101 год назад, в августе 1921 года, В.И. Ленин публикует в «Правде» статью «Новые времена, старые ошибки в новом виде», которую с полным основанием можно назвать «тактическим манифестом» партии большевиков, определяющим особенности строительства социализма в условиях нэпа. Годом спустя — в 1922-м, ровно 100 лет назад, Ленин вновь обращается к важнейшей проблеме — творческому применению марксистской теории в конкретных условиях России

Лето 1921 года ознаменовалось началом масштабного восстановления порушенного Первой мировой и Гражданской войнами народного хозяйства и налаживанием новой системы отношений в связи с переходом к нэпу. Решение небывалых по сложности и объёму хозяйственных задач сопровождалось жаркими дискуссиями о дальнейших путях развития молодого Советского социалистического государства, только-только одержавшего исторические победы над армиями белогвардейцев и интервентов, но вставшего перед серьёзными проблемами при переходе к мирному строительству в условиях нэпа. Можно сказать, вставшего на историческом перекрёстке. Впрочем, если идёт речь о дискуссиях, необходимо помнить, что при жизни В.И. Ленина самые острые споры по важнейшим проблемам развития были вообще одной из основ внутрипартийной жизни…

Что же касается врагов социализма всех оттенков, то в связи с переходом к нэпу они витийствовали вовсю. Вот что сам Ленин пишет, например, о лозунге, как он их называет, «меньшевиствующих»: «Большевики повернули назад, к капитализму, тут им и смерть». И таких трактовок нэпа вкупе с надеждами на скорую «смерть большевиков» было немало. Но если враги прямо рассчитывали на подобную перспективу, то многие искренние сторонники Советской власти именно этого же и опасались. Поэтому В.И. Ленин вновь и вновь объясняет соратникам, что нэп — это никакой не «отказ от социализма», а экономическая политика, позволяющая идти вперёд по пути строительства социализма.

Этому, а также целому ряду других беспокоивших многих убеждённых коммунистов вопросов Ленин посвящает статью с более чем характерным названием «Новые времена, старые ошибки в новом виде», опубликованную в «Правде» в августе 1921 года. В.И. Ленин верен себе: сравнительно небольшой по объёму текст можно смело назвать своего рода «манифестом по тактике» партии большевиков в период перехода к нэпу. Манифестом, содержащим как расшифровку теоретических положений марксизма применительно к конкретным условиям Советской России, так и перечисление основных практических шагов Советской власти по переводу экономики и всей жизни страны со вчерашних ещё военных на мирные рельсы.

Прежде всего В.И. Ленин вкратце, буквально мазками напоминает о, как он пишет, «главных этапах нашей революции». И здесь особое внимание уделено значению Брестского мира, который даже по истечении нескольких лет ну никак не давал покоя не только идейным монархистам и белогвардейцам, но и, как особо отмечает Ленин, разномастным мещанам. Забегая вперёд специально с целью оттенить историческую важность ленинского замечания, отметим, что и сегодня продолжает не давать покоя — и так же, как и в ленинские времена, не только прямым «отвязанным» антисоветчикам и великодержавным националистам, но и современным мещанам. Которые, с одной стороны, вроде бы совсем уж не против великого советского прошлого, с другой стороны, находятся в плену навязанных откровенными антисоветчиками и антикоммунистами шаблонов — причём зачастую с базарно-безграмотным уровнем приводимых доводов.

В.И. Ленин даёт всей этой публике уничижительную и донельзя меткую характеристику, словно бы припечатывая: «Как увидел теперь даже последний дурак, что «Брестский мир» был уступкой, [в то же время] усилившей нас и раздробившей силы международного империализма» (выделено мной. — О.Ч.). Что бы сказал Ленин, доведись ему увидеть сегодняшних дураков, повторяющих вот уже второе столетие одно и то же заклинание: «Позорный, мол, предательский Брестский мир!»?..

