По классическому советскому воспитанию я, конечно же, атеист.
По тому же воспитанию – приучен с уважение относиться к верующим, тем более, что это обычно пожилые люди, и чётко различать научные дискуссии о вере и пустые разговоры, задевающие их чувства.
Как и положено советскому школьнику, знал в общих чертах и Ветхий и Новый Завет, богов и героев античности, имел представление о Будде и Магомете – иначе просто невозможно было понимать и воспринимать огромный пласт культуры, сюжеты картин и скульптур, ценность Венеры Боттичелли и Мадонны Рафаэля.
В школьные же годы узнал про памятник со словами «Богу от Вольтера», познакомился с «Забавной библией» Лео Таксиля, наслаждался остроумными рисунками Жана Эффеля в его альбоме «Сотворение мира», задумывался над трудностями перевода «Хроники царствования Карла IX» Проспера Мериме.
Загадочное французское ругательство, «тройная божба», с которой – к ужасу прихожан! – на спор начинал свою проповедь развесёлый лицемер отец Любен. Вот как пытались перевести его на русский язык:
«…он нахмурил брови, подбоченился и тоном рассерженного человека начал так:
— Дорогие братья! Силой, смертью, кровью…
Шепот удивления и негодования прервал проповедника или, вернее, наполнил преднамеренную паузу.
— …Господа нашего, — продолжал монах гнусавым, весьма благочестивым тоном, — мы спасены и избавлены от ада».
— или так —
«…сдвинул брови, упер одну руку в бок и гневно заговорил:
— Возлюбленные братья мои! Чтоб вас растак и разэтак…
Изумленный и негодующий шепот прервал проповедника, или, вернее, заполнил паузу, которую тот сделал нарочно.
— …не мучили бесы в преисподней, — вдруг елейно загнусил францисканец, — вам ниспослана помощь: это — сила, смерть и кровь господа нашего. Мы спасены и избавлены от ада».
Трудно понять человеку русской, советской культуры, почему слова «сила, смерть и кровь господня» воспринимаются французскими католиками, как в России матерщина, например. Но раз уж так, то понятно, что использовать эти слова при разговоре с французским верующим нельзя.
Мне нравится и блестящий сарказм Вольтера, и тонкая ирония Таксиля, и насмешливый юмор Эффеля по отношению к религии, и мудрая скорбь Мериме по поводу религиозных войн – это Франция, это великая французская культура.
Но я и представить не могу, чтобы эти великие французы позволили себе гнусное и тупое хамство на уровне пресловутого «Шарли Эбдо»!
Хам сделал своё имя нарицательным, когда увидел отца своего Ноя, упившегося на радостях вином, и начал хихикать над его наготой. А братья его, Сим и Иафет, взяли покрывало, и отвернувшись, дабы не увидеть непристойного, укрыли наготу отца своего – нормальная реакция нормальных людей.
Оскорбительные, хамские, сортирного уровня рисуночки «Шарли Эбдо» были опубликованы после того, как возмущённые верующие наведались с автоматами в редакцию.
Пару рисунков я увидел – и отвернулся. И больше никогда в это «эбдо» не заглядывал и заглядывать не буду – я не Хам.
Именно хамством я считаю поступок мсье Пати, который показывал детям в школе картинки из этого журнала – прикрываясь враньём о «свободе слова». И мне кажется, что и Вольтер, и Таксиль, и Эффель, и Мериме, и иные безбожники-атеисты, обладающие хотя бы минимальным культурным уровнем, осудили бы действия мсье Пати.
А пресловутая «свобода слова» в капиталистическом мире давным-давно уже стала свободой лжи. Капиталистическая цензура намного суровее и приснопамятной советской и держит своих «свободнословцев» и «неполживцев» в жёстком ошейнике и на коротком поводке.
«Свобода слова», вы говорите?
«Dubito ergo cogito, cogito ergo sum»: сомневаюсь – значит мыслю, мыслю – значит существую, утверждал Декарт. А попробуйте усомниться, например, в Холокосте? Попробуйте – ведь свобода слова! – обсудить этот вопрос более серьёзно? В той же Франции по закону Гейссо от 13 июля 1990 года только за свободно сказанные слова о том, что «газовые камеры были лишь эпизодом истории Второй мировой войны» мсье Ле Пен был оштрафован на 1,2 миллиона франков. А эпизодами, кстати, были и уничтожение Дрездена, и атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, и тотальное уничтожение мирного населения СССР – вся война состоит из таких «эпизодов»…
«Свобода слова»? Так давайте в той же школе и том же классе свободно обсудим, была ли мамаша учителя мсье Пати профессиональной шалавой или бескорыстной профурсеткой? Нет-нет, я ничего не утверждаю – просто давайте обсудим, вполне возможно, что мадам была своего рода второй Марианной и образцом добродетели – тогда поздравим с установлением этого отрадного факта. Обсудим момент зачатия учителя мсье Пати – «подвергал ли французской любви» (по медицинской формулировке Булгакова) папаша Пати мамашу Пати? И сколько мсье помогало в этом деле папаше Пати? Повторю – я ничего не утверждаю, я предлагаю на платформе «свободы слова» обсудить эти вопросы, наверняка более интересные школьникам, чем картинки из «Шарли Эбдо».
Или всё же должны быть темы запретные, табуированные, куда никакая мерзость «свободы слова» не должна лезть?
Есть принципиальная разница между шаржем, карикатурой и пасквилем.
Шарж – юмор, добродушная и необидная насмешка над персонажем. Карикатура может быть и злой, но обязательно должна быть остроумной и правдивой, высмеивающей пороки и недостатки.
А вот пасквиль – это и злоба, и клевета, и тупая ложь. И – в свете того, что произошло в Париже – стоит напомнить, что само название этого жанра связано с именем Пасквино, учителя из римской школы.
Возле школы стояла изуродованная то ли вандалами, то ли христианскими фанатиками статуя – безрукий торс. Статую, которая лицом походила на учителя, тоже стали называть Пасквино. А в самом начале XVI века кардинал Оливьеро Караффа приказал перенести статую к своему палаццо (она стоит там и сейчас) и считать её изображением нового святого. С тех пор в день этого святого, 25 марта, статую стали украшать цветами, а на её обширном пьедестале вывешивать и выцарапывать стихи и картинки. Вскоре, как и положено уличным стихам, эти стихи стали совсем уличными, как заборные надписи в России и стали именоваться пасквилями.
И то, что демонстрировал мсье Пати ученикам – это пасквили в самом классическом виде, унижающая не только религию, но и французский вкус, и французскую культуру.
Один из героев Джека Лондона говорит негодяю, что из-за таких, как он, человечеству пришлось создавать и содержать полицию, суды и тюрьмы. Именно из-за таких, которые злоупотребляют свободой слова, пришлось вводить цензуру.
Но цензура открытая, официальная регулируемая, базирующаяся на общем благе и моральных ценностях, всегда лучше цензуры капиталистической – скрытой, тайной, невидимой, базирующейся на корысти и лжи.
Александр Трубицын.