Лето в самом разгаре. Над Одессой безоблачное небо, а на Малой Арнаутской стоит духота и тишина, изредка нарушаемая взрывами. Это российская армия уничтожает вокруг Одессы все лишнее.

Зяма Бейхуцер возвращается домой, хотя возвращаться плохая примета, особенно если ты женат и трое суток не был дома. Но сегодня у его жены, Цили Моисеевны, день рождения и он надеется, что скандала не будет. Он даже на последние деньги купил скромный букет цветов.

Зяма уважает свою жену, считает, что он нашел жену-клад, от которого ему вообще-то по закону полагается только двадцать пять процентов. Но пока, он уверен, ему принадлежат все сто.

Войдя в квартиру, Зяма изобразил на лице виноватую улыбку и начал с поздравления:

— Доброе утро, Циля Моисеевна. С днем рождения. Оставайся всегда такой, как ты есть.

И вручил ей букет.

Циля приняла цветы, посмотрела на Зяму со злой искрой в глазах:

— Зяма, черти бы тебя забрали. Ты всю мою душу вымотал. Так тебе и этого мало.  Ты меня сейчас практически проклял… Где тебя черти носили? У Двойры, у этой проститутки, у этой дуры?

— Что я хочу сказать, Цилечка, за проституцию? – виновато начал Зяма, — Лучше всего сказал об этом Рабинович в стихах: «Наступило в судьбе моей фаза упрощения жизненной драмы: я у дамы боюсь не отказа, а боюсь я согласия дамы». И должно таки быть тебе известно, что редкий мужчина интересуется умом обнаженной женщины.

— И еще, Зяма, напомню тебе, Рабинович сказал, что женщину, которая не по зубам, едят глазами.

— Таки он прав…

— Нет, ты пьянствовал с этими бездельниками и пропойцами из Молдаванки…

— Почему сразу «с пропойцами»? Просто был конец недели. Конечно, можно было бы не пить по выходным, но как тогда отделять одну неделю от другой? И вообще, вино нам нужно для здоровья.

— А здоровье вам нужно, чтобы пить водку. Я же ведь тебе запретила принимать алкоголь…

— Почему?

— Потому что я тебе запретила, потому что тебе запретил врач.

— Какой врач?  Ты же ветеринар.

— Закрой пасть скотина… Тебе давно пора завести нормальных друзей, которые не пьют, не курят…

— Циля, что я скажу тебе на это. Таких людей надо таки бояться… Представь себе, если люди, которые не курят, не пьют, не употребляет сладкое, жареное, жирное… Если они так издеваются над собой, то что они могут сделать с тобой?..

— Не умничай, подумай лучше о своем здоровье: оно нам обходится все дороже и дороже.

— Я таки думаю, Циля, что дороже здоровья, все же только лечение. Ты же помнишь нашего соседа Моню, который так тщательно берег здоровье, что умер, ни разу им и не воспользовался. Вроде бы пошел на поправку, но так и не дошел… И вообще, до смерти еще дожить надо.

— Не волнуйся – доживешь! И чтобы это случилось, я желаю тебе здоровья.

— Спасибо, конечно. Но помни, желая здоровья людям, ты желаешь обнищания медикам…

Раздался телефонный звонок. Звонил коллега по работе Цили. Трубку поднял Зяма.

— Это квартира Бейхуцеров?

— Да, а что вы хотели?

— Ничего, как только поздравить Цилю Моисеевну с днем рождения… А это, случайно, не Зяма Наумович?

— Случайно, таки да.

— Слушайте, давайте завтра встретимся и накатим коньячку, поболтаем…

— Вы в своем уме? Давайте сегодня, есть серьезный повод…

Неожиданно разговор в трубке прервался… Зяма понял, что у звонившего было не намерение, а только желание…

Потом они сели за стол. У Цили оказалась бутылка шампанского, кусок кошерной курицы и два пирожных.

Зяма произнес тост за здоровье Цили и пожаловался на жизнь. Дескать, тяжело жить, когда в тебе порядочность и ответственность уживается с неуемной тягой к разврату и пьянству. Жизнь такая, что порой он себе кажется голубем, а бывает, что памятником.

И Циля тоже после выпитого шампанского призналась, что ее душа желает быть счастливой, а небо просит быть святой…

Они сидели погрустневшие и делились новостями ушедшей недели. Циля рассказала, как она в хозяйственном магазине случайно оговорилась и попросила средство для мытья паскуды. На что продавец переспросил: мужской шампунь что ли?..

Зяма вспомнил похороны их общего знакомого, известного в Одессе кардиолога. Во время церемонии на могиле поместили огромное сердце, покрытое цветами. Когда молитвы и речи закончились, сердце открылось и гроб опустился в него. После этого сердце закрылась и тело доктора, осталось там, навсегда. В этот момент кто-то из присутствующих громко рассмеялся. Все обратили внимание на этого человека, на что он сказал: «Извините, но я представил свои собственные похороны. Я гинеколог». Рядом стоящий проктолог упал в обморок.

Это их немного развеселило. Они продолжили обсуждать проблемы медицины и сошлись на выводе, что медицина вторая по точности наука после религии.

И. Никитчук