Так называемая «теория русского мира» подразделяется на различные формальные течения. Но поскольку эти различия носят формальный характер и для нас они не принципиальны, сразу опустим этот вопрос.
Для нас значимо только то, что все эти формальные течения объединены идеалистической (следовательно, реакционной) идеей первенствующей роли некоего «русского духа» над условиями материальной жизни общества в его развитии. По мнению сторонников «теории русского мира», стержень русского духа (духовная жизнь общества) определяется православием, коллективизмом русской крестьянской общины, русским (славянским) менталитетом и пр. То есть, они встали на путь идеализма и перевернули картину мира с ног на голову.
Сторонники так называемой «теории русского мира», оказавшись в лагере идеалистов (реакционеров), ратуют за некий особый, самобытный, присущий только для стран с русскоязычным населением путь развития.
Идеализм породил ложные «теории» о «Русской революции» и «Русской, Советской цивилизации», по которым ревизионисты рассматривают Великую Октябрьскую социалистическую революцию и практику социалистического (коммунистического) строительства в СССР, как чисто русские и только русские явления. Ревизионистская, идеалистическая «теория Русского мира» вносит раскол в мировое пролетарское движение, направляет русский пролетариат на ложный путь. По своей сути она является реакционной. Таковы наши общие выводы.
В этой связи рекомендуем обратиться к трудам И.В. Сталина.
«Падение утопистов, в том числе народников, анархистов, эсеров, объясняется, между прочим, тем, что они не признавали первенствующей роли условий материальной жизни общества в развитии общества и, впадая в идеализм, строили свою практическую деятельность не на основе потребностей развития материальной жизни общества, а независимо от них и вопреки им строили на основе «идеальных планов» и «всеобъемлющих проектов», оторванных от реальной жизни общества» (Сталин «О диалектическом и историческом материализме»).
В работе «Об основах ленинизма (лекция в Свердловском университете)» Сталин вступает в заочную дискуссию со своими оппонентами (сейчас бы мы их назвали сторонниками цивилизационного подхода, сторонниками «теории Русского мира»).
«Одни говорят, что ленинизм есть применение марксизма к своеобразным условиям российской обстановки. В этом определении есть доля правды, но оно далеко не исчерпывает всей правды. Ленин действительно применил марксизм к российской действительности и применил его мастерски. Но если бы ленинизм являлся только лишь применением марксизма к своеобразной обстановке России, то тогда ленинизм был бы чисто национальным и только национальным, чисто русским и только русским явлением. Между тем мы знаем, что ленинизм есть явление интернациональное, имеющее корни во всем международном развитии, а не только русское. Вот почему я полагаю, что это определение страдает односторонностью» (Сталин).
В той же работе Сталин подчеркивает не специфический русский характер Октябрьский социалистической революции, а ее международный характер. «Но из этого следует, что революция в России не могла не стать пролетарской, что она не могла не принять в первые же дни своего развития международный характер, что она не могла, таким образом, не потрясти самые основы мирового империализма. Могли ли русские коммунисты при таком положении вещей ограничиться в своей работе узко национальными рамками русской революции? Конечно, нет! Наоборот, вся обстановка, как внутренняя (глубокий революционный кризис), так и внешняя (война), толкала их к тому, чтобы выйти в своей работе за эти рамки, перенести борьбу на международную арену, вскрыть язвы империализма, доказать неизбежность краха капитализма, разбить социал-шовинизм и социал-пацифизм, наконец, свергнуть в своей стране капитализм и выковать для пролетариата новое оружие борьбы, теорию и тактику пролетарской революции, для того, чтобы облегчить пролетариям всех стран дело свержения капитализма. Русские коммунисты иначе и не могли действовать, ибо только на этом пути можно было рассчитывать на известные изменения в международной обстановке, могущие гарантировать Россию от реставрации буржуазных порядков» (Сталин).
Т.е. Сталин подчеркивает универсальность Октябрьской революции в России, что ту же форму, тот же инструментарий необходимо применить и для других стран.