Однако В.И. Ленин вовсе не ограничивается меткой фразой в отношении противников Брестского мира, а рассматривает проблему куда глубже — в контексте общего отношения к вопросам войны и мира. «Большевики помирились с империалистами!» — твердили (да, по сути дела, и сегодня твердят!) поддерживающие антикоммунистов мещане. Но! — подчёркивает Ленин, всевозможные «эсеры и меньшевики мирились с империализмом, как участники буржуазного грабежа против рабочих. Мы [же] «мирились», отдавая грабителю часть имущества, для спасения власти рабочих, для нанесения ещё более сильных ударов грабителю» (выделено мной. — О.Ч.).

Вот эту-то очевидную разницу в целях не видят — точнее, не хотят видеть, исходя из ярко выраженных классовых предпочтений — ярые антикоммунисты и антиленинцы самого различного толка. Причём по другим поводам они могут люто ненавидеть друг друга, но в отношении к коммунизму в целом — и, как пример, к Брестскому миру — они «трогательно» сливаются в единении. За примерами далеко ходить не надо — достаточно вспомнить, как практически одинаково высказывались о Брестском мире запомнившаяся мерзейшими русофобскими заявлениями, прожжённая сторонница американского господства Валерия Новодворская и постоянный гость государственных телеканалов, называющая себя «убеждённой патриоткой», но буквально пышущая ненавистью к Советской власти Наталия Нарочницкая.

Причём сказанное В.И. Лениным относится не только к самому Брестскому миру и событиям вокруг него — затрагивается куда более глубокая проблема. Ленин, как мы видим, подчёркивает принципиальную неприемлемость для Коммунистической партии участия в какой-либо захватнической и грабительской внешней политике, а именно так следует в широком смысле понимать его слова о «буржуазном грабеже против рабочих». Это было и остаётся одним из стержневых постулатов мировоззрения любого, кто ассоциирует себя с марксизмом.

Далее следует особо отметить, насколько серьёзно В.И. Ленин подходит к проблеме мещанства вкупе с мелкобуржуазностью сознания и поведения. Возникает вопрос: почему Ленин именно в последние годы жизни неоднократно обращается к этой проблеме, и не только в рассматриваемой нами статье? Казалось бы, ведь эти годы как раз совпали с эпохальными победами Советского государства и его молодой Красной Армии над внутренними и внешними врагами — отчего бы немножко не передохнуть, не вкусить — хотя бы чуть-чуть! — плодов победы? Откуда нарастающее беспокойство в работах и выступлениях вождя Коммунистической партии и главы Советского правительства?

На самом деле, опасность для всего дела строительства социализма мелкобуржуазной стихии и, соответственно, формируемого этой средой мелкобуржуазного поведения беспокоила В.И. Ленина на протяжении всего периода его руководства молодым Советским государством. Так, ещё в октябре 1919 года, в тяжелейший момент решающих сражений с рвавшимися к Москве белыми армиями генерала А. Деникина, Ленин публикует работу «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата». В ней он особо обращает внимание соратников на возможные проблемы обострения внутренней борьбы (не «внешней», каковой в данном случае можно считать борьбу с белогвардейцами, а именно внутренней) «с мелким товарным производством и сохраняющимся, а равно с возрождающимся на его базе капитализмом» (выделено мной. — О.Ч.). Социально-политические опасности для советского строя «вследствие очень большой отсталости и мелкобуржуазности нашей страны», обозначенные в этой работе В.И.Ленина, подробно проанализированы на страницах «Правды» в статье Михаила Кострикова «Забытое преду-преждение» (№43 от 22—25 апреля 2022 года).

Другое дело, что с завершением Гражданской войны и переходом к восстановлению и развитию экономики не просто в условиях мира, но в специфических условиях нэпа в 1921—1922 годах возникала потенциальная опасность расширения этой мелкобуржуазной стихии, захлёстывания ею некоторых даже сознательных сторонников Советской власти. Именно поэтому в статье «Новые времена…» В.И. Ленин подчёркивает: «Враг [сегодня] — не полчища белогвардейцев под командой помещиков… Враг — обыденщина экономики в мелкокрестьянской стране с разорённой крупной промышленностью. Враг — мелкобуржуазная стихия, которая окружает нас, как воздух, и проникает очень сильно в ряды пролетариата» (выделено мной. — О.Ч.) .

