перипетии его жизни, я отношусь к нему ровно, и мой  интерес к нему просто как к известному человеку, жившему в наших местах. Ни ярости и злости. Чему места  в сердце моем нет.  Как и какого-то умиления.

Чего-чего, а уж зашкаливающей злобы и злости у нас теперь в  нашем казалось бы обустроенном доме, вчитайтесь только в те же Интернет–комментарии через край.

У меня к нему интерес просто как к  деятельному человеку, оставившему след на нашей земле.

Но вот любопытный факт

Сегодня не так давно на фасаде местной средней школы ему открыли мемориальную доску стараниями краеведов и оставшихся дальних родственников. А именем его назвали центральную улицу села.

Село небольшое. Вчера. Сегодня. Бывшее в последнее годы той теперь жизни, еще как бы необустроенной, отделением колхоза, центральная усадьба которого находилась в соседнем селе. Которое  сегодня доживает свой век, где до сотни домов стоят брошенными (это в когда-то богатом и многолюдном  волостном селе) и где теперь со смыслом и многозначительно уже пашут окрестные поля китайские тракторы.

Что до Коробейниковской истории, то вот документ начала теперь прошлого уже века. Сход села, документ 1910 года.

По очень интересному моменту. Ленточный бор, ныне сведенный до нитки прорицателями рыночного рая,  бывший когда-то собственностью Николая II, подданные которого строго спрашивали со всех, кто имел намерение нанести уникальному природному явлению урон. Павшего, как теперь проясняется,  жертвой, прежде всего заговора его же генералов и банкиров, да и убитого с семьей теми, кого с трудом можно было бы записать в большевики и которые  были тем разве что в роли спойлеров первых.

На том сходе составлялся договор между жителями села и лесной дачей его Императорского величества, в ведении которого находилась охрана кабинетных лесов и примыкавших к ним угодий.

В котором, кстати, крестьяне села уступали кабинету земли, которыми они до этого пользовались бесплатно в качестве выпасов.

Примечательный факт этого документа. Из 150 домохозяев, присутствовавших на сходе,  только десять были — грамотными.

Не думаю, что и остальные жители, их 220 дворового села, были столь же грамотными.

Таким вот оно тогда было предреволюционное село.

Если не брать во внимание и еще много чего другого из занятных примет того времени, многое что объясняющее.

Вот  даже неброский такой показатель, характеризующий  обстановку  того времени накануне перелома семнадцатого года.

…

Такая вот она наша история. И в простоте своей. И с загадками своими. И с простодушием своих бесхитростных фактов

Символическое фото — решетчатая дверь на мельнице,  которая предусмотрительно еще с другой стороны в запустении заложена кем-то кирпичом.

Яркая и многозначительная метафора переменчивого лика времени. Истории. И очень часто, чтобы историю нашу понять, требуется снять решетку кованую с двери. А еще разобрать  кирпичные  за ней ограждения. Только после этого вы, возможно что и поймете в ней, в нашей родной и всем нам близкой русской истории.

СОКУРОВ Михаил Фотиевич приехал на Алтай в 1890 году из Владимирской губернии
Вязниковского уезда Рыловской волости села Рыло (теперь село Новоклязьменское).

фото 1918. Барнаул