В той же работе Сталин объясняет, почему социалистическая революция произошла ни где-нибудь, а конкретно в России. Потому что все противоречия империализма в России были обострены наличием царизма, и, во-вторых, потому что в России был революционный пролетариат, имевший союзником крестьянство. То есть, Сталин видит причины первой социалистической революции не в «русском духе», не в коллективизме русской общины, не в православии и не русском менталитете.
И, вообще, для Сталина Россия накануне октября 1917 года – это только одно звено мировой системы империализма, которую Сталин рассматривает, как единое целое. Просто так сложилось, что Россия стала «слабым звеном» в общей (!) цепи, и русскому пролетариату выпала великая миссия проложить дорогу в «царство свободы».
Из той же работы Сталина:
«Раньше к анализу предпосылок пролетарской революции подходили обычно с точки зрения экономического состояния той или иной отдельной страны. Теперь этот подход уже недостаточен. Теперь надо подходить к делу с точки зрения экономического состояния всех или большинства стран, с точки зрения состояния мирового хозяйства, ибо отдельные страны и отдельные национальные хозяйства перестали быть самодовлеющими единицами, превратились в звенья единой цепи, называемой мировым хозяйством, ибо старый «культурный» капитализм перерос в империализм, а империализм есть всемирная система финансового порабощения и колониального угнетения горстью «передовых» стран гигантского большинства населения земли.
Раньше принято было говорить о наличии или отсутствии объективных условий пролетарской революции в отдельных странах, или точнее – в той или иной развитой стране. Теперь эта точка зрения уже недостаточна. Теперь нужно говорить о наличии объективных условий революции во всей системе мирового империалистического хозяйства, как единого целого, причем наличие в составе этой системы некоторых стран, недостаточно развитых в промышленном отношении, не может служить непреодолимым препятствием к революции, если система в целом или, вернее, – так как система в целом уже созрела для революции.
Раньше принято было говорить о пролетарской революции в той или иной развитой стране, как об отдельной самодовлеющей величине, противопоставленной отдельному, национальному фронту капитала, как своему антиподу. Теперь эта точка зрения уже недостаточна. Теперь нужно говорить о мировой пролетарской революции, ибо отдельные национальные фронты капитала превратились в звенья единой цепи, называемой мировым фронтом империализма, которой должен быть противопоставлен общий фронт революционного движения всех стран.
Раньше рассматривали пролетарскую революцию как результат исключительно внутреннего развития данной страны. Теперь эта точка зрения уже недостаточна. Теперь надо рассматривать пролетарскую революцию, прежде всего, как результат развития противоречий в мировой системе империализма, как результат разрыва цепи мирового империалистического фронта в той или иной стране.
Где начнется революция, где прежде всего может быть прорван фронт капитала, в какой стране?
Там, где больше развита промышленность, где пролетариат составляет большинство, где больше культурности, где больше демократии, – отвечали обычно раньше.
Нет, – возражает ленинская теория революции, – не обязательно там, где промышленность больше развита, и пр. Фронт капитала прорвется там, где цепь империализма слабее, ибо пролетарская революция есть результат разрыва цепи мирового империалистического фронта в наиболее слабом ее месте, причем может оказаться, что страна, начавшая революцию, страна, прорвавшая фронт капитала, является менее развитой в капиталистическом отношении, чем другие, – более развитые, страны, оставшиеся, однако, в рамках капитализма.
В 1917 году цепь империалистического мирового фронта оказалась слабее в России, чем в других странах. Там она и прорвалась, дав выход пролетарской революции. Почему? Потому, что в России развертывалась величайшая народная революция, во главе которой шел революционный пролетариат, имевший такого серьезного союзника, как многомиллионное крестьянство, угнетаемое и эксплуатируемое помещиком. Потому, что против революции стоял там такой отвратительный представитель империализма, как царизм, лишенный всякого морального веса и заслуживший общую ненависть населения. В России цепь оказалась слабее, хотя Россия была менее развита в капиталистическом отношении, чем, скажем, Франция или Германия, Англия или Америка» (Сталин).