Чтобы побороть такую стихию в отсталой стране, необходима целая система взаимоувязанных политических и хозяйственных мер, рассчитанных на перспективу. Но прежде необходимо понять, почему вообще возможен такой разлив мелкобуржуазной стихии? Ленин даёт чёткое объяснение: «После величайших, невиданных в мире напряжений рабочему классу в мелкокрестьянской разорённой стране… пострадавшему в больших размерах от деклассирования, необходим промежуток времени, чтобы новые силы могли подрасти» (выделено мной. — О.Ч.).

«Напряжения», о которых говорит В.И. Ленин, — это в том числе и физическая гибель десятков тысяч кадровых рабочих — коммунистов и беспартийных на фронтах Гражданской войны, а «деклассирование» — это естественный отток в поисках хоть какой-нибудь работы тех же кадровых рабочих со многих предприятий, которые были разрушены в ходе войны или просто стояли без заказов. Запустить их вновь, причём на более передовой технической основе, стало, таким образом, задачей не только экономического, но и политического выживания молодого Советского государства.

И такие перемены позволят привлечь упомянутые Лениным новые силы пролетариата. Тем более, как он особо подчёркивает, «иначе как на базе восстановленной крупной индустрии… им (этим силам. — О.Ч.) взяться неоткуда».

Уже год спустя, в сентябре 1922 года, в «Письме к V Всероссийскому съезду профсоюзов» В.И. Ленин отмечает, что «именно эта промышленность, так называемая «тяжёлая индустрия», есть основная база социализма» (выделено мной. — О.Ч.). К тому времени уже начал осуществляться знаменитый план ГОЭЛРО, и таким образом развитие тяжёлой индустрии проходило уже на новой технико-технологической основе. Но в дополнение к материально-технической базе необходима была база сугубо материальная. Именно поэтому ещё два месяца спустя, в ноябре 1922 года, выступая с докладом «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции» на IV конгрессе Коминтерна, Ленин уделяет этому вопросу особое внимание.

«Тяжёлая индустрия, — говорит В.И. Ленин, — нуждается в государственных субсидиях. Если мы их не найдём, то мы, как цивилизованное государство, — я уже не говорю, как социалистическое, — погибли» (выделено мной. — О.Ч.). И далее: «Мы начали накапливать средства, необходимые для того, чтобы поставить тяжёлую индустрию на собственные ноги» (выделено мной. — О.Ч.).

Эти, казалось бы, обыденные формулировки раскрывают суть важнейших ленинских планов проведения социалистической индустриализации — без ожидания каких-либо пресловутых «идеальных условий», которыми всё время грезили меньшевики и называющие себя «большевиками» троцкисты, но и без рывков, то есть в рамках тех возможностей, которые предоставляла новая экономическая политика. Перед нами ещё один убедительный пример применения В.И. Лениным истинно марксистского диалектического подхода к анализу общественных явлений и событий применительно к задачам и перспективам социалистического строительства в конкретных российских условиях. И Ленин вновь и вновь напоминает соратникам, каковы же эти условия.

«Важнее всего, — говорил В.И. Ленин в упомянутом докладе на IV конгрессе Коминтерна (напомним, что это стало его предпоследним публичным выступлением. — О.Ч.), — была для нас экономическая подготовка социалистического хозяйства. Мы не могли подготовить его прямым путём. Мы принуждены были сделать это окольными путями» (выделено мной. — О.Ч.). Одновременно Ленин ничуть не скрывает и никоим образом не сглаживает того реального положения, в котором находилась Советская Россия весной 1921 года. «В 1921 году, — говорит он, — после того как мы преодолели важнейший этап гражданской войны, и преодолели победоносно, мы наткнулись на большой, — я полагаю, на самый большой, — внутренний политический кризис Советской России» (выделено мной. — О.Ч.). В.И. Ленин не боится прямо признать, что «этот внутренний кризис обнаружил недовольство не только значительной части крестьянства, но и рабочих» (выделено мной. — О.Ч.).

Что же изменилось с введением новой экономической политики? Ленин говорит о принципиально иной ситуации, складывающейся полутора годами спустя: «Крестьянство довольно своим настоящим положением. Это мы спокойно можем утверждать». И далее: «В обеих [столицах] весной 1921 года существовало недовольство среди рабочих. Теперь этого нет совершенно» (выделено мной. — О.Ч.).

Что же способствовало успеху нэпа? Возвращаясь к статье «Новые времена…», обращаем внимание на то, что В.И. Ленин напоминает об очень важном факте: многие идеи, положенные в основу нэпа, были высказаны ровно тремя годами ранее. «Правда» в своё время подробно знакомила читателей с исторически значимой ленинской работой «Очередные задачи Советской власти», увидевшей свет в апреле 1918-го, в которой фактически уже были сформулированы принципы организации социально-экономической жизни и в целом широкий план мирного строительства социалистического общества. В «Новых временах…» Ленин подчёркивает, что «ещё весной 1918 года коммунисты провозгласили и защищали идею блока, союза с государственным капитализмом против мелкобуржуазной стихии… Трезвость была у большевиков уже тогда» (выделено мной. — О.Ч.).

Напомним, что государственный капитализм представляет собой активное вмешательство буржуазного государства в экономические процессы на основе сочетания государственной собственности на средства производства — как формы капиталистической собственности — и системы экономико-правовых мер, в конечном счёте направленных на сохранение капиталистического общественно-экономического строя. С историей активного воздействия государства на экономику практически во все периоды его существования «Правда» не раз знакомила читателей; важно при этом подчеркнуть, что именно капитализм по мере своего развития создаёт — посредством формирования крупного и сверхкрупного производства, в том числе с помощью государственного вмешательства — необходимые материальные предпосылки уже не для сохранения самого себя, а для перехода к более прогрессивному общественному строю. Завоевание рабочим классом, трудящимися массами политической власти такой переход как раз и осуществляет.

Это знали все, кто был хорошо знаком с марксистской теорией, и в ленинские времена находилось немало преданных коммунистов, кто выражал непонимание и откровенное неприятие какого-либо «союза» с государственным капитализмом, рассматривая последний лишь как форму капитализма — и не более. Поэтому В.И. Ленин ещё и ещё раз возвращается к этому вопросу в докладе на IV конгрессе Коминтерна, напоминая, что он «держался… в 1918 году того мнения, что по отношению к тогдашнему хозяйственному состоянию Советской республики государственный капитализм представлял собой шаг вперёд» (выделено мной. — О.Ч.).

При этом Ленин полностью отдаёт себе отчёт, что «это звучит очень странно и, быть может, даже нелепо, ибо уже и тогда наша республика была социалистической республикой» (выделено мной. — О.Ч.). Но — и это главное! — необходимо было учитывать конкретные условия, в которых осуществлялся переход к социализму — причём не просто в отсталой, но и в разрушенной двумя войнами стране. Поэтому, подчёркивает В.И. Ленин, «мы уже тогда в известной степени сознавали: да, было бы лучше, если бы мы раньше пришли к государственному капитализму, а уже затем — к социализму» (выделено мной. — О.Ч.).

Значение ленинских разъяснений вообще трудно переоценить. Здесь уже речь не об убеждённых коммунистах: вот уже более 100 лет всевозможные начётчики от марксизма — начиная от таких в общем-то выдающихся лидеров меньшевистского движения в России, как Г.В. Плеханов и Ю.О. Мартов, и кончая сегодняшними всевозможными «новыми марксистами» — пытаются доказать, что марксистское учение предполагает обязательное движение общества словно по ступенькам; в соответствии с такой трактовкой движение к социализму, минуя длительную стадию государственного капитализма в обязательных рамках капиталистического же строя, невозможно. Поэтому они и держатся за избитый штамп, согласно которому Россия в 1917-м, не имея «цивилизованных предпосылок», была-де «не готова к социализму». Ухватившись же за приведённые ленинские слова, такие люди словно обретают «второе дыхание»: смотрите, сам Ленин, мол, признал «несвоевременность» перехода России к социализму.

Да только при этом все подобные деятели «забывают» главное в марксизме — его диалектический метод, применение которого, в частности, открывает возможности использования таких форм перехода к социализму, которые отличаются от описанных в теории. В.И. Ленин прямо отмечает, что при определённых конкретных условиях «полная безысходность [сложившегося в России] положения, удесятеряя тем силы рабочих и крестьян, открывала нам возможность иного перехода к созданию основных посылок цивилизации, чем во всех остальных западноевропейских государствах» (выделено мной. — О.Ч.). Приведённая цитата из известнейшей ленинской работы «О нашей революции», написанной позднее, уже в начале 1923 года, и входящей в цикл самых последних статей В.И. Ленина, является кратким выражением того поистине эпохального прорыва в творческом развитии марксизма, который Ленин совершил, обосновывая необходимость перехода к социализму в якобы «неподготовленной» стране.

К указанной выше работе, имея в виду её общее значение для всей нашей истории, мы постараемся вернуться отдельно; сейчас же, вновь обращаясь к приведённым выше ленинским словам на IV конгрессе Коминтерна, можно подытожить: да, было бы лучше, если бы в отсталой — по сравнению с развитым Западом — полуфеодальной Российской империи подольше бы развивался и укрепился государственный капитализм, и с этим никто не спорит. Но обстоятельства сложились иначе, и возможности государственного капитализма, при иных обстоятельствах реализуемые в буржуазном обществе, приходилось использовать уже в рамках провозглашённого социалистического государства.

Конечно, дело не в провозглашённом — при всей его важности — громком лозунге, а в его наполнении. «Государственный капитализм, — подчёркивает В.И. Ленин в докладе на IV конгрессе Коминтерна, — как мы его установили у нас, является своеобразным государственным капитализмом. Мы (социалистическое государство. — О.Ч.) имеем в руках все командные высоты» (выделено мной. — О.Ч.). Понятие «командных высот» при переходе к социализму, о котором в советское время знал каждый первокурсник и даже десятиклассник из уроков обществоведения, означало, что, помимо политической власти, «мы имеем в руках пролетарского государства не только землю, но и все важнейшие части промышленности. Прежде всего мы сдали в аренду лишь известную часть мелкой и средней индустрии, всё же остальное остаётся в наших руках» (выделено мной. — О.Ч.).

В этом — конкретное развитие тех положений, которые В.И. Ленин обозначил ещё годом ранее, в статье «Новые времена…». «Отдадим не абсолютно необходимые нам предприятия арендаторам, в том числе и частным капиталистам и заграничным концессионерам» (выделено мной. — О.Ч.). Как видим, вождь Коммунистической партии и глава Советского правительства вовсе не боится сотрудничества с иностранным капиталом. «У капиталиста, — отмечает он в докладе на IV конгрессе Коминтерна, — мы учимся и приглядываемся к тому, как мы можем подняться и какие ошибки мы совершаем» (выделено мной. — О.Ч.). Все контрольные же функции, сохранённые в руках социалистического государства, являются залогом того, что капиталист будет действовать в определённых ему рамках.

В статье «Новые времена…» В.И. Ленин не скрывает, что сделаны лишь самые первые успешные шаги по налаживанию социалистической экономики и преодолению — пусть даже и в союзе с государственным капитализмом — самой опасной, «анархической, мешочнической» мелкобуржуазной стихии. Но «мы ясно видим трудности и систематически, упорно будем преодолевать их». В этой ясной и чёткой ленинской позиции — ключ к тогдашним и последующим победам Коммунистической партии и социалистического строя.